Всегда летальный диагноз - Михаил Серегин

– Это вы? – сказал он недружелюбно. – А где же ваша девушка? Я предпочел бы услышать ее мнение.

– Она лежит в больнице, – ответил я. – Но ей бы наверняка понравилось.

– В больнице? И вы говорите об этом так спокойно? – удивился он. – Я еще в тот раз понял, что вы из этих… – Он замялся, подыскивая слово.

– Из врачей, – подсказал я. – Поэтому, кстати, я спокоен. Моей девушке ничего не угрожает.

– Я рад за нее, – буркнул художник.

Мы немного помолчали. Неожиданно в голову мне пришла блестящая мысль.

– Вы еще долго будете работать над этой картиной? – спросил я.

– Сегодня сворачиваюсь, – ответил он.

– Скажите, а вы… пишете их для себя или продаете?

Художник слегка усмехнулся.

– Коллекционируете картины? – с иронией спросил он.

– Ну что вы! – смиренно ответил я. – Но эту бы купил с удовольствием!

Он неопределенно хмыкнул и посмотрел в пасмурное небо.

– Пока у меня нет желания ее продавать, – важно заключил он наконец.

– Пока у меня и денег нет, – признался я. – Но если надумаете…

– Пожалуй, черкните телефончик! – смилостивился художник.

Я поспешно вытащил записную книжку и записал продиктованный им номер.

– Кого спросить?

– Валерий, – представился он.

– А я Владимир… А девушку зовут Мариной.

– Очень приятно, – опять усмехнулся художник. – Хотите сделать подарок?

– Вы угадали! – сказал я с энтузиазмом, чувствуя, что тон его несколько смягчился. – Ну, до встречи!

– Бывай! – кивнул, не оборачиваясь, художник.

Я покинул его в приподнятом настроении. Если мне удастся купить у него картину, это будет такой великолепный сюрприз для Марины! В предвкушении эффекта, который я произведу на нее в будущем, я почти начисто забыл о настоящем и поехал к Чехову, размышляя о вещах, абсолютно далеких от криминальных проблем.

Однако Юрий Николаевич быстро возвратил меня на землю. То, что есть какие-то новости, я понял по его лицу сразу, как только он открыл мне дверь. Чехов будто помолодел – он двигался бодро и пружинисто, а в глазах его горел торжествующий огонек.

– Ну, с чем тебя можно поздравить? – покровительственно сказал он. – Напал на след?

– Брось издеваться, Юрий Николаевич, – сказал я, посмеиваясь. – Лучше выкладывай, что сам разузнал! У тебя на лице все написано…

– Раз написано – читай! – распорядился Чехов. – Читай-читай! Не заставляй меня усомниться в тебе…

– Ну что? Отпечатки? – спросил я. – Ты же говоришь – все написано! – сердито сказал Чехов. – Ну ладно, слушай! Пункт первый: отпечатки пальцев на стакане принадлежат некоему Бородину Сергею Ивановичу. Десять лет назад был осужден за участие в вооруженном ограблении. Было ему всего восемнадцать лет. Отсидел два года и вышел по амнистии. Больше ни разу нигде не засвечивался. Более того, потерял и квартиру, и прописку в Москве, по некоторым сведениям, уехал жить к родственникам в Тюмень. Однако, как видишь, неожиданно всплыл со стаканом в руке…

– И что же это нам дает? – осторожно спросил я. – Где его искать?

– Больно ты быстрый! – нахмурился Юрий Николаевич. – А пункт номер два тебя не интересует?

– Еще как интересует! – рассердился в свою очередь я. – Говори, не тяни душу!

– От ребят я узнал интересную вещь – вчера за окружной кольцевой дорогой в лесопосадках возле Калужского шоссе обнаружен труп мужчины лет тридцати-сорока.

– Пациент доктора Миллера? – воскликнул я.

– Утверждать не берусь, но думаю – это он, – важно сказал Юрий Николаевич. – Дело в том, что труп был без одежды и малость обгорел. Но, понимаешь, обгорел не весь, а только лицо, голова и плечи. Впечатление такое, что тело пытались сжечь, но бензина хватило только на верхнюю часть. Однако целью преступников, по-моему, было скрыть следы операции на лице убитого. Почему я с такой уверенностью говорю об операции? Потому что опознали этого типа без труда – по отпечаткам пальцев – они-то остались нетронутыми. И голый он по одной простой причине – на нем была больничная пижама! И еще одна деталь – в этом парне было три пули от патрона «ПМ» 9х18!

– Все сходится! – сказал я. – Но, если пытались уничтожить следы операции, значит, это сделал тот человек, который сделал и саму операцию! Значит, это Миллер?

Чехов нахмурился, задумчиво посмотрел на меня и сказал уже менее уверенным тоном:

– Понимаешь, какая получается штука! Если это сделал Миллер, то при чем тут Бородин-Краснов? А если Бородин сделал это по заказу Миллера, то почему тот не попытался немедленно скрыть все следы, а наоборот, бездарно упустил историю болезни? И вообще непонятно, зачем он так откровенно афишировал этого человека? Вспомни – тот неделю лежал в клинике, его видели люди, ему даже делали операцию, фотографировали! Тебе не кажется, что Миллер на самом деле и знать не знал никакого Краснова? И вообще, какой смысл Миллеру убивать «блатного» пациента?

– А кстати, кто это был? – поинтересовался я.

– Некий Лебедь Анатолий Николаевич, дважды судимый. Был связан с наркоторговцами. В январе этого года он, грубо выражаясь, кинул одного местного наркобарона по кличке Август и скрылся с большой партией героина. Его разыскивали – и милиция и крутые, но он как сквозь землю провалился. У него была веская причина, чтобы поменять внешность…

Я стукнул себя кулаком по лбу и признался:

– Что-то я совсем запутался! Лебедь ложится к Миллеру поменять внешность, так? Его находят там крутые в лице Краснова, так? Шлепают его. А дальше что? Кому понадобилось прятать труп?

– Вот то-то и оно, – сказал Чехов. – Если это сделал Миллер, то возникает впечатление, что он стоял за спиной этого Краснова, как ты его называешь, и только ждал момента, когда все закончится, потому что все произошло слишком быстро. Самому Краснову прятать труп не было никакой необходимости, наоборот, ему нужно было доказательство проделанной работы. И вот тут мне приходит на ум или твой пьяница-доктор, или красавица-медсестра. Кто-то из них знал обо всем заранее. И, ты знаешь, учитывая серьезность преступления, я поделился информацией со следователем, на которого повесили это дело… Всего я рассказывать не стал, чтобы вам с Мариной не трепали нервы, но намекнул, чтобы он побеседовал с господином Миллером. В связи с этим надо постараться побыстрее вернуть историю болезни в архив.

– Но ведь в таком случае Марина рано или поздно должна будет давать показания!

– Да, это неизбежно. Но, возможно, этого и не случится, если кто-то из персонала расколется. В конце концов, они же не профессиональные преступники…

– Но они медики, Юрий Николаевич! – напомнил я. – А по твоей классификации это почти одно и то же.