Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден

Я вернулась в дортуар. К несчастью для директрисы, я теперь не только знала ее грязную тайну, но и не брезговала пустить эти сведения в ход, чтобы добиться от нее желаемого. Именно это я и намеревалась сделать.

Едва кончился обед, ко мне подошла Жюдит. Та самая Жюдит, рассказавшая мне и остальным о любовнике мадам Левен. Она не принадлежит ни к числу моих врагов, ни к тем, кто мне благоволил. Лицо Жюдит ничего не выражало. Она сообщила, что директриса незамедлительно требует меня к себе в кабинет для разговора о краже подковы с двери дортуара.

Я придала лицу страдальческое выражение. «Боже, неужто опять? Когда же кончится это пытка?» – говорила моя маска, хотя я с трудом скрывала ликование. Вызов к мадам Левен был мне только на руку. Директриса на блюдечке преподносила мне замечательную возможность. Сейчас я сообщу ей «благую весть», объявив, что мне известно про ее любовника Жака. Конечно же, она вознамерилась наказать меня тростью за кражу «подковы счастья». Но когда я выйду из ее кабинета, моя ладонь не распухнет от ударов, а душа не будет бурлить от очередной несправедливости. Я покину ее кабинет с письмом к отцу, где будет написано, что мадам Левен направляет его дочь Элизу для прохождения индивидуального обучения английскому языку в…

Если все пройдет по плану, так оно и будет.

Я громко постучала в дверь кабинета, вошла, расправила плечи, гордо подняла голову и уверенным шагом двинулась к окну, возле которого стоял стол директрисы. Подойдя, я шумно выложила на стол подкову.

На мгновение в кабинете воцарилась мертвая тишина. Затем глаза-бусинки впились в кусок ржавого железа – вещь явно постороннюю на столе директрисы. Оттуда они переместились на меня, но вместо привычного недовольства и плохо замаскированной ненависти в этих глазах читалось что-то еще. Непонятное чувство, которого никогда прежде я в них не видела.

– Превосходно, – с легкой дрожью в голосе произнесла директриса. – Итак, вы вернули украденную подкову.

– Вы ведь из-за этого желали меня видеть? – осторожно спросила я, вдруг почувствовав себя менее уверенной.

– Да. Такую причину я назвала Жюдит. – Мадам Левен наклонилась. Заскрипел выдвигаемый ящик. – Но был и другой повод, – добавила она.

Я похолодела.

– И что же это за повод, мадам? – едва осмеливаясь говорить, спросила я.

– Вот он, – ответила директриса, выкладывая на стол…

Мой дневник. У меня перехватило дыхание, а пальцы сжались в кулаки.

– Вы… – Не в силах продолжать, выдавила из себя я. – Вы…

Она нацелила в меня свой дрожащий костлявый палец. Ее глаза сверкнули, голос зазвучал громче, выплескивая накопившийся в ней гнев, по своей силе сопоставимый с моим.

– Нечего разыгрывать передо мной жертву, мадемуазель. Особенно после того, о чем я прочитала.

Указующий перст ткнул в обложку моего дневника. Такая знакомая, здесь, на столе директрисы, она выглядела более чем странно. Страницы дневника хранили мои самые сокровенные мысли. Я прятала дневник под матрасом. И теперь это хранилище моих тайн и чаяний находилось в руках моего злейшего врага.

Я старалась дышать ровно. Мои плечи вздымались и опадали, а пальцы, вторя им, сжимались и разжимались.

– Сколько… сколько вы успели прочитать? – сбивчивым голосом спросила я.

– Достаточно, чтобы узнать о ваших намерениях шантажировать меня, – лаконично ответила директриса. – Не больше и не меньше.

Даже в пылу гнева я понимала всю иронию нашего положения. Мы обе оказались пойманными. Застрявшими между стыдом собственных поступков и гневом на то, как противоположная сторона обошлась с нами. Во мне так и бурлила мощная смесь ярости, вины и откровенной ненависти. Мысленно я видела, как подскакиваю к директрисе, хватаю ее за горло, а она таращится на меня выпученными глазами из-под круглых очков…

В действительности я лишь смотрела на нее, едва понимая смысл происходящего.

– Откуда… вы узнали?

– Я видела вас, Элиза Де Ла Серр. Я видела вас с тот вечер прячущейся возле хижины. Видела, что вы шпионите за мной и Жаком. И тогда я подумала, что ваш дневник может просветить меня по поводу ваших намерений. Моя догадка оказалась верной. Мадемуазель Де Ла Серр, вы будете отрицать, что собирались шантажировать меня? Шантажировать директрису вашей школы? – спросила она, и ее лицо стало еще краснее.

Но и у меня были причины для ярости.

– Непростительно читать чужие дневники, – выплеснула я.

– Непростительно то, что вы намеревались сделать! – почти закричала директриса. – Прибегнуть к шантажу!

Она выплюнула это слово, будто до сих пор не могла поверить в мои замыслы или вообще впервые слышала о подобных вещах.

– Я не собиралась причинять вам вред, – торопливо объясняла я. – Я увидела средство для достижения цели.

– Думаю, Элиза Де Ла Серр, вас тешили мысли о задуманном. – Директриса потрясла в воздухе моим дневником. – Теперь я точно знаю, какого мнения вы были обо мне. Что ни страница – то поток вашей ненависти… нет, даже хуже… вашего презрения.

– Разве вас это удивляет? – спросила я, дерзко передернув плечами. – И потом, разве вы не питаете ненависти ко мне?

– Глупая вы девчонка, – сердито ответила директриса. – У меня нет ни капли ненависти к вам. Будучи вашей директрисой, я забочусь лишь о вашем благополучии. И к вашему сведению, у меня нет обыкновения подслушивать под дверью.

Я недоверчиво посмотрела на нее:

– Мне тогда показалось, что мысль о моем грядущем наказании изрядно вас порадовала.

Мадам Левен опустила глаза:

– Сгоряча мы все произносим слова, которых не следовало бы говорить. Я сожалею о содеянном. И хотя вы не являетесь моей любимой ученицей, я по-прежнему остаюсь вашей директрисой. Вашей попечительницей. Что касается лично вас, вы попали ко мне еще довольно маленькой девочкой, не успевшей оправиться от тяжелейшего душевного потрясения – потери матери. Вы нуждались в особом внимании. Увы, мои попытки вам помочь скоро приняли облик битвы характеров. Думаю, меня это не должно было удивлять. Как и подозрения об испытываемой вами ко мне неприязни. Правда, тогда вы были на десять лет младше. Но сейчас, Элиза, вы взрослая девушка и должны бы понимать, что к чему. Я прочла из вашего дневника не больше, чем требовалось для установления вашей вины. Однако я прочла достаточно и теперь знаю: ваше будущее лежит совсем в ином направлении, чем будущее большинства здешних учениц. Это меня радует. Никого, кто обладает вашим духом, нельзя принуждать к жизни обычной придворной дамы.

Я едва верила своим ушам. Директриса сделала паузу, подождав, пока сказанное осядет в моем мозгу. Когда она заговорила снова, ее голос зазвучал мягче.

– Мы обе оказались в непростом положении, ибо обе совершили нечто ужасное, и каждая из нас может оказать другой столь желанную услугу. Мне от вас требуется молчание о том, что вы видели, а вам от меня – письмо к отцу.