Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин

Эмпирический факт состоит в том, что бинарный антагонизм, изобретенный Марксом ради консолидации люмпен-пролетариата, в западноевропейском ареале в конце концов не прижился. А в восточноевропейском еще как. За это историческое достижение России пришлось заплатить потерей нескольких миллионов наиболее продвинутых и образованных людей. Но, как известно, великая цель оправдывает средства. Следовательно, вопрос лишь в том, чтобы убедить аудиторию в величии цели. Этого проще достичь, сведя ментальную оптику к бинарному уровню. Что и было сделано: пролетариат и буржуазия. Революция и контрреволюция. Народ и враги народа. СССР и враждебное окружение. Источник света в черном кольце врагов.

Картинка мира стала проще, зато победоносней. И еще дальше от действительности, чем в Серебряном веке. Тогда хотя бы параллельно существовали несколько взглядов на феномен России. В стычках между ними ее образ очищался от наиболее примитивных и вульгарных выдумок, и это было нормально. Большевики с подобным плюрализмом покончили, решительно воротив когнитивные шаблоны к стандартам Ивана Грозного.

То, что на параде постсоветского патриотизма знаменосцем выступает академик РАЕН Р.А. Кадыров, естественно и символично. В 2017 г. опубликованы данные ВЦИОМ о том, что все больше россиян относятся к нему с уважением и симпатией. Очень даже понятно. С одной стороны, именно Чечня демонстрирует невероятные достижения в науках, культурах и прочих мануфактурностях. Именно тамошние витязи воевали на Украине и в Сирии (причем с обеих сторон), с помощью золотых пистолетов осуществляют законодательный процесс в Госдуме и следят за соблюдением закона гор при перераспределении собственности в Петербурге. А также через атаки на телестудии определяют, какие программы федерального ТВ достойны демонстрации в эфире, а какие нет. Не говоря уж про беспощадное истребление врагов народа и образцовую организацию общенародного волеизъявления.

Победный стиль чеченского руководства, как ничто другое, свидетельствует, что современная Россия, как во времена Иосифа Сталина или Ивана Грозного, переживает циклический ренессанс такого непростого явления, как «ценностная азиатчина». При той вежливой оговорке, что речь не о национальной или религиозной идентичности, а о системе властных приоритетов и технике политического менеджмента. Сам г-н Кадыров сурово осуждает тов. Сталина за высылку чеченцев и ингушей. Что ничуть не мешает ему пользоваться методами контроля над населением и территорией, удивительно похожими на сталинские. А также органичной для этих методов бинарной когнитивной матрицей. Чем в функциональном и правовом смысле репрессии против социальной группы под условным названием «чеченские геи» отличаются от репрессий против социальной группы под условным названием «народы-предатели»?

Так что давайте без трепетных национальных обид. Когда граф А.К. Толстой устами своего Потока-богатыря спрашивает про Ивана Грозного: «Что за хан на Руси своеволит?» — он менее всего имеет в виду этническую принадлежность хана. Который, кстати, по отцу был Рюриковичем. Красноречив и полученный богатырем ответ патриотической общественности:

Жаль, в XVI веке на Руси не было такого уважаемого учреждения, как ВЦИОМ. Он бы наверняка засвидетельствовал всенародную поддержку преобразующей деятельности государя Иоанна Васильевича.

Электоральная метрика

Разрыв между теоретическим образом страны и жизненной практикой хорошо иллюстрируется электоральной географией — просто потому, что результаты волеизъявления зафиксированы на стандартном языке цифр, а цифры привязаны к территориям. Советский человек привык гордиться пространством СССР (а затем и России) как гигантским монолитом красного цвета, обнимающим одну шестую (восьмую) часть суши. Но на самом деле она далеко не монолит. И далеко не красная. Внутренние различия глубже и интересней, чем кажется, хотя победоносные очи их видеть не приучены.

На думских выборах 2016 г., как и на выборах президента в 2012 г., максимум электоральной сплоченности был зафиксирован в Чечне. За «Единую Россию» 91,4 % от списочного состава избирателей (не путать с числом голосовавших). На втором месте Дагестан (78,3 % списочного состава), затем Карачаево-Черкесия (76,2 %), Тыва, Мордовия, Кабардино-Балкария, Татарстан, Кемеровская область во главе с суровым, но справедливым Аманом Тулеевым… То есть территории, где традиции политического менеджмента, отраженные в официальной статистике, едва ли могут быть названы слишком европейскими. На противоположном конце числовой оси — С.-Петербург (за «Единую Россию» 12,96 % от списочного состава), Москва (13,3 %), Новосибирская область (13,3 %).

Похожее распределение, хотя в сглаженном виде, наблюдалось и на президентских выборах 2018 г. Тогда, правда, максимум был достигнут не в Чечне, а в Тыве (86 % от списка). Чеченская Республика заняла почетное третье справа место. Минимум, около 40 %, был показан в Приморском крае, Еврейской АО, Иркутском крае и Омской области, то есть в депрессивных русских регионах Сибири и Дальнего Востока. Через полгода географическая специфика макрорегиона проявит себя на скандальных губернаторских выборах 9 сентября 2018 г.

Новосибирск и Кемерово — соседи на карте. Структура электората близка в этническом и социальном смысле. А в смысле устройства элит и электорального поведения масс будто разные вселенные. Народ другой? Едва ли. Не настолько сильно кемеровские шахтеры и инженеры отличаются от новосибирских братьев по классу, чтобы оказаться на противоположных концах шкалы и демонстрировать такие же блестящие цифры, как Чечня, Дагестан и Тыва. А вот властвующие региональные элиты действительно разные. Да еще как! Вертикаль Амана Тулеева по своим менеджерским ухваткам куда ближе к чеченским или тувинским аналогам, чем к Питеру, Москве, Новосибирску или Дальнему Востоку. И официальные итоги голосования — не касаясь вопроса о том, как они получены, — убедительно это подтверждают.

Никогда прежде за все 25 лет относительно свободного голосования в России столь четко не проявлялся электоральный раскол по условной линии политических приоритетов «Европа — Азия». (Дальний Восток и Восточная Сибирь по манере голосования, поведению граждан и элитных групп значительно ближе к европейским стандартам, чем лежащие западнее Чечня, Дагестан или Кабардино-Балкария; географические дефиниции берем за неимением лучших: на самом деле речь о ценностях и о менеджменте.)

Таков расклад официальных (подчеркнем!) цифр. Он томительно напоминает советские результаты накануне распада. В референдуме по сохранению СССР, который агиографически трактуется как воля всего советского народа, вообще не участвовали шесть республик западного фланга: Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдавия и Эстония. Промежуточные по приоритетам и стилю управления Украина и Казахстан согласились голосовать лишь с учетом своих особых поправок, гарантирующих им четкий статус суверенных государств в составе СССР вместо расплывчатого статуса суверенных советских республик.