Манфред - Елена Гвоздева

— Я и так не обижена вниманием жителей города, постоянно ловлю на себе взгляды, источающие ненависть. А те, кого я уволила и лишила пайка? Думаете, они мне благодарны?

— Успокойтесь, лучше выпьем. Криворожский самогон сварен специально для меня. Вам нужно выпить.

— Да… — Клара невероятным усилием загнала внутрь истерический смех: Хайнеман понятия не имеет, какую несуразицу произнес, потому что не знает дословного перевода "криворожский самогон" — самогон превращающий лицо в кривую рожу.

— Я понимаю, какая вы заноза для многих, в том числе и лично обиженных вами.

— А как иначе добиться подчинения и качества в работе?

— Да, видимо эти люди и написали на вас новый донос.

— Как?.. В чём суть доноса? — от самогона потемнело в глазах, стало душно. — Это зависть, — Клара решила подключить ударивший хмель в игру, пьяно дернула головой, — мне все завидуют. За то, что не боюсь, за то, что служу рейху и пользуюсь доверием и привилегиями фольксдойче! Эти плебеи, — пьяно скривилась, — даже не понимают, как с меня спросят, если я не обеспечу исправность дорожного покрытия! — Клара заговорила языком должностных инструкций.

Выяснив, в чём её обвиняет автор доноса, Клара онемела. "Как узнали?.. Кто…".

Франц Хайнеман расценил её молчание, как недоумение на слишком невероятное обвинение в том, что она берёт на службу бывших красноармейцев. С точки зрения куратора из Кривого Рога обвинение было настолько чудовищным, что выглядело абсурдом.

Хмель постепенно отступал, Клара подумала: "Если бы не выпила, сорвалась бы". Самогон одурманил, замедлил реакции, только благодаря этому удалось сохранить невозмутимость.

Клара опустила лист с корявым почерком на стол, с тоской подумала: "Кто же написал?"

В отряде действительно появилось несколько человек, направленных подпольем. Их оформлял Чумак. Такую страховку Пётр сделал обязательной. В случае чего, Клара может отпереться, сославшись на излишнюю свою доверчивость к недавно назначенному ею заместителю, а Степану проще скрыться, чем женщине с тремя детьми. Безусловно, есть обиженные тем, что фрау приблизила к себе "выскочку" Чумака.

"Интересно другое… Зачем Хайнеман показал ей этот пасквиль и начал доверительную беседу. Не дал ход доносу… пока. Расставляет ловушку? Следит за реакцией. Или, в самом деле, решил, что это банальная месть уволенных за разгильдяйство? Что же захочет за предупреждение, ведь явно рассчитывает на мою благодарность… нет, благодарить нельзя, воспримет благодарность только так, как привыкли получать женскую благодарность самцы всех времён. Значит, единственный выход — я оскорблённая в лучших чувствах арийка, жёсткая наци, никаких сантиментов".

Клара правильно рассчитала: терять сотрудницу, благодаря которой он был избавлен от недовольства начальства хотя бы за дороги этого региона, было глупо. Фрау Таблер прикрывает его тыл на этом направлении, и плевать ему на обиды уволенных. Надменность оскорбленной фрау Таблер не располагала к флирту.

— Клара, мне жаль, что вас так расстроила эта кляуза. Я должен ехать. Будьте бдительны, большевики могут воспользоваться вашей доверчивостью. Вы даже не представляете степень человеческой подлости и низости плебеев. Я ценю вас, здесь истинно немецкий порядок.

Уже во дворе, осмотрев строй дорожных жандармов, Хайнеман прочувствованно добавил:

— Я восхищён, как вам удалось добиться такого послушания с этим сбродом!

В структуре дорожной жандармерии были не только дороги, но и склады подразделений Тодта. Там и задержался Хайнеман до темноты.

***

Печать и униформа

Клара уже несколько недель обдумывала, как ей снова поднять вопрос об униформе для своих "жандармов". Ещё вместе со своим бывшим шефом ей приходилось смотреть еженедельный киновыпуск "Die Deutshe Wochenschau" ("Немецкое еженедельное обозрение"). Тогда и возникла идея — униформа избавляет от рискованных проверок документов её рябят. У патрулей СС отпадёт потребность проверять на каждом шагу аусвайс у людей в форме, тем более, что половина удостоверений изготовлена из украденных бланков. Попытки довести эту идею до руководства пока не имели успеха.

Ну, что же, если её подчиненные выглядят, как бродяги — тем лучше для придуманной затеи. Действовать без одобрения Петра она не решилась, поэтому поделилась с ним своим авантюрным замыслом: напугать Хайнемана, как только явится с очередной проверкой, под видом проверки документов. Он ведь сам распорядился: "После восьми вечера останавливать всех подряд".

Пётр решил этот план расширить, подполью давно нужен был дубликат печати, хранившейся в портфеле Хайнемана. Наконец появился удобный шанс совместить две задачи.

Много раз прикидывали, как подобраться к печати. Но при любом раскладе подозрение неизбежно падало бы на Клару. Такой результат неприемлем. Единственный способ — изъять на время незаметно и сделать копию. Взять на время … Как?! На какое время? Сколько нужно времени гравёру, чтобы снять копию? И главное — как незаметно вытащить, а затем так же незаметно вернуть?

Сегодня, когда Франц доставал из портфеля самогон, край кожаного мешочка с печатью мелькнул в зеве портфеля. Клара давно заметила, что он всегда держит портфель в поле зрения.

***

месяцем ранее

Гравёр

Гравёр, старый мастер, живший на Хуторах, по просьбе Петра Онуфриевича был приглашен в дом Володи Индюкова. Повод придумали простой: якобы сделать заказ с гравировкой на портсигаре, доставшемся по случаю от партизан. Расчёт был на то, чтобы угостить старика и под выпивку навести на разговор о его непростом ремесле, попутно выяснить возможности мастера и, самое главное — его "настроения". Старик был виртуозом в своём деле, но как все старики стремился к безопасности.

Поговорить о своих талантах он любил.

Сам Пётр не стал показываться граверу, сидел за шкафом, перегородившим комнату на две части и внимательно слушал, пытаясь из воспоминаний гравёра о своих необычных заказах, нащупать идею. Старик, польщенный вниманием хозяев, раздухарился, да и выпитое располагало к рассказам.

Так в разговоре всплыла история с противогазом Зелинского-Кумманта созданного ещё в 1915 году на заводе "Треугольник" из каучука. Гравёр посмеиваясь рассказал, как в первую мировую ему удалось спастись из германского плена с помощью поддельного удостоверения репортера газеты. Оказалось, каучук Бызова — бутадиен, который у нас пытались добывать даже из бересклета бородавчатого, произраставшего в России, такой аналог каучука называли "гуттаперча". Мастер был напичкан историческими подробностями.

— Так вот, продолжал старик, — бумагу, удостоверяющую мою личность, я смастерил, использую штамп треугольной формы, вырезанный из обрывков развороченного осколком противогаза. А чернила и бумагу я выменял у канцеляриста, якобы письмо написать. Понимаете?

Заметив живейший интерес у слушателей, гравёр приступил к подробностям:

— Чтобы добиться приемлемого качества оттиска, приспособил вместо штемпельной подушки несколько лоскутов фланели. А уж изобразить каллиграфический почерк могу любой, — старик отхлебнул из чашки, — немецкий унтер долго рассматривал диковинную печать треугольной формы, но решающую роль, видимо, сыграла