Квартира - Павел Астахов

Над самим же участком номер 38 оказалось установлено некое подобие шатра. Такое бывает в детективных фильмах, когда следствие решает выкопать захороненное тело и провести так называемую «эксгумацию». Жучков задумчиво почесал щеку: Поклонский не был следователем и, несмотря на множество врагов, ни в каком убийстве не обвинялся. Ну а когда начальник жэка зашел внутрь шатра, загадочность происходящего возросла до поистине космических размеров. У выкопанной могилы сгрудились то ли работники кладбища, то ли родственники покойного, а сам Игорь Михайлович Поклонский — стоя в могиле — проверял качество ямы! Лично…

— А-а-а. Работник жилкомтруда? Верный раб коммунальной лампы? Товарищ Жуч Ков! Га-ага-га-га! — громоподобно загоготал из могилы Игорь Михайлович. — Идите сюда, гражданин, — и снова загоготал — еще громче.

Смеяться над любой своей шуткой, смешной или не очень, было отличительной чертой Поклонского. С непривычки окружающие пугались, и даже Александр Дмитриевич, хотя и виделся с ним не в первый раз, все же втянул голову в плечи. Поклонский же выбрался по стремянке из могилы, подошел вплотную и навис двухметровым ранжиром над подрагивающим от жутковатости происходящего Жучковым.

— Э, да ты, Сан Митрич, совсем замерз! — заметил его состояние Поклонский и кивнул своим вассалам: — Ну-ка, спасайте пролетария недвижимости. Налейте ему для согрева сто пятьдесят нашего фирменного «Миру-Мира».

Крепкие руки подчиненных мигом подхватили ойкнувшего от неожиданности Жучкова, а не успел он закрыть рот, как в него залили полный стакан гадкой вонючей настойки. Жучков закашлялся, жадно хватая ртом воздух, но тут же получил вместо кислорода соленый огурец. Отхрустел под одобрительные взгляды окружающих и, наконец, выдохнул:

— Уф-ф-ф! Игорь Михайлович! Ну, вы и мастер на выдумки! Я поражен. Не ожидал. Во сне не приснится такое. А за подношение спасибо. В самый раз.

Хмель и впрямь помог справиться с волнением, и Александр Дмитриевич уже не боялся, не торопился и не стеснялся и даже расстегнул казенную фуфайку. Поклонский с хитрым прищуром осмотрел гостя и цокнул языком:

— Отлично! Хорош. Просто картину с тебя писать, Сан Митрич. Маслом. «С думой о ЖКХ» называется. Га-га-га-га!

— Ну, вы и скажете, Игорь Михайлович, — раскраснелся начкомжилхоз, но Поклонский уже перестал смеяться и перешел к делу:

— Ты, Сан Митрич, бумаги привез?

— Точно так. Все привез. Не беспокойтесь, господин Поклонский, Все в полном порядке. Страничка к страничке. Вот здесь.

Жучков протянул выцветшую картонную папку с ботиночными шнурками, и Поклонский брезгливо поморщился и принял ее — двумя пальцами. Он использовал только самые современные приспособления для жизни и работы — «гаджеты», как модно их называть. Но заменить Жучкова на «Гаджет» было сложно, и Поклонский развязал шнурки, быстро пролистал бумаги и удовлетворенно кивнул:

— Кажется, все на месте. Ну что ж, молодец, товарищ Жучков! Хвалю. Будем работать.

Жучков подобострастно изобразил нечто вроде полупоклона.

— Рад. Очень рад, Игорь Михайлович, что наши интересы совпадают. Буду счастлив быть вам полезен и впредь.

— Ну и о'кей!

Девелопер достал из внутреннего кармана какую-то чудную ручку и быстро расписался в нескольких местах, позволяя услужливым работникам молча и споро перелистывать нужные страницы, захлопнул папку и вернул ее Жучкову:

— Держи! Береги свою пенсию, старик! Ха-ха-ха! — Он резко развернулся и скомандовал всем стоящим вокруг раскопанной могилы: — Закончили перерыв. Продолжаем эксперимент.

Захмелевший — теперь уже от удачной сделки — Жучков, придерживая папку, вытянул шею.

— Игорь Михайлович! Не сочтите за нахальство, но что здесь происходит? Уж простите старика за любопытство…

Поклонский развернулся и удовлетворенно хрюкнул:

— Хр-р. Ты действительно хочешь знать?

Он проговорил слово «действительно» столь многозначительно, что сердце у Жучкова екнуло. И Поклонский это почуял и, предвкушая дальнейшее наслаждение, загадочно пояснил:

— Здесь проводится эксперимент по испытанию возможностей человека.

Жучков бросил воровской взгляд в сторону уже готовой могилы.

— А в чем эксперимент-то, Игорь Михайлович?

Поклонский недобро усмехнулся, сделал знак, и вассалы подхватили управдома под руки, сгрудившиеся возле Поклонского работники расступились, а Жучков увидел стоящий на краю могилы огромный черный лакированный гроб.

— Нравится? Хочешь туда?

По спине Жучкова прошел холод, а на его лбу выступил смертный пот.

— М-м-е… н-не…

Поклонский захохотал и огромной ладонью хлопнул Жучкова по плечу.

— Не ссать! Гроб не для тебя, старик. И не рассчитывай! Слишком жирно будет.

Ноги отказали, и Жучков почти повис на руках вассалов Игоря Михайловича. После пережитого ужаса он с удовольствием растворился бы в воздухе… а нужно было демонстрировать лояльность.

— А д-для кого?

Поклонский оглядел вассалов и торжественно кхекнул:

— Э-эх-кхе-хе-э! Этот гроб для меня!

Гроб заколачивали профессионально быстро.

— Бах! Бух! Трах! Бу-бух!

Поклонский гоготнул и подбодрил работяг:

— Давай-давай! Резче! Резче! Заколачивай! Ха-ха-ха!

Он лежал в гробу, время от времени ворочаясь и поудобнее пристраивая свое огромное сытое тело на его бархатной начинке. Работники продолжали вколачивать специальные соединительные костыли, и, наконец, зажужжали шуроповерты:

— Вжжжжжиуууукххх. Вжжжиииижжжжжуууииииккххх!

Поклонский дотошно отсчитывал количество забитого и ввинченного соединительного крепежа. Он настоял, чтобы все было «по-настоящему», и, с трудом согласившись на вентиляционные отверстия, категорически отказался от дополнительного обогрева внутри гроба. Теперь ему предстояло пролежать в этом тесноватом временном пристанище целые сутки.

Поклонский попытался по привычке хохотнуть, но тут же осознал, что это ни к чему — уже потому, что никто его не увидит и не услышит, и… просто вздохнул. Многие годы он жил «наизнанку». Что это такое? Он ощущал себя вывернутым наружу — всеми своими эмоциями, чувствами, поступками и мыслями. Всем, что нормальный человек обычно держит внутри и переживает исключительно интимно, Поклонский не просто делился с окружающими, а нарочито выпячивал. А однажды услышанную фразу «скромность — кратчайший путь к забвению» он сразу и навсегда сделал своим антилозунгом. Ни дня без вечеринки, ни минуты без акций, ни секунды без пиара!

Эти простые задачи он сформулировал для себя уже лет пятнадцать назад, и десять из них он потратил на самое простое — чтобы его хотя бы научились распознавать среди прочих тысяч девелоперов. Да, приходилось эпатировать! Мазаться взбитыми сливками вместе со стриптизершами. Нырять с головой в жидкий коровий навоз на спор в миллион долларов. Прыгать с парашютом с Останкинской башни, спускаться в батискафе «Мир-2» на «Титаник», пилотировать сверхзвуковые истребители, есть живых скорпионов, висеть вниз головой из вертолета над Ниагарским водопадом, переплывать Атлантический океан, заниматься сексом во время свободного падения под куполом парашюта и полгода проходить подготовку в настоящем отряде космонавтов, чтобы на финальной комиссии услышать отказ по причине двухметрового роста, который мешает разместиться в спускательном аппарате.