Тульский - Токарев. Часть №2 - Андрей Константинов

Артур наматывал круги по Острову, ничего не замечая вокруг и обсасывая свою идею… Так, у Светланы есть прямые вечерние эфиры — так это, кажется, называется — куда она приглашает разных интересных гостей: писателей, музыкантов, ученых, артистов и художников… А чем, собственно, он, Тульский — не интересный человек? Очень даже интересный. И, кстати, вполне может рассказать всякие любопытные вещи про преступный мир и уголовный розыск — не ту мутоту, которую несут обычно генералы и полковники, а то, о чем обыватели не знают… Взгляд, так сказать, из траншей. Заодно можно и поспорить с теми нападками на милицию, которых так много появилось в прессе в последнее время — сам-то Артур газет почти не читал, но слышал иногда, как коллеги живо обсуждали очередной журналистский шедевр… Так-так… Можно поговорить о раскрываемости, о том, что случаются преступления необычные, странные… Нераскрытые… И вот отсюда — и прыгнуть на тему Невидимки… И сказать, все, что о нем думается — всему честному народу. Может, и он услышит…

Другой вопрос — а вот согласится ли принять его гостем Светлана?

…После той памятной ночи, когда несостоявшаяся разборка с так и не появившейся крышей парфюмерного магазина плавно переросла в гм… оргию — Артур больше девушку не видел и не звонил ей. И она, соответственно, не звонила. И с Артемом они о журналистке, «по умолчанию сторон» не разговаривали — хотя Тульского и тянуло иной раз все же коснуться этой темы. Но… неудобно как-то было. Вроде — все выяснилось: дура, чуть под монастырь не подвела, к тому же блядовала, за что и… Тут Тульский сам себя спрашивал — а что это было тогда, в ту ночь: такой вид наказания для Светки? Так она, вроде, сама, да и с удовольствием… Может, они с Артемом таким странным образом взаимоотказались от девушки — ну, ведь после случившегося разврата трудно продолжать нормальный роман… Хрен его знает… Артур не находил ответов на беспокоившие его вопросы, а поговорить откровенно с Артемом — гордыня мешала — та самая гордыня, которая брала свои истоки еще в шпанском отрочестве и которая декларировала, что настоящий пацан не будет переживать из-за бабы, к тому же — блядовитой. Не по понятиям это было…

Однако на самом-то деле — по понятиям или не по понятиям, но Тульский скучал по Светке, ему ее не хватало. Зацепила она его чем-то… И он втайне надеялся однажды ее встретить — и чтоб при этом влетела она снова в какую-нибудь историю, из которой ему бы пришлось ее — уж так и быть — вытаскивать…

Обмозговав все, как следует, Артур вернулся в 16-е отделение и, непонятно от чего волнуясь, набрал Светкин номер телефона. Журналистка оказалась дома. Тульский деланно беззаботно осведомился, как дела, как самочувствие. Светлана спокойно ответила, что у нее все в порядке — разговор она, вроде, не спешила свернуть, но и особой радости по поводу звонка тоже не высказала, чем, конечно, задела Артура, втайне надеявшегося на другую реакцию. У Тульского упало настроение, но он вспомнил о деле и сказал:

— Слушай, я ведь на самом-то деле тебе не просто так звоню. Есть одна серьезная проблемка — хотелось бы с тобой ее обкашлять… Может, сможешь подсобить… по старой памяти…

— Я слушаю, — все так же спокойно и даже чуть отстраненно, никак не среагировав на «старую память», сказала Света.

— Это не телефонный разговор. Тема такая… стремная… И твоей работы касается… Ты же на радио еще ведешь передачи? Ну, вот. Надо бы с глазу на глаз потолковать.

Артур, наверное, даже сам себе не признался бы, что надеялся на приглашение в гости, мол, приходи прямо сейчас, заодно и поговорим, но…

— Хорошо, — сказала Светлана. — Давай поговорим… Так, когда… У меня завтра поздний эфир… Ага, есть «окошко» с полудня до часу. Устроит? Давай в мороженице напротив «Василеостровской». Ну все, пока, до завтра.

Тульский со вздохом повесил трубку. Беда с этими бабами. Вечно они все как-то вывернут и извратят так, что почему-то себя виноватым начинаешь чувствовать — хотя, блин, должно бы быть наоборот…

Артур еще раз вздохнул и подумал, что ему ведь и поговорить-то на эту тему не с кем… Не с Варшавой же — вор, как казалось Тульскому, просто не понял бы, о чем идет речь. Из его высказываний Артур давно еще сделал вывод, что у Варшавы вполне конкретное отношение к женщинам и к так называемой любви. Тульский вдруг с удивлением подумал о том, что за все годы он так и не видел ни одной пассии вора, хотя они у него и были. Должны были быть — на импотента Варшава совсем не походил, а к пидорам относился брезгливо. Так почему же Артур не видел ни одной из его женщин? Вор словно сознательно скрывал свою интимную жизнь… Тульский хмыкнул про себя и засобирался домой.

На другой день, побрившись и надев свежую рубашку, Артур пошел сначала на работу, а потом — в мороженицу у станции метро «Василеостровская». Цветы он после некоторого размышления решил не покупать: во-первых, не на что было (но с этой-то проблемой можно было справиться — у торговок-цветочниц опер всегда мог «конфисковать» какую-нибудь розочку для «служебной» надобности), а во-вторых — как-то не перли цветы в тему. Не те сейчас отношения, да и не свидание предстоит, а деловой разговор…

…Светлана появилась в кафе-мороженице, как это ни странно, вовремя — в легком деловом костюме, в котором Артур ее еще не видел — блузка, жакет, прямая юбка — в общем, вся очень официальная и чуть ли не строгая. Юбка, правда, не была особо длинной, так что, когда журналистка уселась, ее ноги оказались прямо у Тульского под носом. С самым деловым видом Светлана закурила и отстраненно-спокойно сказала:

— Я тебя слушаю.

— А? — оторвался от ее коленок Артур и попытался сосредоточиться. — В общем так, Света… Ищем мы одного человечка… хотя он, наверное, и не совсем человек, а… плесень… Ничегошеньки мы о нем не знаем, кроме тех художеств, что он уже навытворял… И то — мы, я думаю, знаем далеко не все… Вот я тут подумал — хотелось бы спровоцировать его на кой-какие шаги… Ну, если б я мог по радио, например, сказать о том, какой он козлина. Глядишь — обиделся бы он на меня и… Понимаешь?

Светлана ничего не поняла, но никак своего непонимания не проявила. Красиво затянувшись пару раз модной длинной сигареткой, она спросила:

— А он кто, этот преступник? Тульский замялся, стараясь не пялиться на Светкины ноги:

— Да понимаешь… Я, действительно, не знаю… Если честно — иногда мне кажется — а может, и нет его на самом деле… Тут история долгая…

Светлана слегка улыбнулась — и в улыбке ее было что-то победно-удовлетворенное, чего Артур, кстати, совершенно не заметил. Он как раз переживал на ту тему, что журналистика вся такая строгая — что вы, что вы, и подумать-то про нее что-нибудь этакое фривольное нельзя. Тем более — когда она в таком деловом костюме.

— Стало быть, ты ХОЧЕШЬ выступить со мной в эфире.

— Ну, да…

Ох, женщины, женщины… Юноши обычно становятся мужчинами после тридцати, а настоящей женщиной можно стать и в двадцать пять — и даже раньше…. Тульский не услышал в ее вопросе нажима на слове «хочешь». Не вспомнил он и о том, как Светлана когда-то уже сама хотела вытащить его к себе в эфир — он тогда просто отмахнулся от ее полусерьезного предложения, как от полностью бредового… В общем, журналистка Барышникова решила, что вся эта неуклюжая история про загадочного преступника — лишь повод для возобновления отношений. Ой, мужики все такие смешные…