Великолепие чести - Джулия Гарвуд

— Ты делаешь мне больно, — прошептала она, презирая себя за слабость. Господи, она, кажется, опять расплачется!

— Ничего. Потерпи.

Мадлен судорожно вздохнула, забыв о слезах, до того ее разозлили слова Дункана. Ведь это она страдает от боли!

— Нужны иголка и нитки, — заметил барон.

Мадлен с силой ударила его по плечу.

— Я не позволю вонзить мне в кожу иголку!

— Ладно, ладно, помолчи, — промолвил Дункан, наклоняясь за плащом Мадлен. Закутав девушку, он бережно взял ее на руки, стараясь не касаться раны.

Мадлен инстинктивно обвила его шею руками, раздумывая о том, не следует ли ей выцарапать барону глаза за столь непочтительное обращение с ней.

— Посмотри ты на себя, Дункан! Ты пытаешься погубить меня, тихую и покорную девушку, и непременно сделаешь это при первой возможности. И клянусь Господом, я говорю с тобой в последний раз!

— Ну да, ты такая честная, что никогда не нарушишь своего слова. Не так ли, леди Мадлен? — поддразнил ее Векстон, возвращаясь к своим воинам.

— Да, — заявила девушка.

Закрыв глаза, она прислонилась к груди барона.

— А тебе известно о том, что, раз ты волк, у тебя и мозги волчьи? — спросила она после короткого молчания. — А у волков они, кстати, о-очень маленькие, как у курицы.

Мадлен слишком утомилась, чтобы открыть глаза и поглядеть, как действуют на Дункана ее оскорбления. Несколько остыв, она поняла, что ей, в сущности, следует быть благодарной Дункану за его грубость и насмешки. Ведь он разозлил Мадлен до такой степени, что она почти забыла о боли. Больше того, его явная бесчувственность помогла ей справиться с собой и не разрыдаться у него на глазах. Вот это было бы действительно недопустимо: ведь она давно привыкла скрываться за своими гордостью и достоинством, как за непроницаемой пеленой. И потеряв то или другое, она почувствовала бы себя по-настоящему униженной. Теперь, когда Мадлен знала, что барон не видит ее, она позволила себе улыбнуться. Глупец, сам того не зная, он спас ее гордость!

Дункан не мог сдержать усмешки: разговаривая с ним, Мадлен опять нарушила собственный обет молчания. Ну, это пустяки. Главное, Векстону необходимо было узнать, как и кто ранил Мадлен. Он не верил, что кто-то из его людей мог поднять на нее руку, но ведь и воины Луддона, по логике вещей, должны были защищать его сестру, не так ли? Это ставило барона в тупик.

Впрочем, с выяснением этих вопросов можно было и подождать. Для начала Векстону надо было смирить свой гнев и позаботиться об отдыхе и лечении Мадлен, которая, судя по всему, близка к нервному срыву.

Когда Векстон с воинами снова пустился в путь, Мадлен крепко прижалась к барону — ей казалось, что так боль меньше мучает ее.

Она вновь почувствовала себя в безопасности, и это смущало ее. Сердцем она понимала, что Дункан совсем не похож на Луддона, но готова была скорее умереть, чем признаться в этом вслух. В конце концов она всего лишь пленница, приманка для ее братца. Но она не испытывала ненависти к Векстону, желавшему отомстить Луддону за свою сестру, и впуталась в это дело по чистой случайности.

— Ты же знаешь, что мне не убежать, — промолвила она, не понимая, что говорит достаточно громко и барон слышит ее.

— И не думай об этом, — усмехнулся Дункан.

— Наконец-то мы дома! — вдруг вскричал Джилард, глядя на Мадлен и видя, что девушка совершенно спокойна. «Может, она спит или задумалась?» — подумал Джилард. Признаться, он не знал, как ему в дальнейшем вести себя с леди Мадлен. Ведь он поставил себя в идиотское положение, так как прежде был с ней груб, всячески выказывая свое презрение. Как она будет теперь относиться к нему? Она, которая, в сущности, спасла ему жизнь! Джилард никак не мог понять, почему Мадлен пришла ему на помощь, а спросить он не решался, опасаясь не очень лестного для него ответа.

Увидев высокие стены замка Векстонов, Джилард пришпорил своего коня, чтобы первым въехать в ворота. По установившемуся обычаю Дункан всегда замыкал строй своих воинов, чтобы последние раньше него оказались под надежной защитой толстых крепостных стен. Его люди ценили эту традицию, понимая, что их предводитель ставит их жизни выше своей собственной. Все они были беззаветно преданы барону и готовы положить за него жизнь, но и Векстон, в свою очередь, в случае нужды горой вставал на их защиту.

Люди Дункана были лучшими воинами во всей Англии. Считалось, что барон отбирает лучших из лучших, хотя количество людей, служивших ему, было не так уж велико — всего около шести сотен человек. Но об их силе и мощи ходили легенды, которые, в общем, соответствовали действительности.

Глядя на воинов, всегда можно многое сказать об их предводителе. Дункан виртуозно владел мечом, немногие могли сравниться с ним в искусстве рукопашного боя. Барон Векстон был из числа тех людей, которых стоит бояться и в натуре которых трудно отыскать уязвимое место. Казалось, его совсем не интересует то, на что падки другие. К примеру, Дункан никогда не относился к золоту с тем трепетом, который свойствен многим и многим. Никто не был способен обнаружить его ахиллесовой пяты. Похоже, Векстон был отлит из стали — именно так думали те, кто хотел бы причинить ему вред. У Векстона, казалось, не было слабостей, не было сердца.

Но Мадлен ничего не знала о репутации барона. В его объятиях она чувствовала себя надежно защищенной и с любопытством наблюдала за тем, как воины въезжают в крепость. Она только никак не могла понять, почему Дункан не въехал первым, точно выжидая чего-то.

Затем девушка перевела взгляд на замок. Серая громадина тяжело осела на самой верхушке высокой горы, крутые склоны которой не оживлялись ни единым деревцем. Замок был окружен толстыми каменными стенами. Мадлен подумала, что в жизни не видела более чудовищного сооружения. Казалось, верхушки стен упираются в небесную твердь и вот-вот подцепят на свои выступы яркую луну, или, может, это было лишь игрой ее воображения?.. Но она была абсолютно уверена, что верхушка одной из башен вообще терялась в скоплении тяжелых туч.

Дорога, ведущая к подъемному мосту, извивалась как змея. Дункан подождал, пока последний из его воинов въедет в ворота, и лишь затем пустил вперед Силена, который, желая побыстрее попасть в теплую конюшню, нетерпеливо пританцовывал на месте, что причиняло Мадлен нестерпимые муки. Девушка кривилась от боли, не замечая, что все крепче сжимает руку Дункана.

Векстон понимал, как ей больно. Сочувственно взглянув на Мадлен, он промолвил:

— Скоро ты отдохнешь, Мадлен. Продержись еще немного.

Кивнув, девушка закрыла глаза.

Как только они въехали во двор, Дункан спрыгнул на землю, снял с коня свою пленницу и, крепко прижав ее к груди, направился к замку. У входа стоял Джилард, беседовавший с какими-то мужчинами. Мадлен с трудом подняла веки и взглянула на брата Дункана, показавшегося ей чем-то смущенным.