Индивид (СИ ) - Женя Черняк

продолжали смеяться. Это зрелище произвело на юную вампиршу неизгладимое впечатление, поскольку в её реальности это и было настоящее человеческое счастье.

В то же время она имела возможность читать мысли своего пиявца. Парень думал о семье, о доме, который уже не скоро увидит, а также о том, что девочка Ева крепко поселилась в его сознании. Она знала, что он её уже ни за что не оставит. Таков удел всех слуг, обращённых стратилатами, коим она, безусловно, являлась. Отныне она главнее всех родных, что были у парня до этого. Теперь она его единственный смысл жизни.

Витя не сожалел ни о чём. В его душе поселилось странное ранее незнакомое чувство заботы об этой незнакомой девочке. Он не мог себе объяснить что именно с ним произошло, но то, что ради её благополучия с лёгкостью положит жизнь, точно не сомневался. Рядом с ней он испытывал радость, спокойствие, а также некую душевную удовлетворённость, что ранее было ему незнакомо.

Высадились в каком-то незнакомом городке. Требовалось отдохнуть, поесть, а также сменить маршрут, поскольку автобус уходил на конечный пункт. Пересадкой займутся завтра, а пока решили перебиться малым, заселившись в привокзальной гостинице. Завтра сядут на другой автобус, следовавший в сторону Белоруссии. Билеты в кармане. Далее предстояло заселиться в номер.

Тучная женщина за стойкой администратора с подозрением осмотрела постояльцев. Натянув на нос очки, она внимательно разглядывала парня со странной причёской и в потрёпанном спортивном костюме и его совсем молодую спутницу.

— Как же я вас без паспорта заселю? — угрюмо спросила она. — Не положено. Можно получить штраф. А зачем мне это надо? Давайте документы, тогда и зарегистрирую.

Витя растерянно топтался на месте.

— Ну, забыл дома. С кем не бывает? Я ж не знал, что без паспорта нельзя. Следующий раз учту.

— Не положено, говорю, — деловито повторила женщина. — Меня за доброту по головке не погладят, а наказать могут. Откуда я знаю кто вы такие? Может, с дома сбежали. Может, вас сейчас милиция ищет.

Тогда парень положил перед ней десятирублёвую купюру с изображением Ленина. Женщина тяжело вздохнула. Маленькие глазки в толстых линзах беспокойно забегали.

— Девочка, а это точно твой брат?

Ева устало посмотрела на неё.

— Тётя, ну какая милиция? Я вас умоляю. Мы домой едем к родителям, — в сердцах выпалила она.

— Вот-вот. От бабушки едем, — торопливо подтвердил Витя. — Умоляю. Они меня убьют, если узнают, что паспорт забыл. Ну, не на улице же ночевать. Милая женщина, войдите в положение. — И прижав ладонь к груди, клятвенно пообещал: — Честное слово, больше не повторится.

Закатив кверху глаза, женщина утащила деньги под стойку. Затем выдала ключ с брелоком.

— Ладно, но только на одну ночь. Чтобы утром духу вашего тут не было.

Витя озарился в счастливой улыбке.

— Чтоб мне на этом месте провалиться.

Комната ничего собой сверхъестественного не представляла. Обычная конура с удобствами. Старый узорчатый ковёр под ногами, дешёвая люстра с тремя плафонами и выцветшие зелёные обои. Ни телевизора, ни даже обычного стационарного радиоприёмника. Хочешь увидеть свет, выгляни в окно, называется.

Вечер наступил быстро. Умывшись, каждый лёг на свои кровати. Ева спряталась под одеяло, занятая собственными мыслями, а Витя лежал на спине, уместив под голову ладони. Он тоже думал о будущем, думал как им побыстрее добраться до славного города Гродно, куда так стремилась попасть его маленькая хозяйка. Мысленно перебирал маршруты, по которым они могли уехать, не оставив за собой следов.

— У тебя есть родители? — неожиданно спросила Ева, повернувшись к нему лицом.

Конечно же есть. Она это знала, но всё равно решила спросить. Хотелось именно от него услышать что значит жить в семье.

— Ага, — отозвался парень.

— А брат или сестра есть?

— Нет. Только родители. Я один у них такой безалаберный.

— Почему безалаберный?

— Ну, знаешь, каждому родителю хочется вырастить из ребёнка что-то своё, то, что будет плодом их стараний. Как будто фигурку вылепить из пластилина. Мать мечтала увидеть меня в строгом костюме, а отец хотел, чтобы я пошел по его стопам. Но ни директором, ни инженером мне быть не хотелось. Я рождён для другого, и это, к сожалению, им ни за что не принять.

— Музыка, — задумчиво произнесла она, вновь заглянув в его мысли.

— Да, — мечтательно протянул Витя. — Я люблю петь, люблю сочинять стихи, играть на гитаре. Мне нравится вся эта суета, понимаешь? В мечтах концерты, полные залы, цветы, зовущие к себе девочки, автографы. Ох, как же я всё это хочу.

Да, она знала. Просто чувствовала то, что в этот момент испытывал он. Даже в какой-то момент поймала себя на мысли, что слишком хорошо понимает его. А Витя продолжал говорить:

— В этом ведь нет ничего криминального. Они стали теми, кем хотели стать. Так почему я не могу? Это нечестно. Поэтому у нас давно испортились отношения. Бросил учёбу. Живу у друзей. Перебираюсь случайными заработками. Но всё изменится тогда, когда начнутся гастроли. Эх, Ева, слышала бы ты тексты, которые я написал. Тебе обязательно понравится.

— Я верю.

Он смотрел в потолок, а видел картинку из выдуманного будущего. Словно через телеэкран видел как тысячи фанатов бегут за ним вдогонку, а он уезжал на длиннющей иномарке вместе с такими же как сам друзьями. Он видел их сияющие лица, слышал зовущие голоса. Друзья смеялись, а он продолжал пялиться на людей, стоявших вдоль дороги и машущих ему в надежде, что их кумир заметит кого-то из них. Но всё это лишь мечты.

— А у меня никогда не было мамы и папы, — жалостливо произнесла она, прервав приятные мысли. — Если бы были, то я ни за что бы от них не ушла. Пусть ругаются. Пусть делают что хотят.

По щеке девочки покатилась скупая слеза. Она зарылась головой в подушку, а он обескураженно смотрел на неё, такую маленькую и такую несчастную. Захотелось обнять и пожалеть, но он не сдвинулся с места.

— Кто же тебя растил? — осторожно спросил Витя.

Ева повернулась к нему спиной, лишь бы он не заметил её измученного вида.

— У таких как я не бывает родителей. Мы живём в одном большом доме. Много детей. Но с самого рождения ко мне приставили няню. Она заменила мне мать, хотя не была стратилатом.

— Обращённая? Как я?

— Да. Говорят, что за королевой должен быть особый уход, поэтому так получилось. Но она была человеком. Много рассказывала о себе, о семье, которая у неё была, и всякое такое. Я любила слушать её рассказы, и чем больше слушала, тем меньше мне