Лето - Али Смит

Шарлотта такая милая, когда смеется. Роберт видит, как у мужчины краснеет шея, до самых ушей.

Затем Роберт начинает волноваться, а вдруг и его уши вытворяют что-то такое, чего ему самому не видно, но зато видно другим.

Они очень хорошо платили, – говорит мужчина.

«СА4А» – компания, которая пригоняет полные автобусы бездомных людей из других городов в наш город, – говорит сестра.

Что-что они делают? – говорит мужчина.

Мне подруга рассказывала, – говорит сестра. – Они свозят их автобусами из разных городов на севере, потому что здесь обычно дают больше денег, чем в некоторых других городах, а значит, у правительства будет меньше трупов на улицах.

Саша, – говорит мать. – Этого не может быть.

Информация из первых рук, – говорит сестра.

Правительство никогда бы такого не допустило, – говорит мать.

Роберт довольно часто следит за сестрой и знает, что она иногда тусуется со старым бездомным чуваком в городе. Роберт думает, что, возможно, она даже спит с ним. Роберт ничего ей не говорил. Он приберегает это на случай торга, если понадобится. Любые слабости сестры – деньги в копилку Роберта [Гринлоу].

…никогда не видел ни одного живого человека и ни с кем не разговаривал за все время, пока там работал, – говорит мужчина.

У него на плече холщовая сумка, в которую Роберт заглядывал раньше. Мужчина каждую пару минут меняет ее положение.

Что в сумке? – спрашивает Роберт.

На вид тяжелое, – говорит сестра.

Так и есть, – говорит мужчина.

Это его мементо мори, – говорит Шарлотта. – Покажи им, Арт. Эту штуку мы сегодня и доставляем.

Мужчина достает камень из сумки.

Ничего себе. Какой большой мраморный шарик, – говорит сестра. – Для очень большой игры в мраморные шарики.

Вообще-то это настоящий мрамор, в смысле, шар из него, из мрамора, – говорит Шарлотта.

Об этой штуке моя мать упоминала в своем завещании, – говорит мужчина. – Правда, когда мы впервые прочитали его, завещание, мы были без понятия, что она имела в виду. «Гладкий округлый камень в составе моего имущества». Мы не могли найти ничего похожего. Моя тетка Айрис одно время жила с матерью, и я спросил ее, но она тоже была не в курсе. Потом я достал из шкафа все мамины вещи, когда относил их в благотворительный магазин, и обнаружил его под грудой обуви. Я ношу его повсюду с собой. Очень приятно ощущать вес.

Немного мазохист, – говорит Шарлотта.

Роберт не раз встречал слово «мазохист» на порносайтах и в МОРЕИСТЯЗАНИЙ.

Он краснеет.

Вовсе нет, – говорит мужчина. – Но мне будет жаль с ним расставаться. Мне нравилось носить его на себе. Он напоминает мне… сколько всего я не осознавал. Сколько всего я никогда о ней не знал.

Роберт обменивается взглядом с сестрой. Она тоже явно считает это странным.

Воспоминания. Они бывают тяжелыми, – говорит Шарлотта.

А порой такими легкими, – говорит мать.

Ну так вот, мы уходим, чтобы их передать – ее воспоминания. Камень. Как она и просила, – говорит мужчина.

Все на минуту замолкают.

Они стоят у открытой входной двери.

Но все равно не уходят.

Это какое-то чудо.

Будь Роберт помладше, он решил бы, что здесь замешано некое силовое поле, при котором никто не может выйти из дома, пока не будет разрушено проклятие, или не свершится судьба, или что-то там не исполнится.

Как бы там ни было, они просто стоят, хотя входная дверь и открыта, они уже в пальто, а Шарлотта размахивает ключом от машины. Они просто стоят, стоят и стоят, все вместе, на холоде, между внутренней и наружной дверьми.

С какой стороны дом вашего бывшего? – спрашивает Шарлотта. – И Эшли.

Мать кивает на парадное крыльцо отца.

Парень с той стороны, вон там, – говорит она, показывая в другую сторону, – прошлым летом подозвал меня к забору сада за домом со своей стороны и сказал: «Можно поговорить с вашим мужем?» Я сказала: «О чем?» Он сказал: «Хочу спросить его про ваши деревья. Я сказала: «За сад отвечаю я, а не муж, можете спросить меня». Он сказал: «Нет, подожду, чтобы поговорить с вашим мужем». В общем, я позвонила Джеффу, дело было в субботу, он был дома и зашел. И мужчина крикнул ему при мне, хоть я стояла там же, и сказал: «Хочу попросить вас спилить свои деревья». Мы сказали: «Зачем?» Деревья вроде как ничем не мешают, не загораживают, не свешиваются над его участком и ничего такого, они и близко не подступают к канализации, это просто красивые старые деревья: ясень, рябина, яблоня. И он сказал: «Просто у меня мало свободного времени, я много работаю, у меня выдается всего несколько часов в неделю, когда я могу что-то поделать в саду, и я хочу, чтобы вы спилили свои деревья и я смог посадить свои». И мы сказали: «Мы не мешаем вам сажать свои деревья, ради бога, в чем проблема?» И он сказал: «Я не хочу смотреть в свое окно и видеть не свои деревья».

Мать, Шарлотта и мужчина все вместе говорят о том, как сложно быть соседями.

Затем Шарлотта говорит, у нее возникла мысль, по поводу Эшли.

Есть одна режиссерша, которая сняла фильм, много лет назад, в середине прошлого века, очень хороший, – говорит она. – Я так понимаю, он о травме, и он просто потрясающий. Дело в том, что во многом это фильм о неговорении. О двух глухонемых мужчинах, которые дружат. Они не могут разговаривать, как все остальные и потому находят взамен собственные способы общения. Один мужчина – худой и высокий, другой – маленький и приземистый: такие разные, но так тесно связанные друг с другом.

Шарлотта рассказывает, что этот британский фильм был снят сразу после войны, в начале 50-х; двое мужчин бродят, живут и работают посреди разбомбленного Лондона, рядом с доками.

И фильм проговаривает все эти сложные вещи, при том что не звучит ни единого слова, – говорит Шарлотта. – Погодите. Арт, дай свой телефон. Это британское «свободное кино». Она итальянка, единственная женщина, которая сняла один из основополагающих фильмов движения, Маццетти, ага, Лоренца Маццетти[19], вот он… ох. Надо же.

Шарлотта смотрит на экран телефона.

Она недавно умерла, – говорит она.

Ох, – говорит мать. – О боже.

Месяц назад, на Новый год, – говорит Шарлотта. – В Риме. Тут сказано, ей было девяносто два. Ох.

У Шарлотты растерянный вид.

О боже, – повторяет мать. – Вы ее знали?