Песчаный колокол - Александр Райн

время стоял в дверях, подпирая плечом косяк. Он мечтал о том, чтобы Вакс по дороге упал с лестницы и сломал себе шею, но этого не произошло. Через десять минут к дверям «Вазы» подъехало такси, и два пьяных тела вывалились наружу, чтобы отправиться в путь. Холодный ветер приятно обдувал разгорячённое алкоголем лицо, и Герман вдыхал полной грудью, желая напиться ночной свежести, которая немного отрезвляла.

Машина отвезла их в один из спальных районов города.

Вакс попросил таксиста дождаться их и, взяв под руку Германа, потащил его в подъезд одной из многоэтажек, видимо, боясь, что тот сбежит от него. На лифте они добрались почти под крышу дома, где Вакс ткнул пальцем в звонок двери с номером 100 и не отпускал его до тех пор, пока дверь не открыли.

– Ты чего припёрся?! – раздался очень нервный голос изнутри квартиры. Он был женским, и Герман, кажется, догадывался, кому он принадлежит.

– Я за котом, – прорычал шатающийся Вакс.

– Ты совсем больной? Какой кот? Ты же еле на ногах стоишь!

– Я его купил, живо давай сюда, иначе я тебе…– он не договорил, так как в коридор выбежала маленькая девочка, что была Ваксу чуть ниже пояса. Как заведённый, детёныш кричал без умолку и прыгал вокруг разопревшего от бренди Вакса, дёргая его за пальто: «Папа! Папа пришёл!»

Герман был просто в шоке. Вакс ни словом не обмолвился о ребёнке. Не до конца был искренен с ним. Хотя, может, оно и к лучшему. Теперь Герман снова почувствовал, как злость и ненависть отступают.

– Сладкая моя! – крикнул Вакс уставшим голосом и начал трепать прыгающее смеющееся дитя по голове. Было неясно: рад он этой встрече или ему плевать.

– Ангелина! – рявкнула мать, – ну-ка живо в свою комнату!

– Но папа…

– Я кому сказала!

– Чего ты на неё орёшь?! Она рада видеть отца!

– Катись отсюда! От тебя несёт за километр!

Она попыталась закрыть дверь, но Вакс подставил ногу.

Герман всё это время стоял в стороне, не желая становиться свидетелем этих дурацких разборок. Он изображал из себя случайного прохожего, вот только идти ему было некуда. Тут из квартиры в коридор выбежало что-то маленькое и белое.

– Тиша, Тиша, стой, куда ты побежал, – в коридоре снова появилась девочка.

– Ангелина! Я кому сказала! – верещала женщина, но сама не решалась покидать свою крепость, всё ещё борясь с бывшим мужем за дверь.

Девочка взяла животное на руки и уже хотела отнести его домой, но тут ей на плечо опустилась тяжёлая рука отца.

– Зайка, можешь дать мне Тишу на один день? – голос Вакса звучал нежно и вежливо. Герман видел, что в этом человеке нет ни того, ни другого, и потому со стороны это выглядело просто мерзко.

– Зачем он тебе? – сжимала девочка своего питомца, с подозрением глядя на странного отца.

– Я просто соскучился по нему и по тебе. Только тебя мама мне разрешает брать лишь на выходные, а вот Тишку я могу взять тогда, когда мне это разрешишь сделать ты.

– А ты правда его вернёшь завтра?

– Правда-правда.

– Обещаешь?

– Зуб даю! – по подъезду раздался глухой звук, который способны создать только тандем ногтя и верхнего резца.

– Тогда бери, – она с трудом отцепила от себя кота, и Вакс точно так же, с трудом, прицепил его к себе.

Мать ещё какое-то время ворчала, но Вакс её уже не слушал, вышагивая как победитель к лифту. Герман семенил следом, стараясь не смотреть в глаза женщине.

– И чтоб больше сюда своих друзей-алкашей не водил, – прилетело вдогонку.

По пути, как и обещал Вакс, они заехали в круглосуточный магазин и взяли ещё одну бутылку чего-то дорогого и, судя по названию, совершенно беспощадного. Вакс был в приподнятом настроении. Он как будто забыл об их с Германом ссоре и постоянно лез обниматься, при этом стараясь не упустить кота, что вырывался и неслабо расцарапал лицо хозяину. Но тот, кажется, этого даже не замечал. По прибытии в «Песчаный колокол» Вакс оценивающе скорчил лицо и присвистнул: «А ты молодец, Цапля!»

Для Германа осталось загадкой: похвалили его или оскорбили, но он не за это переживал. Главное, чтобы на горизонте не появился Осирис с очередным заданием. Тот явно не обрадуется, узнав, что Герман треплется о своей новой должности.

Поборовшись немного с замком, Герман впустил в свою мастерскую полоску света уличных фонарей и того, кто ни под каким предлогом не должен был пересекать его порога. Когда он щёлкнул выключателем, Вакс сразу обратил внимание на полки магазина, где на виду красовались остатки товара – его товара.

Заметив это, он сразу почувствовал себя местным директором и начал расхаживать по мастерской с надменным видом, трогая и критикуя всё, что попадётся под руку.

– Ты бы хоть порядок, что ли, навёл, – морщась от тряпичного запаха, говорил человек, от которого самого пахло далеко не летним дождём.

Кот тем временем забился куда-то под стол. Вакс отпустил его, как только дверь захлопнулась. Герман никак не реагировал, несмотря на анестезирующие промилле в крови, он ощущал себя как на иголках и мечтал лишь о том, чтобы всё поскорее закончилось.

Достав из стола глину, он отсёк столько, сколько по его профессиональному мнению должно было хватить для кота – плюс-минус.

Вряд ли кто-то поднимет шум, если животное станет чуть меньше. В конце концов это будет тот же самый кот.

– О! А это что? – разинул рот Вакс, наткнувшись на железный скелет будущего тела.

– Да так, один заказ, – испуганно ответил Герман, но потом сделал вид, будто ничего важного.

– Немного же ты сделал, работаешь вразвалочку? – усмехнулся Вакс. Он провёл пальцем по глиняным ступням, и Герман тут же схватил его за локоть.

– Ты чего?! – испугался Вакс от неожиданности.

– Пойдём, ты же хотел всё увидеть.

Они подошли к столу, где Герман уже приготовил весь инструмент и настроил свет.

– Мне нужно ещё раз взглянуть на кота, я не помню, как он выглядит.

– Кот как кот, – фыркнул Вакс, но всё же бросился искать животное. Через минуту начались дикие гонки с опрокидыванием всего подряд на пол.

Герман наблюдал за тем, как рушится его мастерская, и про себя повторял: «Думай о деньгах, всё изменится, наладишь продажи, рекламу, найдёшь продавца, думай о деньгах».

Наконец бедное животное было поймано и предоставлено воочию. Герман попросил Вакса не отпускать его, так как в его состоянии простительно подглядывать, а не делать исключительно по памяти.

Когда Герман начал месить глину, он впервые не почувствовал той силы, что хранила