Приют мертвых - Дэвид Ливайн

«Значит, сегодня не сложилось», — подумал Бэр.

«У этой забегаловки, несомненно, проблемы с определением своего имиджа», — думал Марк Додр, больше известный как диджей М. Д., или просто Док. В сущности, это был типичный второразрядный паб с окраины Индианаполиса, где, казалось, должны были собираться пятидесятилетние выпивохи и туповатые фабричные работяги. Но благодаря Шлегелям и, в частности, что Кенни любил музыку хип-хоп и все они обожали юных белых цыпочек, Марк получил работу и крутил здесь диски. Пожилые сюда не забредали — наоборот, это место притягивало больше молодых обормотов, чем «Никки Блейн».[16]На крохотном танцполе постоянно топтались девчонки. Сверкая своими животиками, они самозабвенно бесились под миксы из Т. И.[17]и «Линерд Скинерд».[18]«Типично черная музыка, — думал Марк, — но уходящая корнями в традиции простых южан — белые устоять не способны». Он оборвал дорожку, нашел на экране «Макинтоша» расширенный список фонограмм и отправился в бар передохнуть.

Шлегели были великодушными хозяевами и не придирались к нему. Вообще это было самое надежное место из всех, где ему приходилось работать диджеем. Он посмотрел на них, расположившихся по изгибу стойки: Кенни, Чарли, папа Терри и его партнер. Если кому-нибудь пришло бы в голову нанести урон заведению, он мог бы с тем же успехом выйти на дорогу перед несущимся на полной скорости автобусом — результат был бы столь же однозначным, но еще более впечатляющим. М. Д. проскользнул мимо стойки и подошел к Шелли, разливавшей по стопкам виски «Джеймсон». Уже с полдюжины пинт «Гиннесса» пролилось в желудки Шлегелей, когда в дверях появился Дин. Теперь все были в сборе.

— Дэни! — позвали его из угла, где расположилась шайка.

Дин подошел. Под его глазами темнели круги, челюсть распухла. М. Д., пристроившись за спиной Шелли, не спеша потягивал «Макелоб-ультра»,[19]задумчиво созерцая ее привлекательную попку, пока сама барменша смешивала виски сликером «Белизайриш крим». Эта идиллия нарушалась тем, что до него временами долетало то, что он предпочел бы не слышать. Так, Марк из трепа Шлегелей понял, что те ограбили или каким-то другим способом облегчили на деньги некое заведение, а Кенни даже устроил взбучку попавшей под раздачу девице.

— Хочешь? — предложила ему Шелли, смешивая для Шлегелей виски с ликером.

— Нет, мне и так хорошо.

— Давай, братан! — завопил Кенни. — Выпей с нами «Ирландскую автомобильную бомбу»! — И вылил содержимое стопки в «Гиннесс».

— Почему ирландскую? — улыбнулся папа Терри, тоже вылив виски в пиво и подняв бокал. Затем пальцем поманил юную блондинку: — Вали сюда, Кэти.

Та отделилась от компании таких же школьного возраста девчонок.

— В чем дело, мистер Шлегель?

Терри нарочито огляделся и заглянул под табурет.

— К кому это ты обращаешься «мистер Шлегель»? Моего папочки здесь вроде нет. А меня зови Терри. Сколько тебе лет? Паспорт уже получила?

Девушка полезла в карман, но Терри остановил ее жестом.

— Вот, попробуй это.

— Хорошо, Терри, — кивнула она. Остальные пили так быстро, что их кадыки дергались, как у жадно глотающих добычу волков. А Кэти никак не могла справиться со своим бокалом.

— Похоже на десерт, — проговорила она, не осилив и половины.

Папа Терри дотянулся до нее рукой, смахнул пивные усики с ее губы и вложил ей палец в рот. Кэти слизнула с него пену, затем он сам обсосал его.

— Ты права. — Кенни, его братья и партнер старшего из Шлегелей покатились со смеху. Терри дал знак девушке отправляться к своим подружкам, а сам повернулся к стойке. — Я тоже не пью эту дрянь. Разве что за компанию с тобой, Шелли?

— Нет, нет, Терри, — возразила та. — Помните, что было со мной в прошлый раз? Потом замучаешься убираться — типичный «Шестой ряд!» — Все снова засмеялись.

— Тогда дай мне «Микелобу», то, что пьет мой приятель Док, — попросил Терри. — Он человек со вкусом.

М. Д. поднял в ответ бутылку. Но он не обманывался на свой счет — они не были приятелями. Марк к этому не стремился и не чувствовал себя свободно в этом месте. Он вспомнил двух высоких, крепких белых, которые в последние две недели часто посещали бар. Парни одевались броско — белоснежные рубашки, начищенные узконосые черные ботинки. Марк решил, что они заваривают какую-то кашу с папой Терри и его партнером. Однажды между песнями он услышал, как Шлегели договаривались о встрече после закрытия бара. Она должна была пройти вовсе не так, как рассчитывали те двое модных белых. Марк не разобрал деталей, но уловил суть, повергшую его в грусть. В тот вечер он смылся пораньше — до появления шикарной парочки. Больше он их не видел.

А Кэти тем временем снова подошла к Шлегелям, и те сразу умолкли. Девушка красноречиво покачивала пустым бокалом.

— Славная крошка, — похвалил ее папа Терри. — Хочешь еще?

— Конечно.

— Любишь машины?

— Очень.

— Мой магазин по соседству. Загляни, посмотри, что там есть.

— Хорошо, — кивнула Кэти.

Папа Терри слез с табурета и направился к двери. Девушка последовала за ним. Остальная компания повела себя так, словно никто ничего не видел и не слышал. Именно так держал себя и М. Д. — вернулся к своему пульту и занялся микшерами. В этот вечер он собирался снова слинять пораньше — до закрытия бара.

Бэр вернулся домой, вошел в прихожую, но свет зажигать не стал. Он боялся ночей, черных и бесконечных, когда работа сделана и остается только размышлять, то есть чувствовал себя комфортно только на работе. Это было его время. Но оно никогда не длилось достаточно долго — или он сам его прерывал. Требовалось отдохнуть, чтобы нормально функционировать на следующий день, но в этот момент в его голову начинала лезть всякая ерунда. У него был шанс забыть, насколько все плохо, когда он целый год проводил вечера со Сьюзен. Наверное, убедил себя, что жизнь меняется к лучшему. И теперь он сидел с телефоном в руке, решая, звонить ей или нет. Окинул взглядом квартиру, подмечая свидетельства ее присутствия: сухой завтрак с витаминно-питательными добавками на кухонном столе, забытая на диване расческа, стопка компакт-дисков на кофейном столике поверх ее любимых бульварных журналов. Ей, судя по всему, несладко здесь, и она переживает это одна.

Бэр начал набирать номер, но даже это простое действие показалось ему предательством — чем-то совершенно невозможным. Предательством не по отношению к себе, а к своему прошлому, связанному с сыном Тимом и бывшей женой Линдой, хотя их теперь не связывало ничего, кроме воспоминаний. Бэр встал и бросил телефон на подушку, с которой только что поднялся сам, прошел по коридору и включил светильник. Задержался у бельевого шкафа, превращенного в склад, поскольку белья, собственно, у него было немного. Открыл дверцу. Внутри хранился единственный комплект постельных принадлежностей: простыни, одеяло, подушка. Еще несколько старых телефонных книжек, охотничьи ботинки, утепленный комбинезон, походные принадлежности, соль, банки из-под кофе с мелочью, запасные лампочки к фонарю и прочий домашний хлам. Раскидав остальное, Бэр выбрал картонную коробку и извлек ее из шкафа. Установил на полке и освободил язычок крышки. Давно он этим не занимался — казалось, целую вечность. Заглянув внутрь, он стал разглядывать старые вещи Тима: фигурку полицейского, паровозик «Томас», модели автомобильчиков, мягкий футбольный мяч, динозавров. Бэр усмехнулся. Здесь были собраны любимые игрушки Тима. Он подержал их в руках. Ничто не заменит ему мальчика и то время. Ничто. Меж пальцев ощущалось немое далекое прошлое. Затем он закрыл коробку. Вернулся в коридор и, не выпуская из рук игрушки, вышел во двор. Дойдя до мусорной зоны здания, поднял крышку небольшого бака. Услышал, как брякнули, упав на дно, игрушки. С гулким металлическим стуком захлопнул крышку и, чувствуя в сердце пустоту, побрел назад. Когда он вернулся в квартиру, вовсю звонил телефон. Но Бэр не поднял трубку, несмотря на то что тот продолжал надрываться.