Мученик - Рори Клементс

— Ах да, господин Шекспир, я ждал вас.

— Большая честь познакомиться с вами, сэр Френсис.

— Взаимно, взаимно. Хороший человек, Уолсингем. Англия бы без него пропала. Я люблю его как брата. Итак, чем он обеспокоен?

Сцена, открывшаяся перед взором Шекспира, завораживала. Великий моряк-герой, пребывающий в ярости из-за отказа королевы принять его, его жена, погруженная в чтение стихов, да так, что едва взглянула на вновь прибывших, и изысканно одетый как английский джентльмен темнокожий человек, делающий вид, что происходящее его совершенно не интересует. Что между ними может быть общего?

Заметив направление взгляда Шекспира, Дрейк заговорил первым:

— Прошу прощения, господин Шекспир, я не представил вам свою супругу Элизабет.

Утонченное, в форме сердечка, личико Элизабет озарилось простодушной улыбкой, искрами отразившейся в сапфирах, рубинах и жемчугах, украшавших ее шею и пальцы. Шекспир поклонился, а она протянула свою нежную белую руку для поцелуя. Тем временем Дрейк быстро продолжил:

— А также своего лучшего друга Диего, который, похоже, ненавидит испанцев даже сильней, чем я.

Болтфут Купер держался позади, за Шекспиром и Стенли, но Диего заметил его и шагнул вперед, чтобы пожать ему руку.

— Рад тебя видеть, Болтфут, — хлопнул он его по плечу.

— Я тоже рад тебя видеть, Диего.

— Я спас Диего от испанцев в Номбре-де-Диос, — продолжал Дрейк, обращаясь к Шекспиру и Стенли, однако игнорируя Болтфута. — Испанцы, видно, решили, что, повесив кого-нибудь, они ублажат своих святых. Диего должен был стать очередной жертвой ради забавы. К счастью, шея у него оказалась сильная, потому что мы перерезали веревку, когда он уже отплясывал «джигу висельника». С тех пор он мой верный товарищ. Диего оказался способным к языкам и не раз помогал мне разговаривать с пленниками, когда мы брали корабль на абордаж или захватывали город. Сколько языков ты знаешь, Диего?

— Четыре.

— Четыре! Английский, испанский, португальский…

— И мандинго, мой родной язык.

— Ну-ка, расскажи мне еще раз, Диего, что бы ты сделал с королем Испании?

Диего рассмеялся так, словно он уже слышал эту просьбу тысячу раз.

— Заковал бы его в цепи, выжег на нем клеймо, бросил его и еще две сотни испанцев в вонючий трюм каракки[29]и пустил бы в долгое плавание по западным морям, затем отправил бы его лет на десять на работу на карибские плантации, а потом вздернул бы его.

Дрейк захлопал в ладоши.

— И пусть вечно горит в аду, подобно тому, как горели его пленные. — Наконец Дрейк обратил внимание на Болтфута. Они оба были невысокого роста, коренастые и стояли друг против друга, глаза в глаза. — А ты, Купер, что, ради всего святого, тут делаешь? Почему ты не гнешь доски и обручи для бочек и не вытачиваешь затычки?

— Я его нанял, — произнес Шекспир.

Дрейк обнял Болтфута за плечи. Болтфут стоял угрюмый и недвижимый, словно в объятиях тропической змеи.

— Знаю, знаю. Он работает на вас и господина секретаря. Твоя песенка спета, Купер. Мастери бочки, за этим тебя Господь и послал на землю, а не за тем, чтобы расхаживать по Лондону с ружьем и абордажной саблей, словно пират, которому не дают выйти в море.

— А вы — обычный вор, господин Дрейк.

Дрейк снял руку с плеча Болтфута и толкнул его в грудь.

— Я убивал и за меньшее, Купер!

Болтфут стоял на своем.

— Вы не единственный, кто обогнул мир, господин Дрейк. Я был с вами в том плавании и чуть не погиб от корабельной лихорадки, голода и кровавого поноса. И где же моя доля?

— У тебя же было золото.

— Его хватило лишь на то, чтобы не умереть с голоду. Вы платите нам крохи, ибо это вас весьма устраивает и заставляет нас клянчить то, что принадлежит нам по праву. Где богатства, которые вы нам обещали?

— Я не желаю это выслушивать, господин Шекспир, прошу вас, уберите от меня вашего человека.

Болтфута оказалось не так уж и легко заставить молчать. Шекспир не мог припомнить случая, когда Болтфут произносил более дюжины слов подряд, а сейчас его было не остановить.

— Помните то золото, что мы с Уиллом Легджом нашли в сундуке каюты хозяина на «Капитане» и отдали вам? Шесть с половиной фунтов золота, разве вы их не видели? Нам полагалась часть в двадцать девять унций, отмеченная нашими именами. Вы поклялись, что отдадите ее нам, когда мы достигнем берегов Англии. И где же теперь это золото, господин Дрейк? Ибо мы с Уиллом его так и не увидели.

Дрейк кипел от гнева.

— Господи! Да ты, Болтфут Купер, наиподлейший жулик, какого свет не видел. Говорю же тебе, ты и все мои люди получили свою долю и даже больше. Разве я не вписал ваши имена в историю?

Шекспир решил, что пора вмешаться.

— Сэр Френсис, могу ли я поговорить с вами наедине…

— Я проткну тебя, Купер, подлец!

— Сэр Френсис?

Разразившись бранной тирадой, Дрейк обратился к Шекспиру.

— Избавьте меня от общества этого отвратительного, лживого, вероломного, хромого мерзавца. Господин Шекспир, господин Стенли, давайте прервемся и выпьем вина. Диего, останься с Купером. — Он быстро кивнул своей супруге. — Миледи…

Дрейк широким шагом направился в смежную комнату, легкая хромота раненной во время нападения на испанский обоз мулов у Номбре-де-Диос ноги была заметна и спустя четырнадцать лет. Они сели, и Дрейк ударил кулаком по столу.

— Королева не хочет меня выслушать. Она делает вид, что презирает меня за то, что в прошлом году я мало привез ей жемчуга, золота и изумрудов с испанского материка,[30]но она знает, что королю Испании здорово досталось от меня. И если она даст мне флот из так необходимых мне укомплектованных военных кораблей, я отправлюсь в плавание, потоплю его и положу конец его кампании против Англии.

— Сэр Френсис…

— Знаю, знаю, господин Шекспир, вы хотели мне что-то сказать. Но выслушайте сперва меня. Я единственный, кто сможет спасти королеву и королевство от грязного антихристового Рима и его испанской шавки.

— Именно по этой причине я здесь, сэр Френсис.

Шекспир, впрочем, как и все, хорошо знал, что Дрейк любит прихвастнуть. Об этой его слабости было известно как в Англии, так и в Европе, и те, кто не боялся и не восхищался им, позволяли себе насмешки в его адрес. Однако ему было чем хвастаться. Трофей, захваченный во время его трехлетнего кругосветного путешествия, весил пятьсот тысяч фунтов. Несмотря на то что большая его часть отошла королеве, сам Дрейк после того похода превратился в одного из богатейших людей в королевстве. Он заслужил это благодаря своему военному искусству и мужеству, а также вниманию к деталям. Он всегда смело шел на бой, однако способность Дрейка сострадать смягчала его воинственность.