Леди, которых не было - Мария Неверова

Люси почти не вмешивалась в беседу, но я видела, как горели ее глаза. Думаю, она всё ещё не оставила надеж свести нас с доктором. Я должна признать, что он и правда крайне интересный и приятный мужчина. Но разве могу я сейчас думать о чем-то, кроме опасности, которая, возможно, нависла над Джейн и над самой Люси?

Напоследок я попросила доктора осмотреть шею Люси, хотя это и не было его специализацией. Но странная рана заинтересовала его, и он пообещал немедленно написать мне, если сможет узнать, кто или что, могло оставить такой необычный след.

18 августа.

Люси снова стала прежней, она бодра и весела, что не может меня не радовать. Но именно поэтому я заметила еще одну странность в ее поведении. Стоит мне заговорить о странной красноглазой тени, как Люси тут же становится будто бы не собой, ее смех кажется неестественным, а улыбка натянутой. Она не может сказать, спала или бодрствовала в эти страшные моменты. Она говорит о странных чувствах и эмоциях, говорит о каком-то горьком томлении или о том, что видела, как я пытаюсь ее разбудить, но не чувствовала этого.

Мне кажется, что-то темное будто окружает нас, всё сжимая и сжимая свой ужасный круг.

19 августа.

Я так рада! Наконец-то я получила весточку от Джейн! Конечно, обстоятельства и ее состояние не способствуют радости, но я так счастлива, что она жива. Я так счастлива!..

Омрачает мою радость лишь то, что я не знаю, когда увижу мою дорогую Джейн. Она больна, а я для нее не сестра и даже не дальняя родственница, а потому вряд ли кто позволит мне приехать ухаживать за ней. Мне остается только верить, что она скоро поправится и приедет к нам. И я верю! Моя сильная, храбрая Джейн! Я так тебя жду!

Письмо сестры Агаты, больница Святого Иосифа и Святой Марии, мисс Вильгельмине Мюррэй

12 августа.

Будапешт

Милостивая государыня!

Пишу по желанию мисс Джейн Харкер, которая еще недостаточно окрепла, чтобы писать самой. Она пролежала у нас около шести недель в сильнейшей горячке. Она крайне волнуется, что вы переживаете за нее, а потому настояла на том, чтобы вам письмо как можно скорее. С письмом я отправляю вам дневник мисс Харкер, также по ее воле и настоянию.

Взамен она просит вас, если есть такая возможно, взять на себя часть оплаты больничных расходов, так как она считает, что здесь есть множество нуждающихся, кому бесплатный уход нужнее, чем ей. Мисс Харкер обещает, что возместит вам траты, как только сможет встать на ноги и вернуться к работе. От себя могу добавить, что это произойдет уже в скором времени.

Примите уверение в полном моем уважении и да благословит вас Бог.

Дневник мистера Сьюарда

18 августа.

Вчера у меня случилась крайне интересная беседа с мисс Люси и ее подругой, что гостила у нее. Мы обсуждали различные помешательства, особенно углубившись в тему навязчивых фантазий. Мисс Мюррэй рассказала мне о родственнице, что воображает себе пьющих кровь колдунов. Мне показалась эта идея чем-то схожей с зоофагией Рэнфилда, которого я пристально наблюдаю, но я промолчал, решив не расстраивать юную девушку столь неприглядной историей.

Еще более интересным стал случай, который мне довелось наблюдать самому. Как я узнал, прекрасная мисс Люси иногда ходит во сне, и однажды смогла пораниться – или кто-то ее поранил – необычайным образом. Я оглядел пару небольших проколов на ее шее, но сходу не смог придумать им разумного объяснения. Также мисс Люси показалась мне куда более утомленной и малокровной, чем я ее помнил.

Я заверил взволнованную мисс Мину, что обязательно займусь этим вопросом, а если вдруг дорогой нам обоим мисс Люси станет хуже, то я напишу об этом случае своему хорошему другу и наставнику, специалисту по различным диковинным случаям.

В ответ же мисс Мина высказала предложение написать моему эксперту сразу же, если вдруг я пойму, что сам не могу найти ответ на эту загадку. Я посетовал, что мне не хотелось бы отвлекать столь ученого и мудрого человека таким мелким случаем, на что получил удивительно разумный ответ:

– Опишите ему этот случай. Решит он заняться им или нет – всегда только его выбор, а потому вы никак не можете винить себя, что потратили его время на решение столь незначительного дела.

Письмо Авраама Ван Хелзинка доктору Сьюарду

19 августа.

Дорогой друг,

получив твое письмо, я тотчас же собрался выехать.

Ты зря переживаешь, что отвлек меня от важных дел. Описанный тобой случай крайне меня заинтересовал, и я вовсе не нахожу его незначительным.

К тому же, ты ведь спас мне жизнь, очистив мне рану от удара грязным ножом, который нанес мне наш нервный знакомый, а потому я всегда буду обязан помогать тебе и твоим близких. Но если это тебя успокоит, знай, что эта поездка не наносит никакого ущерба моим делам.

Я попрошу тебя обеспечить мне комнату в гостинице, чтобы я мог постоянно быть неподалеку от пострадавшей. И если возможно, я бы хотел увидеть эту леди уже завтра.

Ван Хелзинк.

19 августа.

Мой друг Рэнфилд вчера снова напомнил о себе. Около 8-ми часов с ним произошла неожиданная перемена, и, словно пес на охоте, он стал нервно расхаживать по комнате. Его обычное раболепие перед служителями сменилось надменностью и нежеланием разговаривать.

Служитель передал мне, что тот сказал лишь, что его господин рядом, а потому мы все для него больше не существуем. В этом служитель углядел религиозную манию, и я склонен был с ним согласиться.

В 9 часов вечера я сам решил посетить Рэнфилда. Я своими глазами увидел его надменное выражение и услышал слова про господина в ответ на любые попытки разговорить пациента.

Каюсь, разговор о маниях, что произошел у меня пару дней назад, видимо, крайне захватил мой разум, а потому я неожиданно для себя самого задал Рэнфилду вопрос о том господине, что прибыл к нему:

– Он пьет кровь?

– Откуда вы знаете?! Кто вам сказал?!

Надменность Рэнфилда тут же сменилась крайним удивлением. Он смотрел на меня совершенно другими глазами, как на человека, посвященного в некую общую с ним тайну. Я ответил Рэнфилду, что расскажу ему, только если он успокоится. Но он не перестал нервно расхаживать по комнате, а потому я сообщил ему, что мы продолжим разговор завтра, и покинул его.

У себя я тотчас уснул. Но в два часа ночи пришел дежурный с