Цена счастья - Джорджет Хейер

Фанни же была счастлива избавиться от лондонских званых вечеров, на которых только и говорили, что о правительственном кризисе или о победе над оппозицией. Она никак не могла найти ничего интересного в новости о том, что Гренвиль поссорился со сторонниками Фокса после речи, произнесенной Роуэмом. Судьбы всех этих тори и вигов имели для нее гораздо меньшее значение, чем страх, что матушка может прислать сюда в Бат ее сестру Агнессу, чтобы составить им с Сереной компанию. Эти опасения серьезно нарушали душевный покой Фанни, пока не стало ясно, что тревога леди Клейпол за благополучие своей вдовствующей дочери была не настолько велика, чтобы побудить ее саму приехать в Бат или послать сюда свою вторую дочь, уже вышедшую из брачного возраста. Леди Клейпол, у которой была и третья дочь, стремившаяся вырваться из школы, не ставила намерения устроить приличное замужество для Агнессы. Она уже не рассчитывала обеспечить ей блестящую партию, однако намекнула в письме со множеством зачеркнутых фраз, что надеется заполучить весьма достойного жениха со значительным состоянием. Прочитав письмо, Фанни вздохнула, хотя и обрадовалась тому, что будет избавлена от общества Агнессы. Ей было бы очень неуютно со своей старшей и вдобавок завистливой сестрой, которая недостаток красоты восполняла знаниями и которой можно было доверить надзор над младшей сестрой.

Фанни явно предпочитала общество своей падчерицы, как бы недоверчиво ни относилась ее мама к «дорогой Серене». Мама не одобряла поведение Серены. Она говорила, что та ведет себя так, будто именно ей поручено охранять домашние устои, что она имеет преувеличенное представление о собственном положении в свете и в то же время пренебрегает им. Мама видела, как Серена водит дружбу с весьма сомнительными личностями, как будто положение дочери графа Спенборо освобождает ее от необходимости вести себя осмотрительно (что является обязательным для любой незамужней женщины). Мама искренне надеялась, что Серена не втянет Фанни в какую-нибудь историю, и в конце письма заклинала свою дочь не забывать о своем нынешнем положении и о том, каким уважением должна пользоваться вдова графа.

Фанни ответила на это послание тут же. Но даже когда она уверяла леди Клейпол, что та неверно судит о дорогой Серене, чувство вины заставило ее дрогнуть и сделать кляксу. Что-то подсказывало Фанни, что мама совсем не одобрит одно недавнее знакомство Серены. Действительно, невозможно было отрицать, что она водила дружбу с одной очень вульгарной личностью. Знакомство это завязалось в галерее, и произошло все весьма странно. Несколько раз их внимание привлекла пожилая женщина небольшого роста, с необъятной талией. В одежде она старалась придерживаться моды своей юности — что было, вероятно, разумно, — однако не была достаточно мудрой, чтобы избегать ярких цветов. У женщины было веселое волевое лицо с тремя массивными подбородками, обрамленное неестественно черными густыми вьющимися волосами. Она обычно небрежно убирала их под чепцы, над которыми громоздились роскошные шляпы. Серена уверяла, что насчитала на одном из этих произведений шляпного искусства пять страусиных перьев, гроздь винограда, пару вишенок, три большие розы и две розочки поменьше.

Из мистера Кинга они вытянули сведения, что помянутая леди была вдовой то ли богатого коммерсанта из Бристоля, то ли крупного судовладельца, — мистер Кинг не мог сказать точно. Безусловно, она очень хорошая женщина в своем роде, но (ее светлость конечно же согласится) совершенно не подходящая к такому аристократическому месту, как Бат. Но, к сожалению, она местная жительница, однако сам он был лишь любезен с ней, и только. Баснословно богата, но лично он с прискорбием отмечает упадок в обществе и счастлив, что может припомнить времена, когда вульгарное богатство еще не давало миссис Флур права общаться на равных с миледи Спенборо.

Возможно, именно эта речь мистера Кинга, которую Серена выслушала, возмущенно пожав плечами, заставила ее посмотреть более дружелюбно на миссис Флур. Вдова коммерсанта регулярно посещала галерею. Частенько, когда она не была занята тем, что приветствовала своих знакомых и болтала с ними весело и бесцеремонно, ее взгляд останавливался на Серене, и она разглядывала ее одобрительно, что слегка смущало девушку. Серена, сознававшая, что за ней постоянно наблюдают, наконец отреагировала на это. Она слегка подняла брови и удивилась, когда старая дама кивнула ей и приветливо улыбнулась. Пораженная, Серена двинулась к ней.

— Прошу прощения, мадам, но мне показалось, что вы хотите поговорить со мной.

— В точку, мэм, — ответила миссис Флур. — Вообще-то я не была уверена, что ваша светлость снизойдет до беседы со мной. Но я тут за вами понаблюдала, мэм, и могу сказать: хоть вы и знатного рода, а добрая и вроде не такая гордячка, чтобы задирать нос перед простыми смертными.

— Надеюсь, вы правы! — засмеялась Серена. Миссис Флур ткнула пальцем в ребро мужчину, с робким видом сидевшего рядом с ней.

— Эй, Том Рэмфорд, что это у тебя с мозгами? Встань-ка и уступи место леди Серене!

Совершенно смешавшись, тот поспешно повиновался приказу. Оборвав его извинения, миссис Флур мягко, но решительно произнесла:

— Все, хватит! Исчезни отсюда!

— Бедняга, — заметила Серена, усевшись. — Вы очень суровы, мадам. А как вы узнали мое имя?

— Да кто его не знает, милочка? А вот вы, могу поспорить, меня не знаете.

— И проиграете, мадам. Вы — миссис Флур, жительница Бата.

Старая дама захохотала, при этом все ее подбородки заколыхались в такт смеху.

— Точно! Наверняка у кого-нибудь спросили — что это за старая мымра вырядилась в платье с кринолинами?

— Да, я спрашивала о вас. Но вовсе не описывала вас таким образом, — возразила Серена.

— Да хоть и таким — я бы на вас зла не держала. Но вы увидите пугало куда страшнее, если я напялю одно из этих ваших новомодных платьев — с талией под мышками и с юбкой, прямой, как свечка. Вам, мэм, с вашей прелестной стройной фигурой это все подходит.

Но знаете, как буду в нем я выглядеть? Как мешок с мукой, перевязанный веревкой! Ага, я вас рассмешила и теперь вижу что мне о ваших глазах не наврали. Я-то подумала вначале, что все это девчачьи бредни, когда мне сказали, что ваши глаза умеют улыбаться.

— Господи, кто же, мадам, мог сказать вам такую странную вещь? — воскликнула Серена, слегка покраснев.

— Ага! Небось заинтересовались, почему мне приспичило познакомиться с вами. Видите ли, у меня есть внучка, которая просто бредит вашей милостью, а вы были к ней так добры!

— Внучка? — переспросила Серена, выпрямившись на стуле. — Вы хотите сказать, что… Не может быть! Ну, конечно, леди Лейлхэм… Мне только что пришло в голову — она ведь в девичестве мисс Себден?

— Точно, — добродушно согласилась миссис Флур. — Себден был моим первым мужем и отцом Сьюки. У меня было двое неплохих мужей, и я пережила их обоих, чем Сьюки похвастаться не может, как бы она ни важничала.

— Боже милосердный! — воскликнула Серена. Ей так захотелось, чтобы Ротерхэм оказался сейчас здесь, вместе с ней, и повеселился от души (что он непременно сделал бы). — Я так рада познакомиться с вами, миссис Флур, потому что испытываю искреннюю симпатию к малышке Эмили Лейлхэм. Знаете, она пожалела нас и часто приезжала, чтобы развеять нашу скуку в эту зиму. Леди Спенборо и я очень скучали, когда она уехала в Лондон.