Изморозь - D. Wismurt

— Ты, вообще, зачем пожаловал Макс? Поболтать захотелось?

— И это тоже. Занятно посмотреть в лицо тому, из-за кого полетела моя карьера в ДМБ и понять, что сейчас это не я, а ты находишься на самом дне и выплыть уже не получится, как ни старайся.

— Позлорадствовать значит.

— Думай, как знаешь. Ах, да, кстати. Раз ты так и не проявил себя, ничем не выдав, спешу лично сообщить, что получил приказ о твоем устранении. Вряд ли мы из тебя что-то вытянем в ближайшем будущем, так что будь счастлив, твой секрет умрет вместе с тобой.

— Прямо порадовал, — произнес саркастично, ничем не выдавая свое волнение.

Мысли лихорадочно метались в голове. Если меня сейчас начнут убивать, я не смогу ничего противопоставить в ответ и прощай Стас Новиков, без вести пропавший сотрудник Департамента Межрасовой Безопасности.

Единственное, что успокаивало, так это-то, что Вестникова с Топориным я обязательно заберу с собой на тот свет. Высосу досуха. Может и еще кого прихвачу. Уходить, так с компанией.

Оскалился в кривой ухмылке, да так, что оперативник отшатнулся в сторону.

— Ну, давай, действуй.

— Нет, я пачкать руки не собираюсь. От меня за версту твоей кровью вонять будет. Я не идиот так подставляться. У меня идея получше: глядишь, двух зайцев одним махом убью.

Максим поднялся, и подойдя к двери, выглянул в коридор.

— Вячеслав Геннадьевич, зайдите, будьте любезны.

Смотри-ка какой вежливый стал. Интересно, что эта сволочь для меня подготовила?

Топорин важно шагнул в кабинет.

Оперативно работают лекари. Нос уже почти как новенький, только синяки вокруг глаз остались.

— Максим Максимович, вы все уладили?

— Он уладил, конечно, — не смог не съязвить я.

Начальник тюрьмы злобно глянул в мою сторону.

— Тут такое дело... — начал Вестников, — короче, пора избавиться от ненужного балласта.

— Так мы запросто, — довольно хрюкнул хозяин Изморози.

— Не так, как вы думаете. Предлагаю включить парня в следующий забег.

— Может, просто по-тихому? — осторожно спросил Топорин.

— А вы что, боитесь, что он сможет обойти ваших бойцов и пробиться на волю?

— Ха-ха, — рассмеялся Вячеслав Геннадьевич, — от моих парней еще никто не уходил.

Почему-то так я и думал. Что же, значит буду первым.

Сердце заколотилось как бешеное, разгоняя по венам кровь. Вот это Вестников мне удружил. Еле сдержал выползающую на разбитые губы улыбку, вместо нее напустив на себя немного испуганный вид.

— Вот и ладно. Я сам приеду, посмотрю, что да как. Говорят, в ситуации угрожающей жизни люди проявляют недюжинные способности, стараясь избежать смерти. Вот и глянем, на что способен наш «друг». Авось разгадаем загадку, заодно и все дерьмо из него выбьем.

Начальник тюрьмы злорадно потер ладони.

— Так тому и быть. Готовься Новиков к предстоящему забегу. Тебе дают шанс, — издевательски протянул он и мерзко захохотал, — шанс на быструю смерть.

— Зачем же быструю, — хмыкнул оперативник, — пусть твои ребята на нем по полной оттянутся, когда поймают.

— Так даже лучше, — не стал скрывать своей радости Топорин.

— Слышал, Стас? У тебя три дня. Живи на полную катушку. Ни в чем себе не отказывай.

— Сволочь ты, Вестников.

— Зато умная сволочь, — не стал спорить ахти. — Обидно, что Антипов меня не оценил в свое время. Приблизил бы к себе, поднял по карьерной лестнице, глядишь, все по-другому сложилось.

Оперативник ДМБ поднялся, собираясь на выход.

— Ответь на вопрос. Исполни последнее желание смертника, — решил я доиграть до конца.

Макс остановился, заинтересованно вскидывая брови и ожидая продолжения.

— Говори.

— Вся эта кутерьма затеяна только для того, чтобы сместить Антипова? Я ведь правильно понял?

Вестников пристально посмотрел мне в глаза и от холода, повеянного с его стороны, стало не по себе, но затем парень расслабился и усмехнулся кончиками губ.

— Ты прав. Слишком для многих людей Денис Андреевич засел как кость в горле. Слишком правильный, слишком принципиальный. Одним словом, зарвавшаяся шавка, возомнившая себя волкодавом. С людьми нужно считаться, делиться, идти на уступки, где-то прогнуться и отступить, он же прет напролом, как баран.

Единственное, что я вычленил — «ЛЮДИ».

Вестников два раза назвал заговорщиков людьми, а не нелюдями. Это была ценная информация, которая могла пригодиться в будущем, если конечно, мне удастся сбежать.

— Еще один вопрос, — не удержался я, решив проверить терпение ахти.

Максим посмотрел на время.

— Быстрее, я тороплюсь

— Юрка... Лапин... каким боком во всем этом замешан? — произнес уже в спину Вестникова.

Тот остановился и повернулся в пол-оборота.

— В принципе — никак. Мелкая сошка. Расходный материал. Повелся на завидный куш. Решил срубить бабла. Плохо ты знал своего друга. Очень плохо. Лапин мать родную продаст, даже не поморщится, не то, что старого друга.

— Он жив? — спросил хрипло.

— Это уже третий вопрос Стас, а я обещал ответить только на один. Ты и так превысил лимит моего терпения.

— Он жив? — повторил еще раз.

Оперативник противно усмехнулся и сверкнув белками глазниц, покинул кабинет.

Топорин, стоящий в углу и молчавший почти весь разговор, сделал шаг вперед. Руки начальника тюрьмы дернулись. Было заметно, что ему до безумия хочется сделать из меня отбивную.

Я ждал, надеясь, что разум хозяина Изморози возьмет вверх над желаниями, и он прислушается к приказу сверху, а не потащит меня в свою пыточную.

Наконец Топорин шумно вздохнул и рыкнул.

— Уведите!

В кабинет тут же влетели два охранника, которые полчаса назад так самозабвенно меня отметелили.

Только после того, как они подхватили меня под руки и потащили на выход, почувствовал боль во всем теле. Видимо настолько абстрагировался от реальности, что до этого почти не ощущал нанесенных повреждений.

— В камеру его, — приказал Топорин.

— А что, лазарет мне не положен?

— Обойдешься.

Страхуются гады. Боятся, что если буду полностью здоров, то смогу прорваться сквозь ряды загонщиков, а так, у избитого и обессиленного постоянной болью, вряд ли получится оказать достойное сопротивление.

— Наручники хоть снимите.

Вячеслав Геннадьевич кивнул охранникам, и браслеты, сковывающие мои руки, щелкнули раскрываясь.

— Уф-ф, хорошо, — проворчал я, сразу же принимаясь растирать посиневшие запястья.

— Шевели копытами! — взревел один из тюремщиков, подтолкнув в спину для ускорения, и я быстрее зашевелил ногами.

Получать дубинкой по многострадальной спине не хотелось совершенно.