Что-то в большом городе - Дарья Волкова

Марьяна: Ну, давай, как взрослые люди, сегодня поужинаем. Сегодня моя очередь платить. Приглашаю в ресторан.

Константин: Предлагаешь мне примерить роль молодого спутника при красивой даме? Соблазнительно. В чем ты хочешь меня видеть?

Юный тролль! В пещере у горного короля.

Марьяна: В шапке! Сегодня утром шел снег.

Константин: Ладно. Не злись. На созвоне.

Марьяна: На созвоне.

* * *

— Герман Гергардович, приветствую.

— Иван… Кириллович. Давно тебя не было слышно.

— И еще бы сто лет не слышал, — хмыкнул собеседник Германа.

— Я этого не говорил.

— Не волнуйся, я все равно услышал.

Герман встал, подошел к двери кабинета и проверил, заперта ли. А потом с раздражением отошел обратно, но за стол не вернулся, остановился у окна.

— Что случилось, Иван?

Давний партнер по бизнесу, пути с которым давным-давно разошлись, не мог звонить просто так. И лучше времени на пустые слова не тратить.

— А ты новости еще не читал?

— В последние два часа — нет. Работал.

Собеседник Ивана снова хмыкнул.

— Тогда обрадую тебя. Максимова взяли.

Фамилия Максимов — не самая редкая. Однако в компании с Иваном Кирилловичем Дегтяревым — однозначно трактуемая. Но Герман все же уточнил:

— Максимов Артем? Артем… как его… Романович?

— Родионович. Он самый, Гера, он самый.

— Повиси на трубке.

Герман вернулся за стол, положил пальцы на клавиатуру. Некоторое время были слышны только стук клавиш и щелчки мыши. А потом Герман снова взял телефон. Все факты подтвердились. Даже с лишком.

— Что думаешь, Ваня?

— Да не должно вроде бы оттуда ничего уже стрельнуть, Гера. Пятнадцать лет прошло. Но я хвосты на всякий случай еще раз проверил. И, знаешь, что, выяснил?

— Иван, давай без преамбул.

— Вот тебе амбула: кто-то совсем недавно очень активно интересовался историей с теми контрактами.

— Органы?

— Нет. Журналисты. Некая Левандовская. Тебе знакомо это имя?

Герман не выдержал и выматерился. Вот же неугомонная баба!

— Твоя протеже? — в голосе Дегтярева слышалось удивление.

— Ты с ума сошел, Иван? На кой мне ворошить эту историю?

— Спишь, что ли, с ней?

Герман вздохнул.

— Вань, я тоже еще не сошел с ума. Чтобы спать с журналисткой.

— А что тогда?

— Долгая история.

— Герман, ты с этой историей как-то разберись — мой тебе совет. Потому что амбула номер два — на меня вышли люди Максимова. Он, как ты понимаешь, не хочет отправляться в места очень отдаленные. А за него, похоже, взялись крепко. Нас-то, наверное, и в самом деле не притянут. А вот у него сейчас положение очень шаткое. Вывернуться шанс есть, у него имеются покровители на высоком уровне. Он за этот шанс сейчас цепляется изо всех сил. И расследование этой журналисточки ему в данный момент как никогда некстати. Люди Максимова у меня, собственно, спрашивали, не по моей ли наводке действует эта… как ее… Левандовская. А она, как все бабы, выбрала тебя.

— Иван, ты, тоже, нашел время вспоминать!

— Ну, приятно же молодость вспомнить, — хмыкнул собеседник Германа. А потом снова заговорил предельно серьезно: — Герман, в твоих же интересах угомонить эту дамочку. Команда Максимова настроена серьезно. А еще они очень нервные сейчас — это я тебе свое личное мнение озвучиваю по итогам общения с ними. У людей Максимова сейчас каждый день, а, может, и каждый час — на вес золота. Максимов пойдет на все, чтобы соскочить с этой темы. Выводы делай сам.

— Спасибо, Вань.

— Да ладно, Герыч. Свои люди — сочтемся.

— Договорились. Ну, бывай, Иван Кириллович.

— Будь осторожен, Герман Гергардович.

Герман встал, подошел к окну и долго стоял там, глядя на панораму города за огромным окном. А потом отвернулся и резким движением засунул руки в карманы брюк.

Вот откуда она взялась на его голову, эта Марьяна Левандовская? Маша, мать ее, Пупкина! С ее появлением в его офисе несколько месяцев назад строго упорядоченная жизнь Германа Тамма стала не такой упорядоченной. Сначала ему казалось, что это просто временная турбулентость.

Просто странное стечение обстоятельств, благодаря которому эта дамочка оказалась знакома с его сыном. Герман проверил все факты, подключил свою службу безопасности, проанализировал полученные данные. Все выходило именно так, как она и рассказала.

Ладно. Бывают всякие мелкие нелепые случайности, которые как-то слепешиваются в одну. Уже не такую маленькую. Началось все, наверное, с просьбы Тимура Лиханцева дать интервью — Герман на такие иногда соглашался, но, в основном, для деловых изданий. Однако тут сыграл свою роль фактор личного знакомства с главным редактором «Магната», с которым Герман пересекся на каком-то деловом форуме, и между ними возникла легкая, но вполне устойчивая человеческая симпатия. Тимур Лиханцев был невероятно обаятельным человеком, который умел к себе располагать людей — если этого хотел. Кроме того, знакомство с ним было из числа полезных, и Герман его даже с удовольствием поддерживал. Поэтому и согласился на интервью, а его PR-отдел по этому поводу жутко возбудился. А потом — эта настырная дамочка.

Герман вздохнул и вернулся в кресло. Откинулся на спинку, прижался затылком и прикрыл глаза. Он ценил умных женщин. У него в команде в числе топ-менеджеров половина — женщины. Умные, грамотные, умеющие работать и знающие, что такое деловая этика и трудовая дисциплина. И среди них не было ни одной, похожей на Марьяну Левандовскую. Нет, она, конечно, никакая не Маша Пупкина. Это какое-то недоразумение, что эту яркую эффектную блондинку так назвали при рождении.

Больше всего Германа в Левандовской бесило то, что она была и в самом деле умницей. Женщиной, с которой можно вести беседу на равных. С которой можно получать удовольствие от разговора — и от самого разговора, и от того, кто находится напротив тебя. С которой не надо подбирать слова, чтобы она точно все поняла. Она опровергала все расхожие фразы про блондинок. Ну и про женщин с пятым размером груди. Хотя… ну, может, не пятый. Но что-то очень…. весомое.

Как говорится в бородатом анекдоте: «Идеальная женщина — это глухонемая блондинка с пятым размером груди, дочь директора пивзавода». Все-таки есть в этом какая-то народная или, как говорят, сермяжная правда.

Лучше бы Марьяна Левандовская была глухонемой, ей-богу. Ну, или хотя бы не такой инициативной!

Герман открыл глаза, поставил локти на стол и прижал пальцы к вискам. Он знал, что Костя продолжает общаться с этой самой Марьяной. Сын совершенно нарочно и напоказ информировал отца об этом.

«Мы сегодня обедали с Марьяной»

«Марьяна мне рассказывала об этом»

«А вот Марьяна считает иначе»

Версию с романом между сыном и сорокалетней