История "Рассвета" - Александр Чёрный

ошибка в невероятно трудоёмких расчётах привела б к аннигиляции корабля при переходе, а расход энергии при его совершении обязан был поставить крест на этой технологии ещё на этапе её разработки. Цифры вырисовывались просто колоссальным. При таком объёме энергии гипердвигатель мог бы работать больше полугода в непрерывном режиме, а сверхсветовой и того дольше: около пяти лет. Почему тоннельный двигатель стоит на борту «Колыбели зла», аккуратненько пристыкованный и с подведёнными шинами питания – тот ещё вопрос, даже для меня.

– Что это? – раздался в динамике голос полковника Мигунова. Я обернулся.

Офицер стоял рядом и с интересом смотрел на концентратор.

– Часть устройства для мгновенного перемещения на огромные расстояния, – вкратце изложил я. – Признаться, изумлён матом до глубины души узреть его тут. Древние не использовали его не без причины, и включать его я бы не счёл разумной идеей в нашей ситуации.

– Об этом в любом случае надо доложить генералу Терентьеву…

– В этом случае он наверняка захочет запустить эту дуру, – процедил я. – Чем убьёт всех на борту. Пока не будет найден способ, как можно безопасно управлять этой хреновиной, лучше бы её не трогать.

– А когда ты этот способ найдёшь?

– Никогда. Я разнорабочий, а не эксперт по инопланетным технологиям с возрастом старше мироздания.

– Даже пытаться не будешь…?

– Полковник, этот корабль летал в космосе между чёрными дырами, когда ещё на Земле царили динозавры! Ты хочешь сказать, что я, троечник из ПТУ, едва отслуживший в армии, разберусь в уравнениях, с какими даже Раш не справился?! Это такая шутка или ты действительно на это свято надеешься? Ни Маккей, ни Картер, ни даже Зеленко с этим не разобрались в течении пяти лет.

Говорить о том, что на ходовую группу ругается система диагностики, не пришлось. Это в любом случае не изменило бы ровным счётом ничего, а уже озвученных аргументов должно хватить с лихвой.

– Но они запустили этот двигатель на Атлантиде.

– Я помню. У них были начальные уравнения Древних, причём решённые. Оставалось только изменить переменные с учётом их текущей ситуации. У меня же нет ничего. Я дифференциалы решать не умею, с квадратными уравнениями не дружу, а ты хочешь, чтобы я рассчитал уравнение перемещения для тоннельного двигателя одиннадцатикилометрового корабля массой свыше двух триллионов тонн?!

М-да. У военных всегда было своеобразное чувство юмора. «Круглое – нести, квадратное – катить», «В армии всё полезно, что в рот полезло», «Солдат спит – служба идёт», «Брось, а то уронишь»…

В армии я запомнил самое главное в жизни правило: «Всё в этом мире можно сделать тремя способами: правильно, неправильно, и по-армейски». Аминь.

Пришла пора возвращаться. Двигатели двигателями, но энергии оставалось всего на час, а воздуха – на тридцать минут.

– Мля-ять, – протянул полковник, глянув на свой манометр. – Попов, шкала в красной зоне! Это что значит? Кончается воздух?

– Нет, падает давление, – я лишь ускорил шаг.

Сугубо техническую шутку, отдающую чёрным окрасом, Мигунов оценит вряд ли.

***

Сразу по возвращении сняли скафандры, пустив воздух в отсеки.

– Ф-ух! – выдохнул полковник. – Ну и ну…! Даже на Земле такому не учат…!

«Что странно», – подумалось мне, пытающемуся избавиться от объятий древнего скафандра. «Лишнее подтверждение тому, что командный состав перебросили сюда с других направлений даже без переподготовки. И зачем? Тупо присмотреть за нами от перехода до «Судьбы», чтоб не разбегались по дороге, как стадо ежей?».

На груди затрещала рация.

– «Рассвет», «Звезда», я «Тополь». Кто-нибудь, на связь!

– Я «Звезда», слышу тебя, «Тополь», я «Звезда»! – схватился за радиостанцию Мигунов.

– Где вас носит?!

– Гхм… – полковник скосился на меня. – По кораблю, «Тополь».

– Тащите свои задницы к мостику. Быстро.

Сердце в груди ёкнуло. Неужели взломали замок?! Полковник заметил мою тревогу, но промолчал.

Спустя шесть минут мы, оставив скафандры у шлюза, уже подходили к верхней палубе. Возле двери мостика стоял генерал Терентьев в сопровождении майора Мелихова и пары автоматчиков из первого взвода.

– Докладывайте, – потребовал генерал.

Полковник на секунду замялся.

«Нехай делает, что хочет», – подумал я. «Без меня они тоннельный двигатель всё равно не пустят. Я даже сверхсветовой включить не могу, хотя, кажется, знаю, почему».

Мигунов откашлялся и начал:

– В ходе визуального осмотра наружной части корабля был обнаружен неизвестный тип двигателей, предназначенный, видимо, для мгновенных перемещений на огромные расстояния…

– Насколько огромных и насколько мгновенных? – перебил сослуживца генерал.

– Не могу знать, товарищ генерал, – уклончиво ответил Мигунов. – Предположительно, двигатель потребляет колоссальное количество энергии…

– Насколько колоссальное? – не отставал Терентьев.

– Раз в миллион больше, чем гипердвигатель, – замялся полковник, сочиняя на ходу. Брешет, в три миллиарда раз. В два и восемь, если быть точным. А если быть самым точным, то в два миллиарда восемьсот сорок шесть миллионов шестнадцать тысяч раз. – Расчёты для проведения прыжка чрезвычайно непросты, а выполнить их могут только специализированные математики с образованием не ниже…

– Довольно! – оборвал бредни полковника Терентьев. – Это правда? – генерал посмотрел на меня.

Я кивнул.

– Это значит, что ты можешь за секунду доставить нас на Землю? – как всегда, майор Мелихов, как военный, брал данные с потолка.

– Это значит, что я могу за секунду взорвать нас всех к хренам собачьим, – процедил я. – Я даже близко не притронусь к тоннельному двигателю, и не надейтесь.

Генерал вздохнул. Взгляд его потяжелел настолько, что выдержать на себе такое дано не каждому.

– Мне это надоело, – процедил высокочинный. – На корабле командует троечник–недоучка, не способный даже орбиту Луны вычислить из апогея и перигея! Или ты сдаёшь мне код от этого гребучего корыта и открываешь мостик, или я пристрелю тебя прямо тут и прямо сейчас.

«Везёт мне на конфликтных сослуживцев».

О том, что причиной большинства конфликтов мог являться я сам, сейчас лучше не разглагольствовать. Не то время и не то место.

Что странно, полковник и майор пока воздерживают нейтралитет. Смотрят, чем дело закончится?

– Товарищ генерал, вы же сами слышали