Владыка мира - Алекс Ратерфорд

– Нет. Я вдвойне у него в долгу. Сейчас, когда я был безоружен в гареме, он дал мне меч… Скажите ему, что я благодарен и что его верность будет вознаграждена. Во всем, что произошло, виноват я один. Несмотря на предупреждение Рафика, я не надавил на Адам-хана. Я был глупцом…

Акбар говорил, отирая ладонью слезы с лица.

– Я любил Адам-хана и Махам-Ангу и полагал, что они отплатят мне тем же. Теперь я должен учиться не принимать на веру и сомневаться в побуждениях всех, кто со мною рядом, – даже самых приближенных ко мне людей… Я должен признать, что удел падишаха – одиночество и правитель никогда не должен никому доверять всецело.

– Если ты открыл для себя эту печальную истину, то, быть может, все, что сегодня произошло, было не зря, – бесстрастно сказала Хамида. – Когда много лет спустя ты оглянешься назад, то поймешь, что именно здесь закончилась твоя юность и ты стал мужчиной – и падишахом. Кем бы мы ни были в этом мире, в жизни есть много плохого. И сегодня ты это увидел сам. Прошу тебя, будь стойким.

Небо озарялось мягким розоватым светом закатного солнца, и Акбару казалось, что сама природа хотела создать окружение, достойное предстоящей церемонии. Устланная бесчисленными роскошными цветистыми персидскими коврами площадь у подножия крепости Агры походила на сад. По бокам от нее на земле стояли перед золоченой деревянной оградой его военачальники и представители знати, а с третьей стороны разместились некоторые правители, давшие ему клятву верности. В центре, под сенью зеленого шелкового навеса, на мраморном возвышении были установлены гигантские золотые весы. Два блюда диаметром в пять футов, отделанные по краю рельефом из гладких кварцевых ромбов, обрамленных жемчугом, качались на массивных цепях, свисавших с дуба высотой в восемь футов. Одетый в зеленое облачение из жесткой парчи, с длинным ожерельем из ограненных изумрудов на шее и в головном уборе, сверкающем бриллиантами, Акбар начал степенно идти к весам под звуки барабанной дроби. Он удовлетворенно смотрел на многочисленные сундуки с драгоценными камнями, переливающиеся в свете стоящих кругом факелов, которые с наступлением сумерек слуги по очереди зажгли возле возвышения. Змеились золотые и серебряные цепи, монеты рекой лились из широко распахнутых парчовых мешков, – намеренно набитые доверху, они являли взорам богатство и щедрость. Сумки с пряностями были сложены на медные подносы возле украшенных драгоценными камнями фляг, частью сделанных из белого нефрита, где хранились дорогие благовония – амбра, ладан и алоэ. Свертки расшитых шелков, тонких и нежных, как крылья бабочки, мерцали среди драгоценных шалей из тончайшей козьей шерсти.

Было здесь и кое-что еще – двадцать больших железных прутьев. Акбар видел, как многие с интересом их рассматривали. Когда он взошел на пьедестал и приблизился к весам, бой барабанов смолк и раздался громкий глас трубы. По этому знаку слуги взяли прутья, поднесли их к весам и сложили на одном из гигантских блюд, которое быстро опустилось к земле под их тяжестью.

Со времени смерти Адам-хана прошло почти два года, и Акбар немало времени потратил в раздумьях, как и почему он не смог предвидеть предательства Адам-хана и как можно избежать новых заговоров среди знати. Падишах знал, что единственная причина, по которой он не желал подозревать Адам-хана и Махам-Ангу, заключалась в том, что с самого детства они были для него близкими людьми. Никто не заменит Акбару покойного Байрам-хана, и в будущем властитель никого не приблизит к себе так же и больше не станет никому всецело доверять. Полагаться следует только на себя. Но даже если близкие отношения с Адам-ханом и Махам-Ангой отчасти и служили оправданием тому, что он не замечал их хитростей, верно также и то, что он был столь уверен в своей власти и положении, что возомнил, будто никто не сможет на них покуситься.

Решение относительно того, как он может избежать неповиновения в будущем, пришло ему на ум почти случайно, когда один из его горчи читал ему жизнеописание его деда. Среди всех премудрых слов Бабура два выражения особенно запали ему в память: «Верных сторонников дают война и добыча» и «Прояви к своим воинам щедрость. Покуда они знают, что с тобою извлекут больше выгоды, чем с другими, они будут верны тебе». А уж Бабур знал жизнь, как никто другой, и у него было чему поучиться. Именно поэтому Акбар сегодня и собрал здесь всех представителей знати – он собирался объявить, что очень скоро начнет завоевательную войну, которая переполнит государственную казну золотом и драгоценностями; тем самым он хотел дать им почувствовать вкус грядущей наживы. Благодаря Гульбадан, которая была свидетелем таковому в первые годы правления его отца и сама предложила Акбару последовать примеру предшественника, он нашел единственно верный способ продемонстрировать свое великолепие и могущество – зрелищная церемония. К его радости, в сокровищницах Агры обнаружились весы, которые изготовили еще во времена молодости падишаха Хумаюна. Акбар позволил себе коротко улыбнуться, а затем поднял руки, прося тишины.

– По примеру своего отца я решил восстановить древний обычай правителей Индостана и публично взойти на весы, положив сокровища на вторую их чашу. Я буду проводить эту церемонию дважды в году – в день моего рождения по лунному календарю, как сегодня, и во второй раз в день моего рождения по солнцу. После взвешивания ценности будут распределяться среди собравшихся – то есть сегодня среди вас, – и вы всё увидите сами. Чтобы засвидетельствовать мое особое к вам почтение, ради первого раза я пожалую вам драгоценностей больше веса своего тела. Эти железные прутья весят вдвое больше меня.

Сказав это, Акбар сделал паузу, и затем сел со скрещенными ногами на блюдо рядом с грудой железа.

Слуги падишаха сразу начали нагружать второе блюдо, начав с самых ценных предметов. Десять сундуков с драгоценными камнями разместились на блюде, прежде чем чаша с Акбаром, подрагивая, начала медленно подниматься от земли. Повисла полная тишина, и повелитель чувствовал каждый устремленный на него взгляд, видел, как каждый в уме вычислял собственную долю в этой добыче. Моголы проделали долгий путь, думал он; за это время драгоценные камни в качестве награды сменились золотыми и серебряными цепями, а затем и мешками золота. В былые дни добычу делили прямо на поле боя, среди окровавленных, еще теплых тел врагов племени моголов. Каждый вождь клана подставлял свой щит, куда сваливали ценности, и потом уносил его, деля захваченное среди своих воинов. Но те времена, уходящие корнями в глубокое кочевое прошлое моголов, давно уже миновали. Акбар, как падишах Индостана, должен одаривать своих союзников не только для того, чтобы заручиться их отвагой в завоевательном походе, но и для сохранения своей власти на завоеванных землях.

Как только взвешивание было закончено, началась раздача щедрых подношений. С помощью своего управляющего Джаухара Акбар посчитал, сколько причитается каждому из присутствующих, и Джаухар тщательно занес все его распоряжения в счетные книги. Акбар смотрел, как управляющий называл одно за другим имена представителей знатных родов, командующих и вождей союзных племен, которые явились, чтобы получить причитающуюся им долю денег, драгоценностей, тонких шелков и пашмины[10]для их жен и наложниц. Нашлись подарки даже для детей: миндаль в золотых обертках, фигурки воинов армии моголов – всадников, лучников и стрелков из мушкетов, а также куклы с крошечными серебряными сережками, ожерельями и браслетами. Еще Акбар приказал отложить некоторую часть ценностей, чтобы послать их наместникам и чиновникам отдаленных областей, а также наполнить зерном и рисом житницы деревень и городов империи, чтобы одарить своей щедростью даже простой люд. Той ночью во внутреннем дворе гарема в фонтанах бурлила розовая вода, и, сидя в золоченом кресле на завешанном бархатом пьедестале, Акбар наблюдал, как гости пируют у стола, над которым колдовали его самые лучшие и опытные повара. Здесь были бараны, зажаренные целиком на яблоневых углях, утки и куропатки, фаршированные сухофруктами и орехами, тушенные в медных горшках в пряном масляном шафранном соусе, и маринованные в кислом молоке и специях цыплята, испеченные в невероятно жарком тандыре – полевой глиняной печи, которую могольские воины брали в военные походы и принесли в Индостан во времена Бабура.