Владыка мира - Алекс Ратерфорд

Акбар так и не смог придумать ни одной стоящей тактической схемы. Он занял свое место на маленьком престоле, напротив которого со скрещенными ногами сидели полукругом Ахмед-хан и остальные военачальники. Их помощь и совет были для него сейчас важны как никогда, но он не мог отделаться от мысли, что совет у него слишком уж разномастный. Были здесь такие, как, например, Мухаммед-бек, человек в красно-зеленых полосатых одеждах, который служил ему еще дольше, чем Ахмед-хан; в юности он воевал при Панипате вместе с Бабуром и делил все жизненные невзгоды с Хумаюном, о чем красноречиво говорили его шрамы. Другие, вроде широкоплечего таджика Али Гюля с причудливыми усами, были гораздо моложе и застали лишь несколько последних сражений отца Акбара. Были здесь также и те, кто стал его союзником совсем недавно. К примеру, такие, как раджа Рави Сингх, рослый здоровяк в красном тюрбане, который сейчас шумно поедал миндаль с гравированного медного блюда, – правители меньших государств; или даже как сам Рави Сингх – из тех раджпутов, кто уже стал сюзереном Акбара после его победы над Хему. Сейчас все лица всех этих людей, старых и молодых, значительных и не очень, выражали лишь покорность.

– Какие мы сегодня понесли потери? – спросил падишах.

– Мы потеряли часть боевых слонов и более трехсот воинов, – доложил Ахмед-хан. – Есть много раненых с тяжелыми ожогами, и они, скорее всего, не выживут.

– Несмотря на потери, мы должны были попытаться, – ответил Акбар. – Нам стоит использовать больше новых, более совершенных приспособлений, таких как укрепленные хауды, если мы не хотим, чтобы рана Удай успел собрать большую армию или, может быть, даже заключил союз с другими правителями раджпутов, прежде чем мы сможем взять Читторгарх.

– Он вряд ли найдет себе союзников, – спокойно вставил Рави Сингх. – Правители государства Мевар очень долго отваживали от себя любых возможных союзников своими притязаниями на господство во всем Раджастхане, вели себя с соседями напыщенно и высокомерно.

– Что же, рад это слышать. Кому-либо удавалось захватить Читторгарх без помощи перебежчиков?

– Да, – ответил Мухаммед-бек и почесал горбатую, неправильно сросшуюся переносицу. – Более двухсот лет назад это сделал человек по имени Аладдин Хилджи, а позже – гуджараты.

– Мы можем узнать что-нибудь об их тактике?

– Я не знаю ничего о действиях Аладдина Хилджи: это было слишком давно. Однако, когда я был в Гуджарате после того, как твой отец осадил Чампнир, я говорил с местным стариком, который рассказывал мне, как в наступлении они попробовали, как и мы, строить укрепленные баррикады, чтобы атакующие могли подобраться поближе. Они даже построили своего рода крытый проход из толстых шкур – гуджараты называют его сабат, – благодаря чему они смогли продвинуться довольно высоко по склону. Но, насколько я могу судить, победа в итоге досталась им большей частью из-за того, что защитники крепости были уже истощены голодом и болезнями… Я бы заговорил о крытом проходе и раньше, если бы мне не казалось, что настил действительно хорошо защищает лишь от стрел, но при этом будет легко проницаем для мушкетных пуль, а также ядер.

– Но разве мы не сможем укрепить проход камнями и землей и уложить толстый деревянный настил на крышу? – спросил Ахмед-хан.

– Это займет много времени и будет стоить многих жизней, повелитель, – вставил Али Гюль.

– Но все наши предыдущие попытки были тщетны, – возразил Акбар. – Мой дед Бабур однажды сказал, что правитель должен признать – чтобы победить и расширить империю, он должен быть готов пожертвовать жизнями – может, даже и своей собственной, а также жизнями ближайших сторонников и семьи. И только тогда, когда будет одержана полная победа, он может проявить сострадание и возместить ущерб семьям павших. Надо подумать, не соорудить ли нам этот сабат. Составьте планы. Отправьте людей собрать побольше камней и хвороста. Чтобы защитить тех, кто будет возводить проход, изготовьте толстые щиты, как это сделали гуджараты. Они задержат стрелы. Кроме того, раджпуты не станут расходовать лишний порох для пушек и мушкетов, чтобы палить бесцельно, – ведь запас боеприпасов у них ограничен.

Акбар пребывал в хорошем расположении духа, подъезжая на лошади ко входу одного из двух больших проходов‑сабатов. Их возведение заняло гораздо меньше времени, чем он ожидал. Из леса, расположенного в нескольких милях от крепости, привезли в достаточном количестве массивные бревна. На ломку камня отправили захваченных пленных. Защитники Читторгарха, как и предсказывал Акбар, не стали тратить впустую порох на стрельбу из мушкетов и пушек, а от стрел воинов защищали щиты. Тем не менее ежедневно до сотни человек – это были главным образом нищие босяки-чернорабочие, соблазнившиеся предложенной Акбаром платой серебром, – гибли за работой. Падишах, как и обещал, поручил особым чиновникам тщательно вести запись имен погибших и раненых в бухгалтерских книгах в кожаном переплете, чтобы они или их семьи смогли получить вознаграждение, как только будет одержана победа.

Сабат, в который вошел Акбар, был возведен с большим размахом. Сооружение было, как с гордостью уверял Мухаммед-бек, которого назначили распорядителем строительных работ, достаточно широким для едущих в ряд десяти всадников или упряжки волов, тянущих маленькое орудие, и достаточно высоким даже для большого боевого слона. Из донесений Акбару было известно, что этот сабат, неуклонно прокладывающий свой извилистый путь вокруг склонов, охватывающих проход к крепости наподобие хищных щупалец, еще не достиг своей цели, но оставалось уже недолго…

– На какое расстояние сейчас уходит этот сабат, Мухаммед-бек? – спросил Акбар.

– Осталось приблизительно сто ярдов до подножия склона. Три дня назад мы потерпели неудачу, когда раджпутам удалось поджечь несколько бревен крыши. Только благодаря большой отваге наших рабочих, которые по цепочке передавали ведра воды из колодцев, чтобы погасить огонь, удалось не допустить разрушения передовой четверти сабата.

– Сообщите мне имена всех, кого нужно особо наградить.

– Да, повелитель.

– Я желаю сам осмотреть один из этих сабатов изнутри.

Акбар пришпорил свою черную лошадь, направив ее в темноту входа. Из-за толстой деревянной крыши воздух внутри был прохладнее. Падишах поехал вперед, и кислый запах – смесь сырой земли и дыма, пота, мочи и фекалий, животных и людей – все сильнее разъедал ему ноздри. Одиночные светильники из лоскутов ткани, опущенных в смолу, закрепленные на стенах, были единственным источником света. У каждого наготове стоял чернорабочий с кожаными ведрами с песком и сосудами с водой, чтобы сбить пламя, если огонь перекинется и загорятся смолистые бревна крыши. Когда Акбар шел мимо этих рабочих, большей частью полураздетых, в набедренных повязках и рваных рубахах, они падали перед ним ниц. Иногда он слезал с лошади, чтобы поговорить с ними, спрашивал, откуда они родом и велики ли их семьи, подбадривал их, оставлял несколько монет и двигался дальше.

Когда Акбар слушал иссохшего седого факельщика, рассказывавшего ему, что он глава большой семьи из деревни под названием Гургаон под Дели, стены сабата затряслись от глухого удара, посыпались мелкие камни и несколько крупных. Чернорабочий кинулся на землю, но тут же поднялся, видя, что Акбар так и остался стоять, удерживая встающую на дыбы лошадь. Застыдившись, он сказал: