Королевство грез - Джудит Макнот

— Отодвинься немного, Гэвин, пускай она видит мое лицо, а незаглядывает через тебя, пока не свалится, как перев??рнувшаяся бутылка.

Дженни не успела выпрямиться достаточно быстро, чтобыприкинуться, будто бы ничего такого не делает. Щеки ее вспыхнули, и она отвелавзгляд от Ройса Уэстморленда, но прежде вдруг с изумлением поняла, что Волкнамного моложе, чем она думала. Более того, подбородок его был квадратным имощным, с забавной маленькой ямочкой посередине.

— Ну-ну, не робей, — насмешливо подбадривал Ройс. Крепкоевино сильно смягчило его настроение. Кроме того, ее моментальное ипоразительное превращение из бесстрашной убийцы в любопытную молоденькуюдевчонку было одновременно непостижимым и забавным. — Взгляни как следует налицо, где ты только что собиралась вырезать свои инициалы, — уговаривал он,глядя на ее чопорный профиль.

— Мне надо зашить рану, милорд, — нахмурившись, проговорилГэвин. — Глубокая и распухшая, она будет выглядеть некрасиво.

— Постарайся не выставлять меня в неприглядном виде перед ледиДженнифер, — иронически предупредил Ройс.

— Я ваш оруженосец, милорд, а не швея, — отвечал Гэвин,держа иглу с ниткой над глубоким разрезом, начинавшимся от виска хозяина ипротянувшимся до скулы.

Слово «швея» вдруг напомнило Ройсу об аккуратных, почтиневидимых стежках, которыми Дженни залатала пару шерстяных штанов, и он жестомотстранил Гэвина. обратив задумчивый взгляд на свою пленницу.

— Подойдите сюда, — обратился он к Дженни спокойным, новсе-таки приказным тоном.

Более не желая его провоцировать, чтоб он не передумалосвободить их, Дженни встала и покорно повиновалась, радуясь, что не придетсябольше сидеть на горящих огнем ягодицах.

— Поближе, — велел он, когда она остановилась вне пределовего досягаемости. — Будет вполне справедливо, если вы почините все, чтоизрезали. Заштопайте мне щеку.

В свете двух свечей Дженни увидела нанесенную ею рану, и видразорванной плоти вкупе с мыслью о том, что в нее надо воткнуть иглу, едва нелишил ее чувств. Она проглотила подкативший к горлу комок и прошепталанепослушными губами:

— Я… я не могу.

— Можете и сделаете, — неумолимо настаивал Ройс. Черезсекунду он сильно усомнился в разумности решения подпустить ее к себе с иглой вруках, но, заметив ее ужас при виде содеянного, снова обрел уверенность.Собственно говоря, думал он, заставить ее поглядеть на рану, прикоснуться к ней— уже само по себе возмездие!

Гэвин с явной опаской передал ей иголку с ниткой. Дженнивзяла ее трясущимися руками, поднесла к лицу Ройса, но он тотчас же перехватилее руку и произнес холодным предупредительным тоном:

— Надеюсь, вы не так глупы, чтоб хоть на миг помыслитьпричинить мне при операции лишнюю боль?

— Нет… я не хочу… не смогу… — слабо молвила Дженни.

Удовлетворенный ответом, Ройс протянул ей графин с вином:

— Сперва выпейте, успокойте нервы.

Если бы он в тот момент предложил яду и заверил, что этоуспокоит нервы, Дженни послушалась бы не колеблясь, так страшило еепредстоящее. Она подняла графин, сделала три больших глотка, поперхнулась,потом вновь поднесла его ко рту и хлебнула еще. Она выпила бы и еще, да толькограф решительно вырвал графин из ее стиснутых пальцев.

— Хватите лишку, и у вас помутится в глазах и пропадетловкость, — сухо предупредил он. — Я не желаю, чтобы вы наглухо зашили мнеглаз. Ну давайте.

Повернув голову, Ройс спокойно предоставил распоротое лицо вее распоряжение, а Гэвин стоял рядом с Дженни и следил, не нанесет ли онавреда.

Никогда еще Дженни не приходилось штопать человеческуюплоть, и, протыкая разрезанную кожу графа, она не смогла подавить слабого стонапротеста. Наблюдая за ней краешком глаза, Ройс старался не морщиться изопасения, что при виде этого она свалится в обморок.

— Для убийцы у вас поразительно слабый желудок, — заметил онв попытке отвлечь себя от боли, а ее — от мыслей о выпавшей ей кровавой работе.

Дженни закусила губу, снова ткнула иголкой в плоть. Краскисхлынули с ее лица, и Ройс вновь попробовал развлечь ее разговором:

— Что привело вас к мысли, будто ваше призвание — статьмонахиней?

— Я… у меня нет такого призвания, — выдохнула она.

— Тогда что вы делаете в Белкиркском аббатстве?

— Меня отослал туда отец, — отвечала она, преодолеваяотвращение к своей жуткой работе.

— Потому что решил, будто ваша судьба — стать монахиней? —недоверчиво допытывался Ройс, искоса поглядывая на нее. — Должно быть, емуизвестны иные стороны вашей натуры, отличные от тех, что вы демонстрируете мне.

Это едва не заставило ее рассмеяться; он заметил, как онаприкусила губку, а на щеках заиграл румянец.

— По правде сказать, — медленно проговорила она, и голос ее,когда она не сердилась и не ждала неприятностей, оказался на удивление нежным,— я думаю, вы вправе утверждать, что он отослал меня туда именно потому, чтоему известны те же стороны моей натуры, что и вам.

— В самом деле? — любопытствовал Ройс, поддерживая беседу. —По какой же причине вы пытались убить его?

Он проговорил это с такой искреннею обидой, что Дженни несмогла сдержать улыбку. Вдобавок она со вчерашнего дня ничего не ела, и в кровиу нее бродило крепкое вино, расслабляя и оживляя тело с макушки до пят.

— Ну? — настаивал Ройс, разглядывая крошечную ямочку вуголке ее рта.

— Я никогда не пыталась убить отца, — твердо заявила она,делая следующий стежок.

— Так что же вы сделали, раз он удалил вас в монастырь?

— Среди прочего отказалась… некоторым образом… выйти замужза одного человека.

— Вот как? — с неподдельным изумлением вымолвил Ройс,припоминая, что слышал о старшей дочери Меррика, будучи в последний раз придворе короля Генриха, Ходили слухи, что она — некрасивая, чопорная, холоднаяженщина и типичная старая дева. Он порылся в памяти, недоумевая, кто именноописывал ее в таких выражениях, и вспомнил — это поведал Эдвард Болдер, графЛохлордон, эмиссар двора короля Иакова. Впрочем, то же самое единодушноповторяли и все остальные в тех редких случаях, когда ему доводилось слышать оней; но, кажется, было еще что-то, что в данный момент ускользало из памяти.

— Сколько вам лет? — отрывисто поинтересовался он. Вопрос,кажется, озадачил и раздражил ее.