Министерство справедливости - Лев Гурский

— Попомните мое слово — яму еще внесут в путеводитель по Санто-Доминго и будут ее показывать приезжим, — ухмыльнулся Нафталин. — В Эрец-Исраэль каждый кустик, каждый исторический пупырышек в земле на учете, а тут — прямо-таки небольшой каньон. Туристам есть на что поглазеть и сделать селфи. Жаль, конечно, что грохнулся кусок спутника. За дырку в земле от настоящего метеорита смело можно брать двойной тариф.

— Увы, мое могущество, похоже, не распространяется на большой космос, — заметил я, дожевав бутерброд. — Ионосфера — пока мой потолок. Уж не говоря о том, что без вас троих я бы вообще не справился. Вы молодцы. Будь моя воля, всем бы выдали премии. Димитрию — за то, что спрятал нас от камер наблюдения. Асе — за то, что отвлекла охрану. Нафталину — за то, что сделал мне проход в заборе, и я смог подобраться к холму.

— Пара пустяков. — Димитрий ласково, как котенка, погладил свой ноутбук. — Зря они заменили аналоговые камеры цифровыми. Пригляд — дело тонкое, и прогресс там не всегда на пользу. Детализация выше и картинка четче, не спорю, но в ночное время да при искусственном свете толку от этого ноль целых, хрен сотых. Зато прохиндеям вроде меня стало проще удаленно вклиниваться в сигнал и зацикливать его на многократный повтор.

Нафталин неторопливо скатал в трубочку железный противень и раскатал обратно.

— Забор там качественный, литой, с коваными деталями, — сдержанно похвалил он. — Ему уже лет сорок, не теперешняя штамповка. Пришлось извлечь целую секцию, чтобы не попортить литье, а потом втиснуть ее обратно. Ты уникум, Аська. Так уболтала обоих дуболомов, что я мог бы незаметно и десять секций своротить. — Из металлического листа, как из тетрадного, Нафталин сложил самолетик и теперь раздумывал, куда бы его деть.

— Вовсе я их не убалтывала, — с легкой досадой в голосе сказала Ася. — Я просто спросила у них, где ближайший выход из парка, а потом мы с ними поговорили на разные темы. И между прочим, Наф, они совсем не дуболомы. Вполне нормальные парни. Оба студенты. Чтобы платить за колледж, устроились в охрану. Эрнесто любит прозу Маркеса, а Хуан тащится от фильмов Альмодовара и ведет страницу в Фейсбуке. Найдут себе другую подработку — все равно наш клиент нанимал их за гроши. Оба теперь могут пойти в экскурсоводы и рассказывать, как эта штука с неба упала вблизи от них… Кстати, про небесный подарочек отличный прикол был у Льва Ильича. Помнишь, Дим?

— А то как же! — засмеялся Димитрий. — Когда он только пришел, Аська у него спросила, откуда эти способности. А Лев Ильич ответил на полном серьезе: мне, говорит, в юном возрасте в голову попал микрометеорит. Мы аж рты разинули. А он чуть подождал и так же, без улыбки, добавил, что камешек был из этого… как его… Ась, я забыл, как называется та погибшая планета, с которой прилетел Супермен? Что-то на букву «к».

— Криптон, — быстро подсказала Ася. — А вещество — криптонит.

— Вот-вот, — кивнул Димитрий. — Тут мы въехали, что это пурга. Но правда ведь смешная?

Борода помогает прятать эмоции. Вот и сейчас я понадеялся, что фальшь моей улыбки останется незамеченной. Это же была моя хохма! Это я, я придумал про мелкий обломок планеты Криптон, упавший в детстве мне на голову, и поделился своею выдумкой с братом. Случилось это в тот день, когда мы с ним виделись последний раз — на похоронах отца. Сукин сын запомнил шутку и выдал за свою. Чего еще можно ждать от Левки?

— Смешная, — согласился я. — Брат был веселым и очень находчивым человеком. Но даже если вычесть Супермена, для версии не слишком правдоподобно. Вы же сами видите, на что способны гости из космоса, пусть и малого размера… Ну хорошо. Раз вас привлекают всякие были-небылицы, я тоже расскажу одну историю. Началась она в Древней Греции…

Жестом ладони я попросил Димитрия отодвинуться от ноутбука, присел на его место и через пару минут нагуглил три изображения: двух женщин и одного мужчины.

— Вот эта дама вам наверняка известна… — Стрелкой курсора я указал на снимок античной статуи — женщины с крыльями за спиной и мечом в руке. — Немезида, она же Немесис — богиня возмездия. Некоторым образом, наша коллега. Где какая несправедливость — она тут как тут. Весь Олимп побаивался ее меча… А вот и дочь Немезиды. — Я подвинул стрелку дальше, к фотографии амфоры. На ее боку черноволосый красавчик в тунике утягивал за собой девушку. — Ее вы тоже знаете: Елена Прекрасная — жена царя Менелая, впоследствии украденная Парисом. Из-за нее началась Троянская война. Пока Елена была в плену, у нее рождались дети. Нас интересует этот… — Стрелка переместилась к третьему изображению и уперлась в бицепс бородатого атлета с луком в руках. — По имени Хрисанф. Ничем не знаменит. Зато оставил после себя семьдесят восемь детей…

— И как ему удалось? — оживился Нафталин. Даже отложил свой железный самолетик.

— Легко, при наличии пяти жен и семнадцати наложниц, — объяснил я. — Но вы меня пока вопросами не отвлекайте, а то собьюсь… Короче, среди его чад был некто Эвкалион. Как он выглядел, чем был славен — неизвестно. Он вырос и стал отцом Филеоха, у которого потом родился сын Атремол, а у того — сын Герпирей, а у того — сыновья Плисфен и Ескендир… Всех имен перечислить не смогу, я и эти-то еле запомнил. Тем более что в мировой истории не задержался почти никто, кроме троих: Полисевкра — победителя в гонке квадриг на какой-то из первых Олимпиад, Тлепосфея — помощника Солона, и еще Писистрата — не тирана, а его тезки-повара, придумавшего заливного ската с кориандром. Пока древняя Греция была пассионарной, эти потомки кучковались в Аттике, но к началу новой эры они кое-что смекнули и разбежались кто куда. Самые сообразительные пустили корни в Северном Причерноморье, где благополучно дожили до начала XX века. И вот сто лет назад длинный список имен пополнился еще одним: в городе Бердянске в семье слесаря Евстафия и белошвейки Тойбы родился мальчик, которого назвали Гиршем…

Я умолк — как будто задумался над своими же словами. На самом деле я выжидал, когда аудитория дозреет. Следующую реплику, могу поспорить, вот-вот произнесет Ася… Ага!

— И что дальше? — не выдержала девушка. — К чему вы клоните?

— А к тому, — провозгласил я, торжественно воздев палец, — что это как раз и был мой родной дед Григорий Евстафьевич, про которого я упоминал в день нашего знакомства. Еврей по материнской линии, а по отцовской — обратите внимание — аттический грек…

В кухне повисла тишина. Все трое уставились на экран ноутбука, разглядывая картинки и переваривая услышанное. Глаза Аси стали круглыми, как пуговицы. Димитрий в явном замешательстве накручивал себе на палец какой-то проводок. Нафталин машинально пристроил свой железный самолетик в салатницу — хорошо, что та уже опустела.

— Это что, правда? — выдохнула, наконец, Ася. — Получается, что вы со Львом Ильичом — пра-пра-пра… в общем, далекие потомки богини справедливости? И ваш дар — от нее?

Я молча обвел взглядом лица присутствующих. Выдержал театральную паузу. И дождавшись, когда тишина в кухне станет звенящей, покачал головой:

— Боюсь, что нет. В детстве этот рассказ о нашей родословной я слышал от деда, и кое-что по мелочам там, возможно, правда. Но вместе — легенда. Фейк. Я ведь уже говорил, что дед был фантазером. А про то, что он увлекался античностью, сказать забыл, извините. Думаю, он добавил к числу предков Немезиду с Еленой Прекрасной для пущего эффекта. Это вполне объяснимо. Никогда не бывали в греческом ресторанчике «У Птолемеев» на Беговой? Там каждый второй завсегдатай после рюмки «метаксы» обязательно расскажет вам, что ведет свой род от Пифагора, Архимеда или, на худой конец, Эратосфена.