Пафосное стремление называться - Ле Олей

Тэ И перемешивала зелье блокировки воспалений в кабинете Профессора на совместном занятии с успевшими стать чужими представителями её бывшего и когда-то родного факультета выскочек.

Дедушка Недруга как обычно старался держаться к ней поближе, из-за чего Аристократка бросала в их сторону ревнивые взгляды.

Интересно, есть ли хоть кто-то, к кому она не ревнует?

За чтением инструкции по приготовлению зелья было удобно спрятаться в свои мысли.

Из головы не выходила ночь в ванной старост, и ей хотелось ещё. Но как по ощущениям, так и в сравнении с её потребностью, Мартин держался слишком спокойно.

А узнанная информация о плане его ритуала, как подсказал Тэ И случай и интуиция в библиотеке, и вовсе… глубоко задела её.

Странно, но ей всё больше хотелось сотрясаться от распирающего осязания своей власти, и главным критерием власти была подвластность того, по ту сторону. Она будто проглотила наркотик, который тянул её потребности и сделал странно благосклонной к жертве.

Ситуация тайного верховного плана Мартина на Самайн была помимо того, что опасна для неё, так ещё и носила характер оскорбления. Она как бы прерывала безусловное положение Тэ И в связи между ними, что было так нужно ей, но появилось кое-что пострашнее. Тэ И обидело то, что она не ожидала в себе увидеть.

А именно — плевок в искренность момента.

Да — душа, пока она есть, просит искренности, и, наверное, сплетение обстоятельств создало эффект пощёчины и предательства оттого, что их с Мартином увлечённое обсуждение близкой к сердцу литературы было сопровождено элементом подковерной игры, которая никогда и не прекращалась.

Кто бы мог подумать: Тэ И агрессивно разрезала лук порей, наблюдая за пузырившимся зельем, которое становилось зеленоватым, и отмечала, что завидует Мартину Сью.

При всём сделанном с ним, при всей силе её тайной и явной работы уничтожения его сути, Мартин всё ещё довольно прочно стоял на ногах и выражал спокойную… доброжелательность, с которой не вступал в противоречие. А ей это и было надо. Отсутствие спорного сплетения в нём уже представляло опасность плану. Чёрт, да и как вообще с этим можно было смириться?

А ещё у Мартина Сью была ясная, пусть и жестокая, проблемная, но цельная жизненная позиция…

Тем временем Профессор снадобий неторопливо проходил по рядам, осматривая результаты работ, а Тэ И кусала губу — было даже обидно, что то, чего ей так перестало хватать, а именно цельности, ясности ориентиров, ей и нужно было разрушать в Сью. Ещё и достаточно убедительно, чтобы это приносило свои плоды.

— Мисс Тэ И, вы как всегда на высоте… Хотя обычно вы справлялись немного быстрее. Возможно, не хватает здоровой конкуренции в лице мистера Сью.

Профессор лучезарно улыбался, и одно было точно — Тэ И срочно нужно было что-то делать, дабы не потерять управление ситуацией как до бала, так и на балу.

Возможно, неплохо бы обратиться к Мудрецу Наставнику.

От мысли о последнем стало легче.

А пока она собирала вещи, сообщая Малфою с Ноттом, что ждать её не стоит, Мартин лежал на диване, скрючившись от боли.

* * *

Он ехидно подмечал, насколько значимо умеет делать вид, как ему комфортно и нейтрально. Как он спокоен, самостоятелен. В библиотеке Мартин превзошёл самого себя.

Но с новой силой накрывало тошнотворное чувство подчинения, именно когда видимая часть связи с ней заканчивалась, и Мартин оставался наедине с собой.

Он вновь хотел быть свободным, дерзким, живущим сам по себе. Но он раз за разом возвращался в ванную старост, и колесо его мыслей стало синонимом этому навсегда ставшему знаковым пространству.

Мартин ощущал это натяжение внутри, как он уже не жил в себе — вместо этого против воли передавал себя по кусочкам очень конкретному адресату.

Сравнительный комфорт он чувствовал, когда говорил с Тэ И о чём-то своём, вот как в библиотеке. Он будто брал свой домик улитки в качестве защиты, и с ним было намного спокойнее — он говорил из верного укрытия и чувства своей территории.

И всё ерунда, по сравнению с этим чувством краткого, но разрывающего внутреннюю стену потока речи с ней.

Ерунда, что весь план, вероятно, раскрылся её внимательным взглядом и удивительно глупым попаданием в момент, и стоит придумать что-то взамен.

Ерунда, что их ссора дала ему сил, но по ощущению и прервала что-то, из чего не хотелось возвращаться в привычный мир недоверия и тайн.

Однако скоро Самайн — и Миссия вновь не ждёт. Только войти бы в силу.

* * *

Рассказать можно о многом: как Тэ И хаотично ввалилась в комнату Мартина с переданным со свахой-Слизнортом противоядием, и как ввалились за время приступов глаза Мартина, на что выпучились глаза Тэ И.

Как её назидательный план нанесения новой порции тяжкого физико-сексуального вреда был стёрт суровой реальностью наблюдаемой картины, и она осталась читать Мартину ту же сказку, что ещё пару дней назад была неловким обстоятельством интереса между ними.

Как они переговаривались, легонько, сродни дыханию, продолжая уже начатое обсуждение, и как их голоса создавали звуковую сеть приятных успокаивающих низов. И шутки в меру сил Мартина были невесомыми — почти добрыми.

И как Мартину впервые стало значительно лучше, а Тэ И по его просьбе пообещала забыть о произошедшем, оставляя это только между ними. И как эта стратегия тайны впервые не была уловкой Мартина, а настоящим словом по неведомому импульсу от чего-то слева в грудной клетке.

Но и как не знающая об этом Тэ И, неловко соглашаясь, вновь ощутила вернувшийся из забытого времени холод отвержения.

Холод толкает на многое близкое к разуму — новое наставление Дамблдора «сблизиться и углубить унижение любой ценой» всплыло верным напоминанием.

Она остановилась у самой двери:

— Взамен у меня условие: дизайн ритуала, который ты так ярко увидел как рабский, мы оставляем, но с добавлением моих личных практик. Поправляйся.

Она вышла, не оборачиваясь, и голос Мудреца Наставника по-отечески через пару часов сообщил, что её гора власти стала невероятно выше предварительного плана.

Ведь от принятого приглашения на Самайн нельзя отказаться, как и от пространства обещаний в промежутке к нему.

И холод унёс все проблески тепла.

Глава 22. Танец на Самайн

— А ты не говорила, что хорошо танцуешь.

При таком освещении Мартин был катастрофически красивым молодым мужчиной. Решительный подбородок, близкое звучание его плотного голоса, такие приятные сильные плечи, которые точно были очень тёплыми под тканью пиджака.

Конечно, то, что Мартин Сью — красавчик,