Замок. Веретено. И Бесконечная ночь - Александра Хартманн

Зеленые глаза прожигают насквозь и мне хочется спрятаться, укрыться от этого взгляда, но в этот раз решаю стойко принять удар.

— Фиантен не истребимы, — бросаю гордо, и сама дивлюсь жесткости в голосе, — потому что люди должны знать правду. Правду о том, что на самом деле их боги — главные враги.

Ох, Элая, ты сейчас договоришься. Керан еще ближе двинулся, одной рукой обхватывая оба мои запястья, а второй сжимая золотую птицу у меня на груди.

— Вот, — и он сжал золотой кулон у себя в ладони, — единственный виновник всех несчастий этого мира. Ты та, кто привел тьму, кто начал войну, из-за которой пришли темные твари. Была бы моя воля — я бы сделал так, — и его руки тянутся уже к моей шее, — не понимаю, что могло остановить меня в тот раз… Ведь ты всего лишь нечисть, убивающая людей, приносящая страдание.

Ледяная зелень исчезла, ее поглотил черный зрачок. Керан склонил голову, так что белые пряди сверкнули в тусклом свете комнаты. Внутри же меня зарождался жар и азарт. Словно я стою на краю обрыва и вот-вот упаду в бездонную пропасть. Его холодное лицо так близко, как и тогда в лесу, но теперь глаза не выглядят столь мертвенно безжизненно, в них била ключом горячая ненависть и еще что-то. В неосознанном порыве разгадать эту эмоцию Керана, тянусь к нему и шепчу прямо в горячие губы, не отрывая взгляда:

— Ну так попробуй, — голова кружится, а сердце бьется как сумасшедшее. Что я делаю? — Заверши то, что хотел тогда… Давай, Керан…

Керан замер, он так близко, что я ощущаю каждый его вздох, вижу, как напряглись крепкие мышцы на груди и плечах. Я и сама не могу отвести от него взгляд. Напряжение, темное, неотвратимое, растет между нами, словно в грозу.

— Ты останешься здесь, — выдыхает он, отшатываясь, — и король сам определит твою участь.

Быстро поворачивается к дверям.

— Просто отлично, — бросаю ему в спину, — главное, с обедом не опаздывайте.

Бедная дверь едва не разлетелась в щепки, так громко Керан захлопнул ее, через мгновение послышался звук замка.

Обреченно опускаюсь обратно на жесткий матрас.

— Ну что ж, Элая, теперь ты узница.

Глава тринадцатая

Густая чернильная ночь легла на Клерстар, заползая в самые сокровенные уголки, яростно гася любой свет.

Я все ждала, когда же принесут еды, ну или на худой конец воды, но дверь так и не отворилась. В животе неприятно гудело, голова пульсировала. Наконец, оставив пустые надежды, опускаюсь на кровать и долго смотрю на танцующее пламя одинокой свечи. Мысли не давали покоя, прогоняя сон, вновь и вновь возвращая в святилище перед пятью белоснежными статуями богов.

— Неужели это правда? — шепчу в полголоса, накрывая рукой уставшие глаза. — Неужели Фиантен желали уничтожения пяти богов? Поэтому их прокляли? Поэтому они считаются врагами?

Тоска по моему замку, по совам, по тихим уголкам, по печальному саду росла все сильней, была моя воля, я бы открыла ставни и бросилась прочь. Чего хочет от меня бургомистр и этот замороженный вестник богов? Кстати, и почему он, интересно, вестник? Старшая дочь бургомистра, красавица Агнесс, явно влюблена в него… Несмотря на колоссальное потрясение и голод, усталость брала свое, веки наливались тяжестью, потянуло в сон. Зевнув, подтягиваю колени к груди, погружаюсь в сон. Но не прошло и пяти минут, как глухой звук разбудил меня, словно кто-то скребся по ту сторону двери. Поначалу подумала, что это мыши грызут дыры в стенах, и уже намеревалась вновь вернуться в объятия сна, но звук повторился, снова и снова. Это были не мыши, а кто-то рукой проводил по деревянной стене, и тут же птица на груди обожгла огнем.

Вскакиваю в кровати и замираю, вслушиваясь в ночные звуки. Моего рунического кинжала не было, а если за дверью притаилась нечисть…

— Но это невозможно, — бормочу, пытаясь за бешеными ударами сердца расслышать тихий шорох, — ведь твари не могут перебираться через мост, волки…

И тут же ночную тьму прорезал вой, разлетающийся по окрестностям, от которого застыла кровь в жилах. Он все ближе, надвигается волной. Чья-то рука коснулась латунной ручки двери и попыталась открыть. Леденящий ужас крадется по спине и сковывает горло, в тот момент, когда послышался щелчок и дверь с легким скрипом приоткрылась. Я забралась на кровать с ногами, вжимаясь спиной в стену, а руками стискивая до боли огненную птицу. В черном проеме из мрака проступил один красный глаз.

— Ну давай! — подаюсь вперед. — Я не боюсь тебя! Ну же!

Существо замерло, я почти вижу жуткую ухмылку и слышу тяжелое дыхание. Дверь приоткрылась еще шире, но ночь была такой густой и непроглядной, что различить можно было лишь два жутких красных глаза. И снова вой, от которого задрожали стены, существо дернулось и бросилось обратно в темноту.

— Волки преследует это, — догадываюсь и кидаюсь прочь из комнаты.

Топот и вой. Раздались встревоженные голоса проснувшейся стражи, я добегаю до открытой галереи и вижу, как черные тени волков преследуют по крышам нечто. Они бесшумно скользят по отвесной стене замка бургомистра.

— Эй, зажигай факелы готовь стрелы! — раздалось внизу.

Тень между тем нырнула в первые же раскрытые ставни замка, волки устремились за ней.

— Как это возможно? — бормочу потрясенно. — Как та нечисть миновала мост?

В голове сразу возникает воспоминание страшной боли, пронзавшей тело, словно тысячами раскаленных игл, когда меня перевозили через реку. Сила оберегов не пускала ту, которая по словам Керана уже находилась по другую сторону.

Обреченно вздыхаю и смотрю во двор, который уже запрудили воины, их металлические кольчуги тускло поблескивали в свете факелов.

— Найти тварь! — громыхал один из них. — Прочесать весь замок!

И стражники ринулись в распахнутые двери. Позабыв обо всем, я наблюдала за тем, как тут и там зажигались огни в окнах, как замок оживал, встревоженный новостью о том, что нечисть пробралась внутрь. И вдруг за спиной раздалось глухое рычание. Резко обернувшись, вижу черного волка. До оцепеневшего мозга не сразу доходит, что это ни что иное, как ожившая деревянная статуя.

— Тебе не меня надо ловить, — судорожно сглатываю и пячусь спиной, не отрывая глаз от ожившего оберега, — лови то существо!

Волк пригнул голову и зарычал, было что-то особенно жуткое в этом деревянном теле, потемневшем от времени и снега, покрытое местами синей плесенью. Мой приказ также не подействовал на волка. Я была нечистью, он пришел за мной. Сердце уходит в пятки, и