Команда кошмара - Харитон Байконурович Мамбурин

говно в деревне и этим инвалидом, которого Коробок в зеркале видит — пропасть!

И что толку, что он может разнести пол-Одессы? Что толку⁈ Ради чего⁈

Удар кулаком по столу вызывает натуральную панику у девушки, она расплескивает от неожиданности половину чашки кофе. Закрепленные на Коробанове приборы недовольно попискивают.

— Всё, не дергайся… — с трудом говорит исхудавший мужчина, сидящий на табуретке в одних трусах, — Ну, накатило…

— Т-тим, д-давай я, — видно, что девушка лихорадочно пытается что-то придумать, — Давай я что-нибудь принесу! Сильное! Морфий! У нас два дня есть, Тим! Ты хоть немного выспи…

— Нет, — тяжело роняет Коробок. Гаситься он не будет. Выдержит. Еще шесть доз впереди, каждая из них его откатит, вытащит из этого марева. Обязательно. Они, после следующей дозы нейромедиатора, даже с Ликой сходят куда-нибудь. Посидят красиво, как никогда раньше. Денег им выделили много.

Сознание, слегка прояснившееся от двух ударных доз кофеина, вновь начинает затягивать паволокой, жуткой сонной одурью, с которой он борется орущим телевизором, сексом с Ликой и осторожной физкультурой. Напрягаться ему нельзя, но Коробок полон желания сохранить максимум от себя прежнего до встречи с Симулянтом. Встречи, которая никому-то кроме Тимура и не нужна — можно не врать себе, что таинственным спасителям позарез нужно, чтобы он что-то исполнил. Ему дали цель, Лику, маршрут, деньги, и небрежно выпнули на улицу, пообещав лишь «всё устроить». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — с такой паршивой овцы как Тимур решили взять клок в общем-то ненужной шерсти.

Но Симулянт… этот парень должен умереть. За Гроба, за Круга, за Коробка, за Лику, за него самого. За всех неогенов, раздавленных государственной машиной Стакомска. Обязательно.

Ногти Коробанова впиваются в мясо ладоней, а зубы скрипят от злости.

Симулянт важен в верхах? Очень хорошо. Очень. Значит, его потеря ударит больно по планам тех, кто хватал на улицах стакомовцев и рассовывал по клеткам!

Глава 9

Дятел в жо…

Внимание, вопрос залу — что будет, когда несколько человек, державшихся ранее в заключении при строгом режиме попадут в атмосферу разнузданного отдыха на природе? С гитарами, шашлыком, алкоголем и купанием в пруде? Ну же, напрягите воображение. Представьте себе, представьте себе, зелененький он бы… точнее, синенький.

Кто? Башкир, мать его! Как⁈ А нехер сидеть с удочкой и такой простой советской мордой на берегу пруда, в месте, отдаленном от основной группы отдыхающих! К одинокому человеку нормальный сельский рабочий с вопросами подойдет куда как быстрее, чем к табуну этих творческих работников камеры и фонаря! Про Треску и говорить не стоило, она влилась к этим русским рокерам как родная, причем без мыла и денег, чисто на совпадении характеров и интересов. Художник и писательница влились к оркестровикам, а две мелкие бесючки таскали Пашу вообще везде…

А я? Точнее, а мы? А мы застряли в автобусе, понимаешь. Сначала Юлька не лезла внутрь меня, то ли разучилась, то ли притворялась, затем всё получилось, но развеселившаяся в процессе девушка начала приставать, причем крайне оригинальным образом, изнутри… в общем, пришлось задержаться. Надолго. До самого вечера. Так что, когда мы вышли, точнее, вышел я с девушкой-призраком, спрятавшейся в моем теле, то…

Всё было нормально. Даже отлично. Народ культурно отдыхал, ничто не предвещало беды, все мои подопечные были адекватны и неотличимы от нормальных людей. Пьяны, конечно, да. Только вот ниточки уже были продолжены, контактики завязаны, цели намечены и направление выбрано, а тут я сижу, ем шашлык и не знаю, что мне день будущий готовит. А готовил он мне многое.

Мне бы с утреца пораньше собрать свою горе-команду, устремиться в лесок, устроить что-то вроде смотрин на свежем воздухе с демонстрацией и изучением способностей, но нет, Витя встречает ходоков из народа, пришедших к нему на поклон. И не просто каких-то там, а с разными высшими образованиями и лицами, полными интеллекта. А еще они с собой прицеп от мотороллера приволокли. Говоря слова приятные и льстивые, уговаривали они товарища Изотова скатать прицеп в деревню и наполнить его продуктами на весь шайтан-цирк. Ну а чо, видно же, что он парень крепкий, неосапиант и вообще сержант. Я, непривычный к таким подкатам, замешкался, а тут еще и Юля начала зудеть на ухо — мол, это её стадо, так что иди и окормляй его, полумуж.

Какой, нафиг, полумуж? А, это ей «жених» не нравится. А с чего такая забота, а, Палатенчико?

Угу, так и думал. Юльке большой и красивый пофиг на нужды обслуживающей группировки, ей хочется посмотреть деревню. Ну что же, мне тоже.

Это и стало моей ошибкой номер два.

Деревня… деревня мало чем отличалась от своих аналогов, что я видел в первой жизни. Совсем мало отличалась, но сельской местности такое свойственно, она меняется медленно и неохотно. Грязевые дороги, одноэтажные дома, изредка проезжающие развалюхи, держащиеся на честном слове и зашкаливающем мастерстве местного механика. Однако, были некоторые различия.

Первыми в глаза бросались фруктовые деревья. Они были буквально везде! И это в двух прыжках от самого северного мегаполиса планеты! Отличная демонстрация того, что ученые КПХ не зря едят свой хлеб, выводя новые сорта яблонь, персиков и прочих фруктов. Северная деревушка у трассы вся была в деревьях, которые вскоре будут ломиться от плодов. На это посмотреть было очень даже приятно, бывал я как-то в Молдавии, приблизительно в такое же время, вот там было тоже самое. Питерские абрикосы, надо же…

Вторым шли телефоны. В какую бы калитку я не стучался с вопросом «нет ли у вас продуктов на продажу голодным туристам», везде видел телефонные аппараты в сенях, на самом видном месте. Видимо для того их так ставят, чтобы любой заглянувший на огонек мог, не разуваясь, набрать кого надо. Однако.

Третьим и самым удивительным были улыбки, с которыми простые сельские люди по утру оказывались потревожены подозрительным бородатым бугаем с тележкой и в черных очках. В свое время я немало поколесил как по СССР, так и по странам ближнего зарубежья, поэтому знаю простую формулу — чем дальше от юга к северу, тем более пасмурные рожи ты видишь. За исключением Саратова, там рожи максимально хмурые всегда. Так вот, улыбающиеся почти питерцы, норовящие бесплатно навалить ведро-другое яблок в телегу — это слегка не то, к чему я был морально готов.

Меньше грязи. Полное отсутствие хронического мрачного ожидания, въевшегося в лица, об очередном выверте судьбы, о чем скажут с экранов телевизоров. Задорные и местами даже энергичные люди. Деды, сидящие на табуретках в беседках, увитых виноградом (около Питера!!) и играющие в шахматы и шашки. Я почувствовал себя инопланетянином.

С моих слов может показаться, что это была сказка, а не деревня, но нет. Просто нечто куда более… сохранившееся и жизнеспособное, чем то, чего я ожидал. Просто деревня с телефонами и деревьями, без груд мусора, без ржавых остовов техники, без кучи заброшенных зданий и производств. Не придаток, теряющий последнюю кровь, уходящую в города, а полноценное место для жизни, куда вполне можно переехать тем, кто постарше. Кстати, парочка хозяек действительно упоминали, что выше, наособицу, есть ряд домов, в которых проживают городские пенсионеры. Хозяйство не ведут, только укроп выращивают и так, по мелочи. Вполне им здесь хорошо.

Юльке нравилось, что она видит. Мне тоже.

Картошка, морковка, лучок, зелени огромный веник, это всё хорошо. Заботливые бабоньки мне еще и соли полкило выдали, да посоветовали перца купить в сельмаге. Я сказал сначала «О!», потом «Спасибо!», а потом отправился куда послали, таща уже порядком наполненную телегу. Кроме наводки на магазин, нам требовалось еще мясо. Много мяса. Но всё по порядку.

Возле магазина отиралась слегка похмельная Елена Юрьевна Довлатова, забивающая баки томной молодой продавщице, во всем своем высоком и тощем великолепии. Увидев самого проблемного и шиложопого члена своей команды, я, беря её на буксир, окончательно расслабился, ошибочно подозревая, что всё у нас хорошо. Сама Треска охотно взялась, потому как продавщица её сторонилась и дичилась, видимо из-за татуировок, причем настолько сильно, что четыре ящика водки со склада выдала нам безо всяких задержек под завистливые стоны неосапиантки. Та, как оказалось, была брошена у магазина именно