Незнакомец - Портиа да Коста

«Господи, да что это на тебя нашло? – строго спросил он себя. – Почему плоть – единственное, о чем он в состоянии думать? Не потому ли, что интеллект прискорбно слаб?

А что будет, если я так и не вспомню? – подумал он, садясь и с грустью констатируя факт сильнейшей эрекции. – Придется стать жиголо, – сказал он себе почти истерично, обреченно опуская руку к паху. – Похоже, это единственное, на что я еще гожусь!»

И все же, несмотря на все сомнения, он нашел в возбуждении утешение. В свете надвигающегося сканирования мозга, белых пятен там, где была память, прекрасных, но совершенно чужих лиц, прикосновение к чему-то знакомому и незыблемому (в данном случае к мужскому естеству) ободряло. Пожалуй, это единственная из всех функций тела и мозга, которая не отказала, не подвела. И не вызывала ни тревоги, ни замешательства.

Обеспокоенный беспомощностью, овладевавшей им в отсутствии Клодии – а теперь почему-то и доктора Беатрис, – он вскочил и стал мерить шагами оранжерею, бесшумно ступая по земле босыми ногами. Беспокоила ноющая боль в паху, однако он не мог просто лечь, расслабиться и погладить себя. В его затуманенном мозгу всплывали образы двух женщин, которые, он знал, сейчас вместе и, предположительно, говорят о нем. Пол попытался представить их рядом: белокурую Клодию с тонкими, изысканными чертами и стрижкой «эльф» и эффектную, шумную Беатрис с ее огненно-рыжей косой и прямым, вызывающим взглядом. Обе сказочные и мучительно желанные, хотя и такие разные. Однако представить их одновременно он почему-то никак не мог. Каждой в отдельности было достаточно, чтобы удовлетворить его аппетиты, в сочетании же получался явный перебор.

И все же он должен их увидеть. Вместе.

Каждая дверь и каждая половица так и норовили скрипнуть, пока он шел туда, где, как подсказывало чутье, должны находиться обе женщины. Но это, скорее всего, было лишь игрой воображения. Он шел босиком и совершенно бесшумно. Дверь в гостиную оказалась слегка приоткрытой. Донесся тихий голос Беатрис.

Доктор рассказывала историю, судя по всему, из собственного прошлого, о своей сексуальной связи с кем-то. Через минуту стало ясно, что речь шла о женщине.

Вот это да! Надежды и подозрения подтвердились, и его накрыла волна восторженного возбуждения. Скользнув дрожащими пальцами к паху, он сосредоточился на Клодии.

Его спасительница завороженно слушала, тихо сидя на удивительно целомудренном расстоянии от своей более оживленной собеседницы. Глаза ее блестели, лицо выражало шок, но и заинтересованность.

«Никакого возмущения или отвращения, – отметил Пол, и это открытие возбудило его еще сильнее. – Ей нравится», – заключил он, легонько сжав гениталии.

Рассказ доктора, непристойный и совершенно недвусмысленный, относился к категории «без купюр». Пол подумал было, что она сочиняет, подсыпает перчику, чтобы завлечь сидевшую рядом женщину, но история, несмотря на все неприличные подробности, звучала вполне реально. Он знал Беатрис не лучше, чем всех остальных, но чутье подсказывало: свою интимную жизнь она ведет на грани фола. И подсказывало, что она небезразлична к Клодии и намерена соблазнить ее.

«Но не сегодня», – подумал Пол с некоторым сожалением. Совершенно очевидно, что красавица доктор сдерживает свои порывы.

А что же ее намеченная жертва? Готова ли она? Ценит ли самообладание Беатрис или горит нетерпением?

Он заметил, что Клодия уже не в том мягком, идущем ей наряде цвета загара, что был на ней с утра, и на минуту задумался, с чего бы это. Теперь она красовалась в изумительной розовой маечке и расклешенных брюках; хотелось бы думать, что они с Беатрис уже занимались любовью, после чего Клодия приняла душ и переоделась, но при всем сумбуре в голове Пол понимал, что доктор ушла из оранжереи лишь несколько минут назад. На любовные утехи – раздевания, обжимания, поцелуйчики и прочие охи-вздохи – женщинам просто не хватило бы времени.

«Нет! Не делай этого!» – в отчаянии приказал он себе и закусил нижнюю губу, когда разбухшая плоть под пальцами задрожала. Но что случилось, то случилось. Когда Беатрис хриплым голосом стала описывать эротические подробности своих свиданий с барменшей Кассис, перед мысленным взором Пола возникла картинка. Место – кровать наверху, где ночью он не только спал, но и получал удовольствие; время – будущее, желательно ближайшее; и две любовницы, слившиеся в страстном объятии, ласкающие друг друга, – Беатрис и Клодия. Губы на губах, груди к грудям, лоно к лону; их руки лихорадочно блуждают, пальцы исследуют лакомые местечки. Но вот они распадаются, как две половинки раковины, только чтобы воссоединиться в иной позиции, крепко целуя друг друга. Тела их конвульсивно подергиваются от страсти…

И тут что-то зазвенело.

Пол даже покачнулся, настолько сильно его встряхнуло. Он догадался, что это звук будильника, но не остался, чтобы увидеть или услышать подтверждение этому. К тому времени, когда будильник выключили, он уже легко и бесшумно несся к своему убежищу, к оранжерее.

Несколько минут спустя, услышав тихие, звучавшие все ближе и ближе шаги своей благодетельницы, за которой он так бессовестно подглядывал, Пол попытался притвориться, что спит сном праведника.

Когда Клодия вошла в залитую солнцем оранжерею, Пол, казалось, спал. Он так же лежал, свернувшись калачиком, как и накануне вечером, когда она вернулась с чаем. Ноги босые, волосы растрепаны, лицо ангельское.

«Притворяется», – подумала Клодия и, подойдя к старому шезлонгу, улыбнулась про себя. Она не знала, как догадалась, лицо прекрасного незнакомца было совершенно безмятежным. Но какое-то шестое чувство, которое не давало ей покоя и в отношении его амнезии – или ее отсутствия, – подсказывало, что Пол скрывает от нее что-то еще.

Как ни странно, но мысль о его двуличии приятно щекотала нервы. Словно игра с балансированием на грани, которую вели они с Беатрис, вдохновила ее на дальнейшие приключения. Клодия обнаружила, что опасность ее возбуждает.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказала она, стоя над ним и чувствуя в душе необычайную легкость.

Глаза Пола распахнулись. Он вытянул длинные ноги и сел, непроизвольно освобождая рядом место для Клодии. Он ничего не сказал, не стал оправдываться, просто настороженно посмотрел, словно ждал наказания.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила она, про себя улыбнувшись легкому недоумению на его лице, когда вопрос оказался не таким, какого он ожидал.

– Нормально вроде бы. Только… – он воззрился на свои босые ноги и пошевелил пальцами, словно проверяя двигательные навыки, – немножко побаиваюсь этого обследования. Но, наверное, лучше знать правду. Быть может, я сижу тут с часовой бомбой в голове. Сейчас все прекрасно, а в следующую минуту – бум, и у меня не голова, а кочан капусты.

Он казался искренне встревоженным. В лице читался страх, поза была напряженная. Отринув свежие еще подозрения, Клодия положила ладонь ему на руку и успокаивающе сжала.

– Ну, Беатрис, судя по всему, так не думает. Уверена, что обследование – это всего лишь предосторожность. – Она почувствовала, как по его телу пробежала легкая дрожь, но не поняла, то ли ему все еще страшно, то ли это ее прикосновение так на него подействовало. На нее прикосновение к напрягшейся плоти подействовало совершенно определенно. – Я тоже боялась, когда потеряла память, но все закончилось хорошо. Может, я и не Эйнштейн, – она подбадривающее улыбнулась, – но и не овощ, это уж точно!