Черный вдовец - Ирина Успенская

– Дело, моя прелесть. Нам нужен Бастельеро, и я знаю, как мы его добудем. Ты ему…

Горячие пальцы закрыли Антуану рот, а прямо перед его глазами оказались темные, глубокие, манящие, словно ночное море, глаза.

– Отличный план, но мы обсудим его чуть позже, – с улыбкой шепнула Тори, и вместо пальцев его губ коснулись губы.

«Ладно, позже», – подумал Антуан, поднимая Тори с пола и на ощупь отыскивая кровать. Не мог же он, истинный франк, не утешить испуганную женщину! Тем более такую, о… такую женщину!..

Виен, Астурия, часом раньше

Рина

В голове у Ринки было пусто и звонко. Настолько пусто, что она даже не смогла испугаться, когда на лице некроманта стали появляться чешуйки. Черные. Матовые. Объективно очень страшные.

Вот некромантская матушка – та испугалась. И сестры. И придворные.

Поделом им, пираньям! Правильно Людвиг их… проклял?

Тут тоже надо было испугаться. Проклятия летают только так, некромантская матушка ее чуть не убила на глазах у полусотни любопытствующих аристократов, сам некромант черт знает что сотворил черт знает с кем, и все это – одним только злобным взглядом… А ей все равно. Трынтрава.

Наверное, это последствия. Атипичная реакция, как сказал милейший толстый дядечка-доктор.

Атипичная реакция продолжалась, пока Ринка не вышла на воздух. Она что-то говорила, возможно – чушь. Что-то делала. Кажется, погладила некроманта прямо по чешуйкам, из чистого научного любопытства. А может быть, потому, что он был очень милый, этот некромант, даром что страшный. Он заступился за нее перед матушкой… и король, кажется, тоже. Странно. Непривычно. Даже папа, когда мамаша Влада закатила ей скандал, так не заступался – потому что он интеллигентный и воспитанный человек, настоящий ученый… А Людвиг – аристократ, тоже воспитанный человек, но он заступился, и у него чешуйки… Надо подумать почему…

Но вместо того, чтобы думать о «почему», она не думала вообще. Взяла на руки кошку по имени Собака, обняла и принялась чесать. А та – мурлыкать. Под ее мурлыканье Ринка почти уснула с открытыми глазами, очнулась, лишь когда мобиль резко остановился.

– Мы уже дома?..

И, только спросив, увидела причину остановки: впереди, по перпендикулярной улице, шли люди в черном, с печальными лицами и ветками в руках. Катафалк уже скрылся за углом. Зато музыка все еще слышалась, что-то ужасно торжественное и печальное. И ужасно фальшивое.

Ринка сморщилась и виновато покосилась на некроманта, все же стыдно – у людей горе, а ей музыка уши режет. И с удивлением поняла, что не ей одной. У Людвига была такая страдальческая мина, словно ему бормашину показали.

Посочувствовать, что ли…

Но она не успела. Дверь цветочного магазина, поблизости от которого они остановились, распахнулась, и оттуда вылетел… вылетела… судя по вороху коричневых юбок и отчаянно рыжим косам, девушка. С характером девушка, потому что она тут же вскочила и с воплем: «Гаанс! Ты же обещал!..» – бросилась обратно. Ей дорогу преградила белобрысая полная фрау в «богатом» цветастом платье, а за ее спиной маячил откормленный парень с бегающими глазками.

– Пошла вон! – Фрау уперла руки в бока. – Мой сын ничего тебе не обещал! Убирайся, пока цела!

Рыжая остановилась, неверяще посмотрела на трусоватого блондинчика.

– Ганс, но как же… мы же…

– Заткнись, тварь! – Фрау шагнула к ней с видом немецкого танка, идущего на штурм Сталинграда, а парень стушевался и опустил глаза. – Постыдилась бы орать о своем позоре на весь квартал! И не смей тут появляться…

– Но я… но вы… Отдайте хотя бы мое жалованье! Ганс!..

– Ах ты!.. – Фрау покраснела от возмущения, набрала в грудь воздуха и заорала: – Ах ты, воровка! Шлюха! Полиция!..

Размахнувшись, фрау отвесила рыжей девице оплеуху – такую, что бедняжка покачнулась и упала прямо на чисто выметенный тротуар.

Вот тут Ринку переклинило. Для нее перестало иметь значение все: и траурная процессия, и собственное воспитание, и что подумает княгиня Марья Алексеевна.

Фрау орала что-то еще, но Ринка уже толком не слышала. У нее перед глазами стояла Владова мамаша, вот так же высказывающая ей, Ринке, где место девицам, не умеющим держать ноги сдвинутыми…

– Людвиг, откройте мне, – проскрипела она: показалось, что она снова не может говорить, не может даже звука издать.

– Рина, не вмешивайтесь.

Бесполезно, поняла она. Перед матушкой за жену он заступился, а до девчонки-простолюдинки ему дела нет. Никому нет. Вон, пырятся из окон, как в цирке. Ненавижу!

Она дернула дверь мобиля, толкнула – тоже безуспешно. Тогда, подобрав юбки, она вскочила на сиденье и выпрыгнула из мобиля прямо поверх дверцы.

Фрау заткнулась, все любопытные лица повернулись к Ринке, даже трусливый парень забыл, что он трусливый, и смотрел не нее, открыв рот. Но Ринка на все это не обращала внимания, как и на собственного супруга. Она подлетела к опешившей фрау и загородила собой рыжую девчонку.

– Вы! Не смейте ее трогать! А вы, – она ткнула пальцем в трусливого парня, сейчас безумно похожего на Влада, – тряпка, а не мужчина. Это вас надо в полицию! Как вы можете!..

Она осеклась, потому что ей на плечо легла тяжелая некромантская рука. Или потому что голос вдруг пропал, прямо как тогда, два года назад…

– Дорогая, не волнуйтесь так. Это всего лишь тупые простолюдины без чести и совести, – холодный голос герцога Бастельеро тек, как сок анчара. – Вы расстроили мою супругу.

Блондинистая фрау больше не была красной, нет. Теперь она была серой, и ее сыночек – тоже. Но фрау не готова была так просто сдаться, когда речь шла о защите цыпленка. Дрожа и заикаясь, она закрыла его собой.

– Прошу прощения, ваша светлость, но это всего лишь падшая девка, она недостойна…

– Не вам решать, кто и чего достоин, – голос некроманта стал еще морознее, а лицо фрау – еще серее. – Дорогая, не думаешь ли ты, что этих дерзких простолюдинов следует превратить в крыс? Или, может быть, в клопов?

Ринка зависла. Что это с господином герцогом, полковником и некромантом? Он же не хотел… он же… он же должен вести себя совсем иначе! Почему он вдруг встал на ее сторону? И он что, в самом деле может превратить человека в крысу?! Как?! Вот бы на это посмотреть!..

Так. Стоп. Не увлекайтесь, Агриппина Николаевна. Это же люди, хоть и твари.

– Не достойны. – Ринка тоже задрала нос. – А эту девушку… – Она обернулась к рыжей, так и сидевшей на тротуаре и растерянно хлопавшей глазами. – Как твое имя?

– Ма… Магда, ваше сиятельство.

– Магду я забираю с собой.

Некромант рядом напрягся, но виду не показал:

– Дорогая, зачем тебе эта оборванка? Дай ей денег, с приданым ее с радостью возьмет замуж какой-нибудь бюргер.