Кошмары - Ганс Гейнц Эверс

от поприща химика-фабриканта. Сразу же забрезжил план спасения. В запасе еще двенадцать дней – да этого более чем достаточно!

В тот вечер они долго обсуждали задуманное, не оставляя без внимания даже самые незначительные вещи. И был только один момент, по которому они прохаживались снова и снова: кто будет платить за новую одежду, которую придется купить для Яна? Фламандец не хотел этого, но Стив был полон решимости заплатить из собственного кармана. Мол, для друга не жалко.

Рано утром на следующий день на заводе доктор Ян Олислагерс произвел небольшой взрыв в своей лаборатории, который не причинил большого ущерба, зато прозвучал очень громко. Сбежалась уйма народу – сам директор фабрики в том числе, – и все забарабанили в запертую дверь. Когда та наконец открылась, их глазам фламандец предстал с полностью забинтованной головой – виднелись лишь глаза и рот.

– Бога ради, что случилось? – спросил директор.

Олислагерс придержал дверь открытой.

– Заходите, – ответил он. – Но только вы один!

Оттеснив остальных, Ян запер дверь:

– Что случилось, спрашиваете? А ровно то, что может стрястись в любой день и в любой лаборатории! Я сам себя поджег!

– Я пошлю за доктором, – решил американец.

– Еще б за самим чертом послали! – в сердцах бросил фламандец. – Думаете, у меня сейчас есть время на доктора? Вы мне всего две недели дали – всего две, и из них уже только двенадцать дней осталось! – и в назначенный срок я буду готов предстать перед вами, лишь оставьте меня в покое! Мне начхать на мое лицо – оно не имеет значения, когда горбатишь спину на такого чертовски равнодушного патрона!

– Славно, герр Олислагерс, как скажете! – Директор фабрики рассмеялся. – Может, вам какое лекарство принести?

– Увольте, сам свои раны залижу! – отмахнулся Ян. – А впрочем, есть одна услуга, которую вы вполне способны мне оказать. Я собираюсь провести урочные двенадцать дней, вовсе не выходя из этой комнаты, – не могли бы вы распорядиться, чтобы мне носили сюда еду, питье и все остальное, что я пожелаю? И да, чтобы все мои просьбы такого рода сразу же, без промедлений, выполнялись!

– Не проблема, герр Олислагерс! – ответил директор фабрики, уходя. Перед дверью он обернулся и добавил: – Когда вы докажете свою полезность на своем предприятии, я клянусь вам, вы ни в чем не будете себе отказывать!

Ян Олислагерс осторожно закрыл за ним дверь.

– Но если ты ничего из меня не выжмешь, сдашь меня в тюрьму, не так ли? – молвил он себе под нос.

Он осторожно задернул занавески на окне, а затем снял бинты с лица. Двенадцать долгих дней Ян Олислагерс сидел в своей комнате, курил и читал. У него не было никаких пожеланий, но директор присылал ему виски, вино, сигареты и всевозможные деликатесы. Бинты всегда были под рукой, и Ян тщательно наматывал их каждый раз, прежде чем открыть дверь.

Он не прикасался ни к чему из того, что лежало на столе, кроме маленького зеркала, которое он брал каждые пару часов, удовлетворенно отмечая, как растут волосы на щеках, подбородке и верхней губе. Цвет у них был темнее, чем у волос на голове, и росли они куда быстрее, чем он предполагал. В пятницу днем Ян отправил короткое письмо директору фабрики: «Встретимся завтра в полдень в лаборатории».

Управленец откликнулся на него – и никого в назначенный час не застал. Прихватив с собой самое необходимое, Ян Олислагерс будто сквозь землю провалился. Немедленно был организован розыск; фламандца искали повсюду – во всех сорока восьми штатах. Где угодно они пытались вынюхать его следы, да только не на маленьком кладбище городка Андернах.

Ян Олислагерс ушел ночью, незадолго до восхода солнца. Стив ждал его и сразу же помог ему переодеться. Пара больших солдатских ботинок, плотные брюки, синий свитер, куртка, шляпа и комбинезон были разложены на столе.

Им потребовалась пара часов работы, чтобы придать наряду побитый жизнь, слегка изношенный вид. Как только старый могильщик вышел из дома, Ян Олислагерс подошел к нему и попросил работу.

– Откуда ты родом? Как сюда попал? – спросил старик. – Кто тебя направил ко мне? – Не ожидая, впрочем, никакого ответа, он сразу перешел к насущному: – Ты по-немецки понимаешь?

Фламандец кивнул.

Старик потер морщинистые ладони:

– А, так вот в чем дело. Не хочешь высовываться из-за войны? Ну, я-то не возражаю – плачу тебе двадцатку в неделю, а величать тебя буду Майк! – Обернувшись через плечо, могильщик окрикнул: – Стив! Эй, Стивка!

Когда тот пришел, старик сказал:

– У нас новенький. Его зовут Майк, как и предыдущего. Покажешь ему работу?

Стив ухмыльнулся:

– Покажу, герр.

Но старик еще не закончил с расспросами:

– Где ты живешь, Майк?

– Не знаю, – ответил фламандец. – Разве нельзя занять комнату прежнего Майка?

– Что, только приехал? – проворчал старик. – Утренним поездом? Сожалею, парень, но у Майка не было своей комнаты – он жил в городе со своей женой! Придется тебе этим вечером пробежаться поискать жилье.

– А у вас в хозяйстве нет свободной комнаты?

– Ни одной. – Старик покачал головой. – Все живут в городе. Со мной только Стив.

На это Стив заметил:

– Пусть живет у меня.

Итак, Ян Олислагерс перебрался к Стиву – в маленькую каморку, пристроенную к склепу, посреди кладбища городка Андернах в земле Египетской. Он сделал комнату чуть более удобной для проживания, отправил Стива в город за походной раскладушкой и еще парой вещей, пробросил провод от ближайшего столба, чтобы запитать маленькую лампу, которая позволяла бы ему читать в постели.

Стив показал себя прекрасным товарищем. Он всегда вставал на полчаса раньше, приносил воду, чистил одежду и обувь за двоих, наведывался в город. Они всегда работали вместе, и Стив помогал Олислагерсу с непривычной работой. За всю неделю, проведенную бок о бок, фламандец не заметил в этом парне ничего необычного.

Но одним вечером на Стива нашло странное беспокойство. Улучив немного времени для себя, Ян Олислагерс рискнул пройтись по улицам города. За прошедшее время борода его обзавелась должной густотой, и он уже не боялся, что его с ходу опознают. Когда он вернулся, Стив сидел на кровати и разговаривал сам с собой. Перед ним стояла открытая, но пока еще полная бутылка виски.

– Выпить решил, Стив? – окликнул его Ян.

– Нет, Майк, – пробормотал тот в ответ. Он повадился называть фламандца Майком, как и все остальные. Выждав некоторое время, он добавил: – Это для вас, герр. – Он встал с трудом, совершенно не в силах подавить свое возбуждение.

«Видать, малый хочет напоить меня. Что ж, выпьем», подумал Олислагерс.

– Давай сюда, друг, я не против, – произнес фламандец с улыбкой.

Они сели,