Смелая жизнь - Лидия Чарская

— А он страшный, Наполеон? — слышался с одного конца стола наивный возглас.

— Говорят, он сын простолюдинки-корсиканки? Правда ли это? — неслось с другого конца.

— Ужасный человек, беспощадный, проливающий без сожаления потоки крови! Вы слышали об этом?

— А вы не боитесь драться с ним?

Надя едва успевала отвечать на все эти вопросы, в то время как Вышмирский преспокойно занялся ужином. Все оживление его исчезло, и лицо Юзека снова приняло спокойное, апатичное выражение красивой маски, которое так не нравилось в нем девушке. Он, казалось, оставался равнодушным ко всему, что не касалось его сестры и мазурки, этот изнеженный и холодный красавчик Юзек!

Зато она — его сестра — принимала горячее участие в общем разговоре.

— Драться с Наполеоном — о, это такая смелость! — звенел ее молодой голосок. — Ведь этот Наполеон покорил уже полмира… Египет, и Италия, и сильная Австрия — все это уже у его ног. А Индия, а Испания — ведь он и до нее добрался! О, какой опасный враг предстоит вам, какое трудное дело! Храни вас всех господь и его святая матерь! — с искренним порывом сорвалось с уст девочки.

— О, вам нечего бояться, милая барышня, — произнесла Надя, с ласковым сочувствием кивнув ей головою. — Если в дело усмирения зазнавшегося героя вступают русские, то Аустерлицкий победитель скоро поймет, что значит поражение. Недаром еще живы у нас суворовские питомцы! О, я верю в победу России, верю в могущество ее и в львиную храбрость русских войск! За нас бог!

Надя проговорила все это горячо, пылко, с тем искренним убеждением, которому не поверить было нельзя.

И все поверили горячим речам юного уланчика.

Увлечение и искренность Нади подняли целую бурю восторга в кругу молодежи.

Если они и не были русскими, все эти юные гости старика Канута, то все-таки они теперь искренно сочувствовали этому отважному молоденькому уланчику, так уверенному в силе и непобедимости своей родины.

— Виват, пан улан! — неожиданно крикнул тот же звонкий, уже знакомый Наде голосок, и панна Зося протянула свой бокал Наде.

Они чокнулись, сочувственно улыбаясь друг другу.

— О, как вы должны быть храбры, пан Дуров! — воскликнула толстушка Рузя, в свою очередь чокаясь с Надей.

— Ваши родители должны очень гордиться вами! — вторила ей Ядя, и обычно насмешливые глазки девушки теперь с восторженным сочувствием остановились взглядом на госте.

— Его родители и не подозревают всей его доблести! — неожиданно вмешался в разговор до сих пор все время молчавший Юзек. — Его родители ничего не знают… Ведь он бежал из дому, чтобы записаться в войско! — умышленно громко заключил свою речь юноша.

Едва только молодой Вышмирский успел произнести эти слова, как мертвая тишина разом воцарилась в большой столовой Канутов.

Все эти турчанки, баядерки, маркизы, феи и пастушки, негры и арабы, рыцари и волшебники — словом, вся закостюмированная толпа гостей разом замолкла. Все глаза, как по команде, устремились на Надю.

А она, смущенная, испуганная, с побледневшим лицом, тщетно ловила взглядом взгляд Юзефа. Молодой Вышмирский, казалось, всячески избегал ее глаз. Лицо его уже не было теперь апатично спокойно, как несколько минут тому назад. Напротив, оно носило теперь печать необычайного раздражения; губы кривились в насильственную усмешку, все черты приняли далеко не приятное выражение.

— Что с Юзефом? Какая муха укусила тебя, милый кузен? — с деланным смехом произнесла находчивая Ядя, желая вывести этим симпатичного гостя из неприятного для него положения. — Пан Дуров, я уверена, не совсем доволен такой болтливостью!

— Пью за здоровье пана Дурова! — весело крикнул старый Канут. — Какими бы путями вы ни попали в войско, но раз вы в нем и так горячо любите военное дело, да поможет вам бог! Храбрость — лучшее украшение каждого юноши! — И, говоря это, пан Казимир скосил глаза в сторону вспыхнувшего до ушей племянника.

Юзек понял намек дяди и весь сгорел со стыда.

Между тем хозяин подал знак выходить из-за стола, и под новые звуки полонеза гости Канутов покинули столовую и разошлись по приготовленным для них комнатам, где их ждали сладкий сон и мягкие постели.

Белая эльфа в новой роли

Маленькая уютная спаленка, бывшая детская Юзека Вышмирского, гостеприимно приняла под свой кров обоих улан. Прямо на полу, поверх груды ковров (постели были уступлены гостям) лежали мягкие перины, представляя собою весьма уютное и удобное ложе. В переднем углу висело распятие из слоновой кости, и на высоком каменном пьедестале высилась мраморная статуя Мадонны, перед которой теплилась серебряная лампада.

— Послушай, Вышмирский, — едва перешагнув порог комнаты, произнесла Надя. — Зачем понадобилось тебе выдавать меня перед твоими родными и гостями? Мой побег из дому — тайна… А кто не умеет хранить чужих тайн — тот болтун.

— Отвяжись! — грубо отрезал молодой хозяин. — Если тебе не нравится мое поведение, дерись со мною, что ли! Слава богу, у каждого из нас нет недостатка в сабле! А читать себе нотации всякому мальчишке я не позволю… Пожалуйста, оставь меня в покое. Я хочу спать.

И, говоря все это тем же ворчливым тоном, он бросился, не раздеваясь, на свое ложе и зарылся головой в подушки.

Надя пожала плечами и тоже растянулась на мягкой постели, сбросив предварительно сапоги и мундир.

Все ее оживление мигом пропало. На душе стало пусто, тоскливо и обидно на Юзека. Она не могла понять причины его внезапной заносчивости и гнева. Юзек Вышмирский был далеко не чужд ее душе. Она успела привыкнуть к мальчику и полюбить его. Он все-таки был ее единственный друг и товарищ среди всех этих больших и сильных людей, которые их окружали в ее новой полковой жизни. Женственный, скорее похожий на девочку, нежели на юношу-солдата, Юзек возбуждал в ней горячее сочувствие и жалость. И вдруг этот Юзек так неожиданно гадко обошелся с ней. За что? Что дурного она сделала ему? Эта странная ссора, намек на дуэль… О, как все это смешно и глупо!.. И, стараясь забыться и ни о чем не думать, Надя повернулась на бок и всеми силами пыталась заснуть.

Легкая дремота уже слегка кружила голову девушки, мешая и туманя ее мысли, как неожиданно дверь в их горнице скрипнула, отворилась, и белое видение с прозрачными крылышками появилось на пороге.

— Тсс! — приложив пальчик к губам, произнесло чуть слышно белое видение. — Я к тебе, Юзек. Спит твой товарищ?

— Как мертвый! — отвечал, бросив мельком взгляд на лежащую с закрытыми глазами Надю, Вышмирский. — Двигайся потише, Зося, чтобы не разбудить его. Что тебе нужно, крошка?

— Юзек, мой мальчик, братец мой милый, — начала девочка тихим, но быстрым шепотом, и Надя была поражена новым, глубоко печальным выражением в ее голосе, так несвойственным веселой, жизнерадостной паненке, — Юзек, милый, ты боишься похода?