Озил. Автобиография - Месут Озил

Мы не должны были допустить, чтобы кто-то предположил, что я нарушаю условия контракта. Поэтому я тягал железо в одном и том же месте, будто прокаженный, залечивая свои раны. Это заменяло мне общение с психотерапевтом.

Как-то раз пришел Бордон и сказал: «Месут, подпиши уже этот договор. И все сразу устаканится. Они всего лишь хотят быть уверенными, что ты останешься в «Шальке». А потом все сразу же встанет на свои места».

Но после заявления Мюллера все было далеко не так просто. Хотя я любил Гельзенкирхен, а «Шальке» был главным клубом в моей жизни, я не мог просто сделать вид, что ничего не случилось, и любезничать со своим работодателем, который так низко со мной поступил.

Я тренировался вполсилы. Без настроения выполнял упражнения с весом. Немного бегал. Скорее я пытался просто занять себя, чем всерьез тренироваться. Вечера стали как будто длиннее. Допоздна я тусовался с друзьями. Мы играли в приставку. Болтали. Иногда просто бродили по городу. Мне было необходимо отвлечься таким образом. С их помощью мне удавалось не впадать в панику.

Вел ли я жизнь профессионального футболиста? Нет! Чувствовал ли я себя профессиональным футболистом? Отнюдь! Боялся ли я за свое будущее? Да, и еще как.

Пока я пребывал в застое и ходил по мукам, Андреас Мюллер сделал так, чтобы общественность надавила на меня еще сильнее. Он отправился в Летмате (район города Изерлон) в Зауерланде на новогоднее мероприятие, которое в «Шальке» традиционно устраивают для самых верных болельщиков. Надо отметить, что люди собираются там, чтобы немного поболтать. И рассказать о чем-нибудь отвлеченном, в то время как фанаты испытали бы радость от общения вживую со своими кумирами. Политические заявления на таких мероприятиях обычно не звучат. Генеральные директора также предпочитают не объявлять новости о переходах игроков. А вот Мюллер воспользовался случаем, чтобы во время своего визита настроить наших фанатов против меня. «Месут Озил, – заявил он, – больше не примет участия в составе «Шальке» ни в одной игре».

Несколько дней после этого газеты пестрели статьями обо мне. Меня награждали такими эпитетами, как «игрок-скандалист» и «проблемный». Вот и в спортивном приложении к газете «Бильд» приняли сторону «Шальке» – по крайней мере, редактор отдела «Футбол» Йохен Кёнен написал в своем комментарии следующее: «Спасибо, «Шальке». Наконец клуб предпринимает решительные действия и выражает свое несогласие. Бесспорно, Месут Озил принадлежит к числу немецких талантов, которых ждет большое будущее. Но больших достижений нет, этим он пока похвастаться не может. В связи с чем с этих пор он слывет стяжателем. И он должен настроиться на то, что это будет сопровождать его на протяжении всей карьеры до самого конца. Сам виноват».

В то же время авторитетнейшая «Франкфуртер Альгемайне» сочла действия клуба черным пиаром и политической игрой, в которой я изначально не имел никаких шансов: «Озил сейчас выступает как молодой профессиональный игрок, который, по словам «Бильд», после тридцати с лишним игр в Бундеслиге вышел за всякие рамки, не держит слово и водит «Шальке» за нос. Из-за условий контракта молодого профессионального игрока началась целая кампания по очернению его имиджа. Еще ни один игрок в его возрасте не испытывал такого общественного давления на протяжении такого длительного времени. Если помимо газеты кто-то и пользуется этим, то это сам футбольный клуб «Шальке». Тот, кто отказывается иметь дело с алчным игроком, смотрится выгоднее на его фоне».

После этого я всякий раз чувствовал себя под ударами шпицрутенов, когда выходил из дома, чтобы прогуляться по городу. Жители Гельзенкирхена верили написанному в СМИ и заявлениям клуба. Я даже допускаю, что они злились. Им не могло прийти в голову, какая закулисная игра здесь ведется. А дошло уже до того, что мне начали угрожать. Нам домой звонили неизвестные и обрушивали на нас ругательства. В наш почтовый ящик бросали письма, полные ненависти, но даже к этому я сейчас отношусь с пониманием.

В глазах людей меня просто не устраивал годовой доход в 1,52 миллиона евро. Им казалось, что желание получить больше денег привело к тому, что я нарушил свое слово. По мнению гельзенкирхенцев, живущих далеко не в роскоши и вынужденных неустанно бороться за существование и экономить каждый цент, чтобы однажды позволить себе билет на футбол, это было сущей наглостью. Но ведь в действительности все было не так.

«Увези меня отсюда, – взмолился я через несколько дней на встрече со своим агентом. – Я так больше не могу». Главный клуб в моей жизни стал моей главной бедой. Этот внезапный разрыв причинял столько же боли, как если бы твоя первая девушка без всякого предупреждения и совершенно неожиданно для тебя захотела бы с тобой расстаться. Той зимой из-за «Шальке» я разучился смеяться.

По вечерам, лежа в постели, я молился о том, чтобы случившееся не стоило мне карьеры. А сам был почти уверен, что так оно и есть. Столько раз я в отчаянии говорил своему брату Мутлу: «Может быть, на то божья воля, чтобы я не стал футболистом. Наверное, я просто должен это принять. Стало быть, это моя судьба».

Но, к счастью, вскоре обозначились альтернативы «Шальке». «Манчестер Юнайтед» чрезвычайно заинтересовался возможностью моего перехода к ним. В то время в Англии это был клуб номер один. В сезоне 2006/07 они выиграли премьер-лигу, опередив «Челси» на 6 очков. Криштиану Роналду забил 17 голов за «МЮ», Уэйн Руни – 14. В составе команды победителей также были Патрис Эвра, Рио Фердинанд, Райан Гиггз и Пол Скоулз.

Алекс Фергюсон в своей автобиографии, вышедшей в 2014 году, признался, что Уэйн Руни как-то раз упрекнул его в том, что он не приложил тогда достаточно усилий, чтобы заполучить меня в команду.

Приведу слова Фергюсона из книги: «Уэйн заявил, что мы должны были купить у «Вердера» Месута Озила, перехватив его перед носом у мадридского «Реала». Я ответил, что вопросы трансферной политики находятся вне сферы его компетенции. Сказал, что его работа – выходить на поле, тогда как подбирать для команды игроков – мои обязанности, и до сих пор я с ними прекрасно справлялся»[7].

Фергюсон решил не разглашать, что до этого он как раз хлопотал о моем переходе. И вовсе не так осторожно, как это могло показаться. Но тогда мысль о переезде в Манчестер внушала мне ужас. Десять часов на машине, восемь – на поезде или два – на самолете отделяли бы меня от Гельзенкирхена. Иными словами, 900 километров от семьи и всех, кто мне дорог. С которыми я до этого девятнадцать лет прожил в тесноте.

Тогда я еще не повзрослел настолько, чтобы предпринять этот шаг. Не был готов к переезду на Британские острова. Я просто не был готов к самостоятельной жизни, в особенности в стране, где разговаривают на непонятном мне языке. Я пока толком и не бывал за границей. Один раз был с «Шальке» в Валенсии. Однажды съездил в Нанси, где мы проиграли матч Кубка УЕФА со счетом 1:3. И на чемпионат Европы для юношей до 19 лет, который проходил в Австрии. Вот, собственно, и все мои заграничные путешествия. А больше всего мне нравилось в то время только у себя, в земле Северный Рейн-Вестфалия. Манчестер казался мне слишком большим. И слишком чужим. И слишком далеким. Не исключено, что тогда мне просто недоставало уверенности в себе, поубавившейся в ходе разборок с «Шальке». Так или иначе, я почти сразу попросил своего агента сообщить «Манчестер Юнайтед» об отказе.