Последние битвы Императорского флота - Олег Гончаренко

Со «Славы» по ним был сделан один выстрел из носовой башни, давший, по-видимому, попадание, поскольку на одном из миноносцев был виден взрыв и пожар. Миноносцы бросились отходить, за ними последовали и германские линкоры, напоследок дав несколько залпов по Моонским батареям.

В 11 часов 20 минут на «Баяне» был поднят сигнал: «Полубригаде линейных кораблей адмирал изъявляет свое удовольствие за отличную стрельбу».

Бахирев разрешил кораблям стать на якорь и объявил, что команды могут принять пищу. Русским силам пришлось отступить к Моонзунду, где между германцами и русскими произошел упорный бой, во время которого русские офицеры и матросы явили себя врагу в своем прекрасном образе.

Но все же, объективно рассуждая, нельзя не отметить, что русские сухопутные части, деморализованные пропагандой и вседозволенностью, оказали германскому десанту самое ничтожное сопротивление. Мощь германского десанта была поддержана морскими силами поддержки, которые составили 12 дредноутов, в том числе и новейший крейсер «Байерн», вооруженный восемью 15-дюймовыми орудиями.

С русской стороны им противостояли броненосцы «Слава» и «Цесаревич», недавно переименованный в «Гражданина». Перед боем на «Славе» осмотрели носовую 12 дюймовую башню. На обоих орудиях сломались бронзовые шестеренки и опустились рамы замков. Орудия были поставлены на «Славу» в 1916 году прямо с Обуховского завода. Попытки исправить заводской брак силами башенной прислуги успеха не имели. Таким образом, для борьбы с двадцатью 12 дюймовыми орудиями германских линкоров у русских осталось лишь два равноценных, ибо орудия «Цесаревича» были не дальнобойны.

Два германских линкора большим ходом подошли к русским минным полям и уверенно развернулись у прохода в минных полях. Затем, замедлив ход, германские корабли открыли огонь пятиорудийными залпами по русскому отряду. Неприятель быстро пристрелялся, и вскоре «Слава» получила сразу три попадания: два — в нос и одно — в левый борт, все ниже ватерлинии. Русский броненосец стал угрожающе крениться на левый борт. Через несколько минут еще два снаряда попали в «Славу»: один — в церковную, второй — в батарейную палубу. Линкор принял 1130 тонн воды и стал плохо управляемым. Тем не менее кормовая башня корабля продолжала стрелять по противнику. Попадания германских снарядов также получили «Цесаревич» и «Баян». Адмирал Бахирев немедленно отдал приказ: «Морские силы Рижского залива. Отойти». Корабли стали отходить к северу под непрерывным накрытием неприятельского огня. Все русские миноносцы, заградители и транспорты, стоявшие на рейде Куйваст, спешно снимались с якорей и втягивались в Моонзундский канал. Во время этого маневра состоялся налет германских гидропланов, сбросивших на суда противника около 40 бомб большой мощности.

Дружным огнем со всех русских кораблей гидропланы германцев были отогнаны, а два аппарата удалось даже подбить: одного артиллерийским огнем со «Славы», второго огнем с миноносца «Финн».

Когда вследствие отхода русских морских сил дистанция боя увеличилась до 128 кабельтовых, неприятель прекратил огонь по кораблям и какое-то время еще обстреливал порт и батарею на мысе Вердер, затем прекратил огонь и отошел. Рейд Куйваст опустел.

Адмирал Бахирев получил телефонограмму, что Моонские батареи взорваны и противник обстреливает русские войска на Ориссаарской дамбе. Командиру гарнизона на острове Моон генерал-майору Мартынову семафором с «Баяна» передали сведения о местонахождении и силах неприятеля, и сообщение об уходе русских кораблей.

Из-за переполнявшей линкор воды нос «Славы» глубоко ушел в воду, и Моонзундский канал стал для него непроходим. Командир линкора капитан 1-го ранга Владимир Григорьевич Антонов попросил у адмирала разрешения снять людей и взорвать корабль. Скрепя сердце адмирал Бахирев согласился, приказав пропустить вперед «Цесаревича» и «Баяна», затопить корабль в самом канале и взорвать погреба. Линкор был изготовлен к взрыву, в запальные ящики вложены фитили, рассчитанные на получасовое горение.

Хотя в бою команда исполняла свои обязанности добросовестно и сохраняла присутствие духа, когда дело дошло до оставления корабля, избежать паники не удалось. Нервозность ощущалась во всем, а близость неприятеля лишь подогревала страхи. Утратившие былую дисциплину матросы готовы были поднять бунт и начать переговоры с «германскими товарищами» о почетной сдаче. Обстановку немного разряжало олимпийское спокойствие офицерского состава и четкие команды, исходившие от капитана 1-го ранга Антонова.

В 13 час 20 мин «Слава» застопорила ход, и Антонов приказал зажечь фитили. Он в сопровождении старшего офицера лично обошел все палубы и, убедившись, что на корабле никого не осталось, последним покинул линкор.

В 13 час 58 мин последовал мощный взрыв, высота которого в несколько раз превышала высоту мачт. Подошедшие по предварительной договоренности к броненосцу миноносцы выпустили по «Славе» шесть торпед: одна прошла мимо, пять попали в цель, но взорвалась только одна. На «Славе» начался сильный пожар, продолжавшийся до следующего дня. Русские корабли продолжали отход дальше на север.

19 октября 1917 года Андреевский флаг покинул Моонзунд и до сегодняшнего дня никогда больше не развевался в проливе Муху-Вяйн и на просторах Рижского залива.

Последний командующий Балтийским флотом военного времени Михаил Коронатович Бахирев, уволенный в январе 1918 года большевиками без пенсии, остался в Петрограде.

В августе того же года был арестован по подозрению в заговоре, но в апреле 1919 года за недостатком улик был освобожден. За то недолгое время, какие-то семь неполных месяцев, что оставалось до его второго ареста, формально занимаясь работой в Морской исторической комиссии, Бахирев «работал» в одной из подпольных петроградских организаций.

Внедренный в неё провокатор выдал адмирала, которого арестовали и после непродолжительного следствия расстреляли 16 января 1920 года.

В задачи нашего повествования не входит подробное описание событий, предшествующих отречению государя, а также лиц и событий, стоявших за этим. В рамках рассказа о флоте заслуживает упоминание о том, что среди единиц остававшихся верным присяге и своему императору военачальников оказался и адмирал А. И. Русин.

Свидетельство современника живописует поведение этого достойного человека в непростых исторических обстоятельствах, переломивших даже тех, кто искренне полагал себя истовыми монархистами.

В приведенной ниже пространной цитате мы желали лишь еще раз подчеркнуть достоинство, с которым адмирал Русин принял жестокий вызов обстоятельств: