Пять рассерженных мужей - Людмила Милевская
Шрифт:
Интервал:
Окружной клинический госпиталь.
1988 год.
Он метался, прочно пристёгнутый ремнями к больничной койке.Тело рвалось, изгибалось, бессознательно требуя свободы. В палату, где ещёчетверо таких же, как он, рвали ремни и вскидывались над белизной простыней,часто, торопливо входили медсёстры. Позвякивали стеклом и металлом разложенныена каталках принадлежности.
Ему, содрогающемуся от конвульсий, ежечасно делали уколы,меняли в капельницах лекарства, но недуг все не отступал.
Казалось, он был безумен. Лицо обезображивали гримасы,меняющиеся с пугающей быстротой. В широко распахнутых глазах плескаласьпустота, безжизненно отражающая стены палаты, потолок, белые халаты…
Молоденькие медсёстры, заглядывая в жуткую пропасть его зрачков,испуганно отводили глаза и долго потом плакали в процедурной.
Плакали от сострадания и тревожной тоски. «Какой молодой!Какой красивый! Эх, если бы встретился мне такой!» — думала каждая, утираяслезы.
Шёл пятнадцатый день беспамятства.
Утренний обход выглядел необычно. Вопреки традициям, вперединачальника отделения шёл высокий военный. В петлицах его, вместо привычныхздесь эмблем медика, поблёскивал пугающий символ безопасности — щит и меч.
Толпа белых халатов застыла у изголовья больного.
— Доложите, — коротко приказал предводитель — представительКГБ.
— Товарищ генерал, — пряча испуганные глаза, отрапортовалначальник отделения, — в этой палате разместили четверых. Трое — солдатыдисциплинарного батальона, из тех, кто напрямую подвергся воздействиюизлучателя.
— Что с ними?
— Умерли на третьи сутки после поступления.
Генерал помрачнел.
— В сознание не пришли? — строго поинтересовался он.
— Нет, умерли не приходя в сознание.
— Четвёртый?
— Четвёртый лейтенант, выпускник Рязанского училища ВДВ, ещёжив.
Начальник отделения кивнул на кровать больного. Генералмрачно скользнул глазами по лейтенанту и спросил:
— Во время испытаний он был защищён прибором ДАД-1?
— Да, — подтвердил начальник отделения.
— Каков прогноз?
Начальник отделения замялся.
— Это здоровый сильный молодой организм, — неуверенно сказалон, — и мы предпринимаем все меры для того, чтобы он выжил. К сожалению,состояние лейтенанта можно назвать стабильно тяжёлым. Положение осложняетсятем, что нам неизвестно какие именно факторы воздействовали на его организм…
— Вам надлежит считать эти факторы неизвестными, — отрезалгенерал.
В его глазах появилась опасная жёсткость.
— Так точно! — эту жёсткость заметив, вытянулся в стрункуначальник отделения.
Генерал с минуту грустно постоял возле больного и спросил:
— Приходил ли в сознание хоть кто-то из выживших?
— Нет, — ответил начальник отделения. — Мы ведём постоянныйконтроль их состояния, поддерживаем работу сердца, но…
— Понятно, — кивнул генерал. — Представьте карту назначений.
Начальник отделения снова вытянулся в струнку:
— Так точно, товарищ генерал.
Генерал удовлетворённо кивнул и снова уставился на бьющегосяв конвульсиях больного. Все смотрели туда. В толпе белых халатов стояланапряжённая тишина.
— Это последний, из тех, что к вам поступили? — наконецспросил генерал.
— Так точно.
— Общее количество больных, поступивших с полигона «Гарант»,сто сорок?
— Так точно, но в живых осталось только восемь. Так чтопрогноз…
— Скверно, — мрачно прервал генерал.
И в этот момент больной перестал лихорадочно рваться, зрачкиего утратили пустоту и наполнились смыслом. Он вдруг увидел врачей, больничныестены…
— Пить… — выдавили потрескавшиеся губы.
Огонь сумасшедшей радости сверкнул в глазах генерала.
— Пить больному! Сок! Виноградный сок! Срочно! —распорядился он.
Белые халаты растерянно застыли, начальник отделения далсестричке знак, та вихрем вынеслась из палаты.
— Всем без исключения выйти, — приказал генерал и пояснилначальнику отделения: — Мои люди обеспечат уход за этим больным.
— Но, товарищ генерал, — робко попытался возразить тот.
— Выполняйте приказ! — рявкнул генерал. — Ваши полковничьипогоны не долго удержатся на плечах, если услышу ещё возражения!
Начальник отделения вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками истремительно покинул палату. Помрачневшие врачи поспешили за ним.
Уже через пять минут в палату вошли медики из свитыгенерала.
— Предпримите все меры, — озадачил их генерал, — чтобыбольной мог пройти испытания по программе номер четыре. Это тот минимум,которого вы обязаны добиться. Все возможности госпиталя в вашем распоряжении.Если понадобится что-то сверх того, немедленно доложите. Одновременно готовьтебольного к транспортировке.
С этого момента у дверей палаты заняли круглосуточный поствооружённые часовые.
* * *
Через несколько дней генералу доложили, что все восемьофицеров, выживших после испытания установки «Аист», пришли в себя, но…
Тут же вновь погрузились в беспамятство. Впрочем, теперь ужеспокойное. Двое суток спустя, убедившись, что состояние больных неизменно,генерал принял решение:
— Готовить больных к транспортировке!
Ранним солнечным утром красная «Альфа Ромео», сияющая свежеполированными бортами, остановилась у добротного дома сталинской постройки.Небрежно хлопнув дверцей, высокий элегантный мужчина вышел и, сделав несколькошагов, вернулся, тщательно проверил заперт ли замок и включена ли сигнализация,постоял в задумчивости, критически рассматривая машину.
Довольная улыбка осветила его лицо: «Альфа Ромео»действительно выглядела как новенькая.
«Что ж, — удовлетворённо подумал мужчина, — ремонт стоит техденег. Страшно вспомнить, как изуродован был мой любимец.»
Он вошёл в подъезд, поднялся на уже знакомый девятый этаж ипозвонил в квартиру Софьи Адамовны Мархалевой. Как и в первый его приезд, никтоне отозвался, не поспешил открыть дверь.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!