За горизонтом сна - Яна Дубинянская

— …а ведь столько лет, я думала… оказывается, СНЫ… это чистая случайность, так учитель сказал, а он знает, он маг… не должно такого быть… и больше не будет… только если во дворце… в парке… если там, то да… и я иду…

— Куда-куда ты идешь? — попробовал вклиниться Фрэнк. Ничего не вышло.

Они пересекли Площадь Независимости; одна из пяти улочек, ответвлявшихся от нее, точно ложилась на синюю стрелку. За углом первого дома несколько двенадцати-тринадцатилетних мальчишек, усевшись кружком, передавали друг другу грубо свернутый косяк. Тягучими обкуренными голосами они принялись зазывать Лили к себе, пока один из компании не узнал Фрэнка и не шикнул на остальных. О том, что с этим парнем лучше не связываться, в Порт-Селине знали все.

Фрэнк не стал отвлекаться на них. А Лили не замечала никого и ничего вокруг.

— …и еще раньше он сказал… тот маг… что я принцесса… что он хорошо знал королеву, мою мать… и отца… а Эжан спросил о них, и я тоже, но он не стал больше говорить… ушел… и тогда Эжан преклонил колено и принес обет любви и верности… принцессе Лилиан…

Она на секунду приостановилась. Самое красивое, самое восхищенное и прекрасное воспоминание. Серебряная манжета на лиловом рукаве, струящиеся складки шелкового плаща… и волосы, дремучие черные волосы, распавшиеся на пробор на склоненной голове. Взлохматить… погладить… накрутить на палец… Но момент торжественен до капельки крови изнутри прикушенной губы. «Силы земные и небесные, водные и огненные, вас призываю в свидетели обета своего я, принц Эжан, наследный властитель королевства Великая Сталла и провинций на Юге и Востоке…»

Во СНЕ. Только во СНЕ возможно такое, не в жизни. Но ведь без этого невозможна и сама жизнь…

— Что-то я не въезжаю, — воспользовавшись паузой, простодушно признался Фрэнк. — Я же знаю Дэна, батю твоего… Он телеги чинит в бывшей автомастерской. Ребята рассказывали, толковый мужик, может и машину отремонтировать, только это сейчас никому ни на фиг из-за бензина… Так получается, он не твой батя, да? Ты приемная, что ли?

Но это же СОН!.. Такое объяснение вполне устроило бы Фрэнка — Лили это знала, но ответ, способный пресечь всякое неуместное и грубое любопытство, повис на губах. Да, СОН, но ведь СНЫ реальны, более реальны, чем любая действительность… а значит, отец…

Огромный кусок мыла в жестких рабочих руках. «Поддай водички… придумщица моя…» Щекотная борода и запах дегтя от жесткого ворота. Сутуловатая фигура, скрывающаяся за Шлегелевой пристройкой.

И мама…

— Нет, они мои родители, — уверенно отрезала она, глядя мимо Фрэнка. — Просто… это же СОН!.. И я должна идти. Идем!

И она заскользила дальше — молча, стараясь не думать о разбитой чашке, о маминой руке на плече, которая больше никогда, никогда…

Эжан. Его узкий, почти как шпага, сверкающий меч с лиловыми камнями на серебряной рукояти. Меч — на вытянутых руках… к подолу голубого парчового платья…

Живая картина из СНА вдруг застыла и покрылась мелкими трещинами, как надбитый фарфор… чашка!.. Но, к великому счастью, остался голос, совсем взрослый, мужской глуховатый баритон, старательно и взволнованно произносящий слова древней клятвы.

— И что дальше? — встрял нетерпеливый Фрэнк. — Он принес тебе обед из верности… это как вообще?

Лили обогнала его — и теперь метнула через плечо гневный и отчаянный взгляд. Зачем он, этот Фрэнк?! Он семенит рядом, слушает, верит — но он же ничего не понимает! От Фрэнка теперь не отвязаться, он не отпустит ее дальше одну… и слава Богу — подсказал практический голос, одна ты пропадешь раньше, чем придешь куда-то. Фрэнк настоящий друг… но если бы он понимал хоть немножечко, хоть что-нибудь!..

— Обет, а не обед, — безнадежно объяснила она. — Обет — значит обещание, клятва. —Губы Фрэнка обиженно, совершенно по-детски поджались.

— Я не знал. — Он чуть не оправдывался и одновременно дерзил. — А что? Я же не такой умный, как этот твой очкарик…

Лили резко остановилась. Джерри.

Синяя стрелка решительно звала прямо, туда, где порт-селинская улица уже собиралась переходить в просто дорогу, грязную, пыльную, ухабистую и ведущую неизвестно куда. По обеим ее сторонам возвышались огромные зловонные кучи мусора. Горизонт впереди был плоский, словно проведенный под линейку.

Дорога никуда не денется, полчаса ничего не решат. Лили развернулась и пошла обратно, оставив за спиной вконец растерявшегося Фрэнка.

Джерри перестал существовать сегодня утром. До тех пор она мучилась, искренне считала себя предательницей и старательно избегала любого места, где они могли случайно встретиться. Впрочем, как передала мама, приносившая информацию из очередей, Джерри из-за истории с вербовщиками вообще практически перестали выпускать на улицу… хотя после того весеннего сеанса в Порт-Селин больше не привозили фильмов из города, да и никаким другим способом Служба вербовки не давала о себе знать.

Лили пряталась от Джерри и в то же время боялась, что ему придет вызов из столичного института, и Джерри уедет, так и не увидевшись больше с ней… предательницей… и так ей и надо. Но пока он был в Порт-Селине — очередь не ошибалась, даже если сведения исходили не прямо от миссис Ли, а через вторые-третьи руки.

Сегодня, когда Лили проСНУлась, оказалось, что все это смешные детские мелочи, достойные самое большее снисходительной улыбки. Джерри… А мама еще думала, что ее дочь в него влюблена!..

Но Джерри — тот, кто способен понять. Он знает, что такое «обет»… он знает все на свете. Она должна рассказать — прежде чем уйдет. Так рассказать, чтобы ее слова не повисли в воздухе красивой звонкой сказкой, не требующей осмысления. Лили никогда раньше не говорила Джерри о СНАХ — она познакомилась с ним в первом классе школы, а по-настоящему подружились они во втором, СНОВ к тому времени давно уже не было…

И все-таки он поймет. Больше никто — только он. Полчаса ничего не решают.

Она остановилась перед зеленой калиткой. Все окна в доме Ли были плотно занавешены, и внезапно возникло ощущение, что здесь никто не живет, и уже давно. Джерри. Будь дома, пожалуйста, ты не представляешь, как важно, чтобы ты оказался дома…

Лили постучала согнутым пальцем. Калитка задребезжала, звук получился громким и гулким, но никто не отозвался. Дребезжание угасло, она занесла руку снова…

— Кто ж так стучит?

В следующий момент кулак Фрэнка обрушил на зеленую калитку град коротких злых ударов, и громовая какофония залепила уши. Лили отступила на шаг. Не удовлетворившись эффектом, Фрэнк еще и наподдал по калитке ногой — она ответила звучно, как огромный колокол.

— Примерно так, — со злобным удовлетворением прокомментировал он, и в тот же момент занавеска на окне скользнула в сторону, и за мутным стеклом обозначилось лицо Джерри.

— Это я! — тоненько крикнула Лили: голос потонул в затухающем грохоте, и она подпрыгнула на месте, подняв руку над головой. Джерри исчез из окна; скрипнула входная дверь.