За горизонтом сна - Яна Дубинянская

В первом выпаде принца взорвалась смесь из ненависти, запальчивости и боли — может, потому проклятый князек отразил этот выпад запросто, играючи, одной молниеносной «восьмеркой». Эжан отступил на полшага, лихорадочно вспоминая значение откуда-то возникших в сознании слов «тактика», «стратегия» и «секретный прием короля Брента» — последнему его недавно научил мастер фехтовального класса. Сейчас ни один из мудрых советов мастера и не думал всплывать в памяти.

Сине-зеленые запонки по ту сторону дорожки сморгнули; почти невидимой косой линией прочертилось между ними ребро меча. Эжан бросился вперед, он был хладнокровен, абсолютно хладнокровен!.. Он собирался использовать секретный прием, как только южанин раскроется, отражая обманный удар…

Князек отбил нападение, не раскрывшись. Они поменялись местами: теперь солнце светило Эжану в глаза, он почти не видел противника. Если сейчас снова ринуться в атаку, можно попросту напороться на меч. Южанину — он-то прекрасно все видит! — придется всего лишь вовремя выставить оружие острием вперед. Принц поудобнее перехватил рукоять, затягивая паузу. Пусть он сам нападает… пускай… ну?!

— Ваше Высочество, — негромкий голос, почти ровное дыхание. — Я хотел бы только, чтобы вы…

Мало ли что ты хотел!!!..

Солнце резануло прижмуренные веки, но в тот миг его уже не могло остановить ни солнце, ни чужой меч, ничто на свете. Он не трус!!! — и кое-кто сейчас в этом убедится. Плевать на тактику и приемы! Эжан не чувствовал своей руки, не видел меча. Он разил, начисто сметая — ему казалось — всякое сопротивление. Этот поединок закончится смертью. Твоей смертью, южный ублюдок!.. Сидел бы в своей провинции… зачем ты приперся сюда?.. И как ты посмел вообще подойти к моей ма…

— Эжа-а-ан!!!

Удар, резкая боль в руке и воздух на голой ладони. И где-то за спиной — мерзкий звук дрожащего меча, воткнувшегося острием в землю. Тр-р-р-р-р…

Принц медленно обернулся.

Каталия Луннорукая стояла под деревом, и пятнистая тень дробила складки ее домашнего платья из перламутрового атласа с аккуратной шнуровкой под самую шею. Гладкая, свежая кожа гневного лица. Волосы слегка припудрены в тон платья и уложены в простую высокую прическу, из которой не выбивается ни одна прядь… если бы выбивалась, вздрогнул Эжан, он бы, наверное, не перенес.

А может быть, нет? Все неправда, от начала и до конца?!. И он сам ее выдумал, эту неправду…

— Что здесь происходит… — Мать смотрела не на него. Южный князек потупился под ее взглядом и стал еще более неуверенным, мягким, никаким. — …Ланс?!

Она ведь обращается к нему, как к холопу! — отметил принц. Могла б сказать хотя бы «князь Ланс»… если бы…

— Я… — Тот мучительно подыскивал слова оправдания. — Я только держал оборону. Я не сделал ни одного выпада, ни одного движения, которое могло бы представлять опасность для принца. Меч, правда, выбил… как у вас рука, Ваше Высочество?..

Эжан молчал. Полкоролевства, полжизни! — только бы оказаться сейчас далеко-далеко отсюда… Повернуть не направо, а налево на той, первой развилке… ну что, что ему мешало?! Или на пять минут подольше поговорить с учителем об Ордене стабильеров — тогда этот южный подлец, этот Ланс успел бы пройти своей дорогой. Они бы разминулись, а если б и встретились… Уже нельзя было бы ни доказать, ни хотя бы заподозрить, откуда именно он возвращается…

Спасительные «бы» — только в воображении. А реальность вот: ненавистный мягкий голос подробно распинается, как старался не сделать принцу ничего плохого… в смертельном поединке!!! И мамино лицо, красивое и надменное, как всегда. Спокойно — благосклонно! — слушает она отчет о позоре и поражении собственного сына. И ноет ладонь — кажется, мизинец выбит-таки из сустава… а меч валяется на дорожке: рукоять перевесила, и кончик клинка взрыл черную канавку в тонком слое золотого песка.

— Я поняла, — прервала мать излияния южанина, и тот умолк на полуслове.

Холоп. Просто холоп, и ничего больше. И от этого еще обиднее, еще больнее… но зато мама уж точно не могла иметь ничего общего с ним, жалким слугой, даже дворянский титул которого не обязательно…

— Можете идти, — бросила королева, — князь Лансельен лес Миглес Альман…

Без запинки она произнесла добрый десяток имен — одной нескончаемой фразой. Как принято на Юге. Все смазалось перед глазами.

Эжан шагнул в сторону и нагнулся за мечом. Присев на корточки, медленно и долго он очищал лезвие от песка и чернозема. Не выпрямляться. Зазубрины на клинке — все-таки он рубил изо всех сил… а противник запросто отражал удары: как же, он у нас герой, победитель Геворга Железного и Гуго Мак-Расвелла… Маму можно понять.

Не оборачиваться. Хоть бы они ушли — оба. Ему, принцу Эжану, нет до них никакого дела. Пусть уходят и не попадаются больше ему на глаза… по крайней мере пока он не возьмет еще сотню уроков фехтования. Это — что касается князя Лансельена дес Как-его-там… А Ее Величество королева Каталия Луннорукая, единая властительница Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке… особенно на Юге… пускай она вообще…

— Эжан.

Он встал и аккуратно, очень старательно вложил меч в ножны. И только потом поднял взгляд.

Южного князя, разумеется, уже и след простыл — да, мама же велела ему убираться. Но сама она была тут. Смотрела на сына в упор, холодно и пронзительно — как тогда, в турнирной конюшне. Как всегда, когда ему случалось серьезно провиниться.

— Ваше Величество…

Начиная говорить, принц Эжан был уверен, что выскажет все, что думает о ней: Что она может не волноваться: он не собирается больше ни с кем драться за ее честь, если это понятие — пустой звук для нее самой. Пусть занимается чем угодно — но, он бы попросил, не на глазах у сына. Который, кстати, уже через десять месяцев станет королем и единым властителем… да, и провинций тоже! — а она останется всего лишь королевой-матерью. И еще…

Королева сузила обвиняющие глаза.

Эжан сглотнул.

— Ваше Величество… я… я только…

Он понял, что начинает оправдываться, осекся, но было уже поздно. Она победила — а он снова проиграл, в который раз за сегодняшний день. Да что там… вся жизнь — сплошная цепочка неудач и поражений…

В ноздрях засвербело так нестерпимо, что принц громко шмыгнул носом. Глаза, слава Богу, сухие. Еще не хватало…

— Эжан… — повторила королева. Что-то в ее лице изменилось… или показалось? Блеск в красивых выпуклых глазах, мимолетный тремор четко вырезанных губ… Нет, не может быть, чтобы его мать — холодная, железная, надменная…

— …пожалуйста, не надо больше так, — скороговоркой прошептала она, — никогда… я прошу тебя.

Пестрая древесная тень уже переместилась, уронила кусочки фиолетовой мозаики на середину развилки. Давным-давно маленький принц во все глаза следил за тенью, пытаясь уловить ее движение. Его отрывали от этого занятия ради скучных обедов или уроков, было обидно до слез, но… Давным-давно маленького принца раз и навсегда отучили прятать мокрые глаза в шуршащих складках маминого платья… Очень, очень давно.