Чертежи волшебства - Илья Шумей

Чак протянул вперед руку и осторожно потрогал пальцем место сочленения одного из шатунов с коленчатым валом. Палец остался совершенно чист. Во всем агрегате не наблюдалось ни капли машинного масла или какой-либо другой смазки. И это не лезло уже ни в какие ворота. В голове даже мелькнула мысль сбегать в трапезную и снова растопить печь, чтобы убедиться, что машина и в самом деле работает. Однако Риккардо крайне не любил, когда люди нарушали его прямые инструкции, а потому Чак сдержался. Вместо этого он вооружился отверткой и пассатижами и продолжил разбирать паровой привод.

Примерно через полчаса ему все же пришлось сделать небольшую передышку. Держа в руках один из поршней, он тяжело осел на табуретку и утер пот со лба. Этот поршень дался ему нелегко. Он был настолько плотно подогнан к цилиндру, что вынуть его удалось только после того, как Чак отсоединил от цилиндра трубки, по которым подавался пар. Вслед за поршнем из цилиндра вылилась тоненькая струйка конденсата, оставшегося внутри после остановки машины. И все. Никаких следов смазки не обнаружилось и здесь.

Отхлебнув воды из бутылки, техник отложил в сторону блестящий поршень, взял из ящика маленький фонарик и посветил им внутрь цилиндра. Вся его внутренняя поверхность представляла собой идеально гладкое зеркало. Но две металлические детали не могут вот так просто скользить друг по другу, не оставляя никаких следов, тем более без смазки. Должны непременно образоваться царапины, а потом и задиры. Машину неизбежно заклинит уже после пары минут работы.

Тем не менее, глаза Чака упорно утверждали обратное. Поскольку для приема входящих сообщений телеграф должен оставаться включенным постоянно, то и приводящая в движение генератор паровая машина просто обязана крутиться круглые сутки без выходных и праздников. И она, судя по всему, действительно крутилась!

В полной растерянности Чак попробовал поскрести отверткой внутреннюю стенку цилиндра, но отвертка соскользнула, не оставив на полированном металле ни следа. Он поскреб сильнее — тот же результат. Странно. Судя по внешнему виду, и поршень и корпус цилиндра были изготовлены из банальной латуни. Существующие технологии, похоже, не позволяли местным металлургам отливать крупные детали из чугуна.

Чак почувствовал как в его руках просыпается знакомый зуд. Аналогичное чувство должно быть испытывает голодный хищник, напав на свежий след. Намечалось что-то интересное.

Он прыгнул к своему ящику и, погромыхав хламом, извлек со дна обломок ножовочного лезвия.

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал Чак и царапнул обломком по боковой стенке поршня. На гладкой поверхности опять-таки не осталось никакого следа, — ага!

Вслед за лезвием последовал еще ряд острых предметов различной степени твердости, но все они точно так же беспомощно скользили по блестящему боку вроде бы латунной детали. Для вынесения окончательного вердикта требовался последний решающий эксперимент, и Чак задумался, вспоминая, есть ли у Сейры или Найды украшения с настоящими бриллиантами. Но тут он сообразил, что у него самого где-то завалялся старый алмазный стеклорез, который он однажды купил по случаю, да так ни разу и не воспользовался.

Вывалив на пол содержимое своего ящика, он выудил уже успевший покрыться пятнами ржавчины стеклорез из груды инструментов и с замиранием сердца взял в руки злосчастный поршень. Немного поколебавшись, Чак задержал дыхание и провел алмазным острием по латунной детали. На желтоватом зеркале осталась тонкая белая полоска.

С шумом выдохнув, он опустился на табурет, держа в руках поршень и стеклорез, точно державу и скипетр. Душу техника обуяли смешанные чувства. С одной стороны, он чувствовал разочарование оттого что чуда не случилось. С другой, он был даже чуточку рад, что привычные законы физики и материаловедения все же устояли. Как ни крути, но все люди испытывают если и не страх, то хотя бы робость перед чем-то непонятным.

Но уже спустя несколько секунд все прочие чувства напрочь вытеснило жгучее любопытство. Чак подобрал отвертку и с каким-то неистовым остервенением набросился на остальные машины в мастерской.

Он разобрал все, что только разбиралось, и исцарапал своим стеклорезом все, до чего только смог добраться — валы, шестеренки, втулки, ролики и множество прочих деталей. Довольно скоро ему удалось выяснить, что неизвестное, но очень прочное и гладкое покрытие нанесено на все трущиеся части, позволяя деталям скользить друг по другу практически без трения и износа. Как он ни старался рассмотреть его, пленка была столь тонкой, что невооруженный глаз ничего не мог различить, и иногда только проверка алмазным острием стеклореза позволяла понять, где покрытие есть, а где его нет.

Покрутив под треснутым увеличительным стеклом очередную деталь, Чак раздраженно чертыхнулся, пожалев, что у него нет более серьезной оптики, но неожиданно его осенило! Побросав все, он выбежал в коридор, но почти сразу же затормозил и остановился, в задумчивости поглаживая раскрасневшуюся лысину. Его мысли приняли несколько иной оборот, жаркий энтузиазм уступил место более трезвым соображениям. В кабинет к Сейре он вошел уже неспешно, нацепив на лицо маску скучающего безделья.

— Какие успехи? — вежливо поинтересовался он, присев на табурет перед телеграфом.

— Да ну! — Сейра отодвинула от себя раскрытый том. На столе перед ней, на стуле, да и на полу виднелись другие разбросанные книги. — Чушь какая-то!

— Что, непонятные болячки обнаружились?

— Нет, с болезнями все более-менее понятно. Судя по описаниям симптомов, мы имеем дело с инфекциями, типичными для местного климата. Никаких неожиданностей, кроме разве что удивительной редкости случаев таких заболеваний.

— Мы можем им что-нибудь предложить?

— Пока трудно сказать, — Сейра похлопала по листу бумаги, на котором делала пометки, — я же не знаю, какими способами лечатся клисситы, какие лекарства применяют. Без этого мне трудно определить направление, в котором следует двигаться.

— А что, про лечение в архивах ничего не говорится?

— Люди неохотно делятся своими профессиональными секретами, — девушка вздохнула, — кроме того, в этих церковных летописях все преподносится крайне просто: за все хорошее возносится благодарность Сиарне, а любое несчастье — происки Анрайса.

— Кого-кого? — нахмурился Чак. — Это кто еще такой?

— Злобный братец нашей подопечной, ее антипод.

— А-а-а, очередной Темный Властелин? — понимающе кивнул техник. — Тогда это не чушь, а своего рода традиция. Пора бы уже привыкнуть.

— Да мне без разницы, чьим именем они благословляют, а чьим ругаются! Я никак не могу уяснить другой момент, — Сейра обвела рукой полки с книгами. — Судя по записям, Зиола служила в этом Храме со дня его основания. Но Храм-то был построен более шестидесяти годков назад. Даже если предположить, что девчонка вела богослужения с грудного возраста, то ей сейчас должно быть лет под семьдесят, не меньше.

— Ты что-то путаешь. На вид той несчастной было…