Руины роз - К. Ф. Брин

на хрен. Я пойду кончить со стыдом. Потом либо отключусь, либо буду плакать, пока не усну.

— Зачем выбирать? Делай и то, и другое.

Он открыл дверь и кивнул.

— А это идея. Почему нет? О! — Он положил руку на пустую замочную скважину внутри двери, затем посмотрел с другой стороны, вынул ключ из замка и поднял. — На твоём месте я бы оставил это себе. Демоны — коварные ублюдки. Они проникают во все щели. — Он повысил голос до крика. — Спроси меня, откуда я знаю! — Он повёл плечами, будто стряхивая эти слова с себя. — Днём оставлять дверь открытой нормально, просто убедитесь, что у тебя или у горничной есть ключ, но на ночь, запирай, даже когда тебя здесь нет. Ты же не хочешь прийти и обнаружить в постели одного из мудаков? Их магия… Хорошо. Ей трудно сопротивляться, и они любят раздвигать границы дозволенного. Во всём замке есть одна отмычка, и её охраняет хозяин. Пока дверь заперта, ты в безопасности.

В безопасности от демонов, может быть, но уже ясно, что я совсем не в безопасности от зверя.

Глава 6

Кто-то негромко постучал в мою дверь.

— Миледи…

Я нахмурилась. Говорила женщина.

Мои глаза распухли от слёз, которые я лила почти всю ночь. Я попыталась поспать, как настоял Гадриэль, но мысли о том, что потеряла, продолжали одолевать мозг. Впервые я одна. Сейбл не было рядом. Ханнон и Дэш не где-то дальше по коридору. Отца в соседней комнате не было. Хуже того, сейчас они оплакивали меня. Оплакивали или размышляли о том, не спаслась ли я каким-то образом. Я не могла оставить их гадать и убить их внутренний свет только потому, что зверь хотел запудрить мне мозги. Нужно добраться до них и, по крайней мере, заверить, что со мной всё в порядке. Конечно, остаться невозможно — меньше всего я бы хотела, чтобы зверь пришёл за мной и выместил гнев на деревне, — но я могла бы, по крайней мере, сказать им, чтобы не волновались… и захватить зелье «инкуб-отвали». Не очень хочется оказаться в пушистом фиолетовом костюме в хвосте «паровозика».

Оставалась проблема — пробраться через лес. Гадриэль запугал меня, что не нужно выходить на улицу ночью, так что, возможно, придётся убегать днём.

Однако прежде чем я что-либо попробую, нужно получить представление о местности.

— Миледи?

Кто в мире стал бы называть простолюдинку «миледи»?

Я села и потянулась, прежде чем надеть то, что было на мне вчера, и отпереть дверь. За ней стояла женщина лет двадцати с большими голубыми глазами, вьющимися светлыми волосами и глубокими красными отметинами на шее.

— Ты в порядке? — спросила я, указывая на отметины.

— Ох! — Она отмахнулась и покраснела. — Да, не беспокойтесь обо мне. Я хотела этого.

Выглядело так, как будто кто-то пытался её задушить…

Ой. То есть ей не нравились пушистые костюмы зверей, а наслаждалась чем-то иным и грубым. Ясно.

— Я — Лила, ваша горничная. Как вы себя чувствуете, миледи?

— Горничная? Хм… Должно быть, это какое-то недоразумение. Я не аристократка и даже близко к ним не подошла.

Она мило улыбнулась.

— Вы — гостья хозяина в замке, и поэтому нужна горничная.

Она вошла в комнату и направилась сначала к занавескам. Яркий солнечный свет хлынул внутрь, и я прикрыла глаза рукой.

— Точно. Но я думаю, что это недоразумение. На самом деле, я не гостья. А скорее… заключённая.

— Ну, мы все в каком-то смысле заключённые. — Она ободряюще улыбнулась. — И если кто-нибудь спросит, скажем, что вы ждёте казни за кражу. Это на случай, если кто-нибудь начнёт болтать с демонами. Демоны… не добры к новым людям. Они могут рассказать всё своему королю, а мы не хотим, чтобы он приходил. Он не из приятных.

— Как часто король демонов приходит сюда?

Она подобрала платья, которые уронил Гадриэль, и открыла шкаф. Запихнув отвергнутые им вещи подальше, Лила перебрала другие.

— Боже мой, они такие… старые. — Она слабо покраснела и закрыла двери. — Он приходит время от времени — здесь трудно уследить за временем. Здесь одно и то же, один день повторяет другой. По сути, король приходит, чтобы изводить хозяина и убедиться, что нашими жизнями управляют его демоны. Когда он приходит — наступают не лучшие дни.

Огонь разгорелся глубоко внутри. Мой зверь зашевелился в груди, впервые это произошло без зверя Найфейна рядом.

— Я не скажу ни слова. Скорее, я все равно скажу что-нибудь, что разозлит Найфейна…

Я остановилась, увидев, как она вздрогнула.

— Что?

— Просто… — Она присела в реверансе, чего я никогда раньше не видела. — Мы не называем его по имени, только хозяин.

— Ты можешь называть его так, как тебе нравится. Я буду звать его по имени, и если ему не понравится, назову его тупоголовой мошонкой. Пусть сам выбирает.

Она округлила рот.

— В любом случае, есть вероятность, что я очень быстро разозлю эту мошонку, и он убьёт меня в ярости.

— О, миледи. Я сомневаюсь, что он… — Она скривила губы, просматривая комод, в котором Гадриэль рылся прошлой ночью. — У него, конечно, вспыльчивый характер, но…

— Он схватил меня за горло вчера, когда я не ответила на его вопрос.

— Гадриэль упомянул, что хозяина порезали. Вы ударили его ножом, миледи?

— Да. Поэтому он отпустил меня.

Я не стала вдаваться в подробности. От её торжествующего взгляда мне стало лучше. Я не хотела всё испортить, сказав, что не контролировала ситуацию.

— Тогда у вас всё будет хорошо. — Она вытащила комплект кожаных штанов и подняла их перед собой. — Хозяин сказал, что вам может понравиться пара брюк вместо платья для повседневных занятий. Он прав? Надеюсь, потому что у нас нет ни одного платья, подходящего для вашей красоты. Все предназначены для того, чтобы добавить изюминку кому-то с простым лицом. Кроме того, они не налезут на вас — слишком маленькие.

Я и не подозревала, что такие критерии вошли в моду. С другой стороны, мама шила нам одежду, и её не волновало такое. Ханнон взял на себя эту обязанность после её смерти, и его это заботило даже меньше.

— Брюки, да, — сказала я, когда мурашки пробежали по моему позвоночнику.

Найфейн, должно быть, уделил мне довольно пристальное внимание, когда в последний раз выгонял меня из Запретного Леса. Как ещё он мог узнать, какой вид одежды я предпочитаю?

— Хорошо, тогда. — Она разложила вещи на кровати и заглянула в другой ящик. — К счастью, вы высокая,