Волчья стая - Алексей Макеев

…Поняв, что толку он сегодня от Екатерины Федоровны не добьется, Гуров уже хотел было холодно попрощаться с женщиной и отправиться в специнтернат, но тут ситуация изменилась, и выяснилось, что приезжал он сюда все-таки не зря! На сцене появился новый персонаж.

За воротами участка послышался звук тормозящей машины, хлопнула дверца, и по дорожке к пирсу зашагал высокий молодой мужчина в шортах и тенниске. Еще даже не успев посмотреть в его сторону, Лев мгновенным цепким взглядом поймал лицо Екатерины Федоровны и удивился произошедшей в ней перемене!

Настоящий сыщик просто обязан быть хорошим физиономистом, уметь читать настроение, а порой и мысли людей по выражению лица, по взгляду, по изменению ритма дыхания, словом, по тем бессознательным реакциям, которые проявляются, хотим мы того или нет. Человек, конечно, быстро берет себя под контроль, надевает ту или иную маску, скрывающую его истинные эмоции. Но для этого нужно время, хотя бы несколько секунд! И вот эти несколько секунд, пока маска еще не надета, воистину бесценны для опытного сыщика, поскольку позволяют судить об истинных чувствах, которые испытывает объект наблюдения! Нелегко бывает сдержать первую непроизвольную реакцию, особенно женщине. Так же трудно, как не моргнуть, если в двух шагах ослепительно сверкнула молния. Именно поэтому полковник Гуров сперва посмотрел не на того, кто приближался к ним, похрустывая гравием дорожки, а буквально впился взглядом в лицо Катюши. И увидел очень многое!

В ней явно боролись – и сливались! – два эмоциональных потока. Беспокойство, может быть, даже недовольство. Гуров мгновенно понял, что направлено оно не на подходящего к ним человека, а на ситуацию в целом. На то, в частности, что здесь сейчас находится он, полковник милиции Лев Гуров! На то, что подходящий человек и Гуров встретятся, да еще в ее присутствии. Но не это было главным: второй эмоциональный поток был куда сильнее, и уж тут Гуров ошибиться никак не мог, видел он у женщин такие лица и такой взгляд…

Взгляд же у Екатерины Федоровны, пусть лишь на несколько мгновений, стал совершенно восторженным, до неприличия. Словно у восьмиклассницы, которая глядит на знаменитую рок-, поп– или еще какую звезду. И дыхание у женщины на секунду перехватило. Весьма многозначительные симптомы, не так ли? И насквозь знакомые…

«Ого! – подумал Гуров. – Вот так интересный поворотец! Или я вообще ничего не понимаю, разучился элементарно разбираться в людях и пора мне на пенсию, или… Или Катюша по уши влюблена в приближающегося типа. Что в контексте всех слухов, которые о ней циркулируют, да хоть бы характеристики, данной ей покойным Анджеем Сарецким, право же, странно. Уж она точно не восторженная гимназисточка, а дама, я уверен, с большим, богатым опытом. И надо же, столько пылкости во взоре… Что ж там за Том Круз такой, а? Давайте поглядим, с Катюшей все относительно ясно».

Все эти мысли, прикидочный анализ эмоционального состояния хозяйки дачи, заняли у полковника Гурова секунду-другую, сказывались профессиональные навыки. Лев чуть повернулся и пристально посмотрел на подходящего к ним «Тома Круза».

Да ничего особенного, сказать по правде. Высокий, с широкими плечами и узкими бедрами, вообще – отличная спортивная фигура. Лет около тридцати. Да, пожалуй, можно назвать его красивым. Но характерная такая красота, с несколько приторным, конфетным привкусом, словно только что этот мужчина сошел со странички модного глянцевого журнала для дам. Одни тоненькие, в ниточку усики чего стоят, особенно когда подумаешь, какой уход за таким украшением физиономии нужен. Темные, коротко остриженные волосы, глаза тоже темные, под густыми, почти сросшимися на переносице бровями. Круто выдающийся вперед подбородок из тех, что принято называть «волевыми». Есть во внешности что-то ощутимо нерусское, неславянское, хоть трудно сказать, что конкретно. Чем-то на итальянца похож, какими их показывают в голливудских «шедеврах». А улыбка хорошая, открытая такая, и зубы сверкают белизной, как на рекламе какого-нибудь «Орбита». Кто же это такой?

Этот вопрос выяснился незамедлительно. Екатерина Федоровна выбралась из своего шезлонга, сделала шаг к подошедшему мужчине, затем повернулась к Гурову.

– Позвольте представить, – сказала она чуть дрогнувшим голосом, – Аслан Резоев, один из преподавателей «Палестры». Вы, господин полковник, интересовались преподавательским составом интерната? Вот и познакомьтесь для начала.

– В некотором роде, – улыбнулся Резоев, причем даже следов акцента в его речи не было заметно, и голос был приятным – глубокий сочный баритон, – лицо кавказской национальности. Но, прошу заметить, лицо мирное, натурализовавшееся уже во втором поколении, мало того, смею думать – полезное. Да, преподаю в «Палестре». Физкультура, главным образом – плавание и легкая атлетика. А вы, как я понял, полковник? Ого!

– Ага, – столь же безмятежным голосом, в тон Резоеву, сказал Лев. – Полковник милиции Лев Иванович Гуров, старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска. Вы вот преподаете, а я – убийства расследую. Вы как, в курсе, что у вас ухлопали сначала директора, а потом, не далее как вчера, его заместителя? И вот представьте, Аслан – вас как по батюшке? – Саидович? Так вот представьте, Аслан Саидович, приезжаю я на встречу с вдовой убиенного директора Давиденко и наталкиваюсь на полное нежелание сотрудничать, если не на прямое издевательство! Создается впечатление, что со мной вообще не желают разговаривать, а это, согласитесь, странно в подобной ситуации!

Гуров сознательно шел на обострение, желая посмотреть: как отреагирует на это сладкая парочка? Екатерина отреагировала вполне предсказуемо, фыркнув, точно рассерженная кошка.

– Мне не о чем с вами разговаривать и нечего вам сообщать, – предельно раздраженно сказала она. – О чем я честно предупреждала вашего коллегу вчера, а вас – сегодня, в телефонном разговоре, где вы имели наглость мне угрожать. Желаете вызывать меня повесткой? Извольте! Я, как законопослушный гражданин, явлюсь по вашему вызову. Но скажу вам то же самое, что и сегодня: я ничего не знаю и знать не хочу. Вы ищете убийцу моего мужа? Бог в помощь, но как-нибудь без меня.

А вот Резоев среагировал нетипично, не так, как ожидал Гуров. Он рассмеялся, и, похоже, совершенно искренне.

– Ну-у, господин полковник, – он широко, во все тридцать два зуба, улыбнулся Гурову, – что поделаешь! Екатерина Федоровна славится сложностью своего характера. Вы позволите, я присяду рядом? Если у вас будут вопросы ко мне, то я с удовольствием на них отвечу, хотя – предупреждаю сразу – мало что знаю и еще меньше понимаю. Совершенно не представляю, кому потребовалось убивать Алексея Борисовича и Анджея Марковича!

Его тон был непринужденным, глаза, казалось, полны самой искренней благожелательности. Он подошел ближе, подвинул шезлонг и сел по другую сторону от Екатерины, так что женщина оказалась между двумя мужчинами, очень непохожими друг на друга.

Аслан Резоев двигался с этакой кошачьей ленцой, но видно было, что в любой момент его пластика может обрести упругость и силу, как у леопарда перед прыжком. Он держался спокойно, уверенно и несуетливо. А по тому, как человек держится, по деталям его подсознательных двигательных реакций узнаешь, как считал Гуров, обычно даже больше, чем по глазам. Потому что в манерах заключается некое постоянство, выражающее суть человека, а не то, что он в данную минуту чувствует. Характер человека, то, что составляет его глубинную сущность, – все это сказывается в его движениях, проступает в дрожании его ресниц, в непроизвольном подергивании губ, в походке, в манере держать руки.