Теневая линия - Глен Кук

Лишь судьба младших беспокоила его. Особенно Мауса. Пойдут ли они по тому же самому пути обреченных? Он надеялся, что нет.

Сегодня он обходил кабинет не так, как обычно. Ясно осознавая опасности, поджидавшие его в Мире Хельги, Шторм вовсе не был уверен, что выберется оттуда.

– Ну что же, придется рискнуть, – проворчал он. – Нельзя не попытаться. Ключ к разгадке спрятан где-то там. Если он вообще есть.

Побыв несколько минут с женой, он достал снаряжение, что держал наготове с тех пор, как построили Фестунг Тодесангст. И отбыл, ни с кем не попрощавшись.

Кассий и так знал, что делать, если он не вернется.

Фрог очнулся в госпитале Корпорации. Над ним склонилось три лица. Одно принадлежало врачу Блейка, с которым он когда-то имел дело. Для холуя корпорации Смит был вовсе не так уж плох. Второе лицо было маленькое, светлокожее, с лисьими чертами и жадным взором. Незнакомое. Третье – лицо Мойры. Милой крошки Мойры. Он попытался улыбнуться.

При этом он вяло, но с некоторым удивлением отметил, что в палате нет ни одного чиновника.

Фрог попытался заговорить, но язык не слушался. Он сделал вторую попытку и смог прохрипеть:

– Катился бы ты к чертям собачьим, Смит. Пятьдесят лет я без тебя обходился. И сейчас Блейк меня на липовые больничные счета не расколет.

– Компания платит, Фрог.

– Поцелуй меня в задницу – Компания платит! Блейк использованного гондона никому даром не даст.

Фрог перевел взгляд на Мойру, своего белокурого ангела. Она старалась скрыть волнение. Фрог, приняв ее озабоченность за смущение, слабо улыбнулся.

– Ладно, потом поговорим, – сказал он. И взглянул на Лисью Морду. Тот присел на низкий столик, одной ногой упираясь в пол.

– А ты кто такой будешь?

– Я – Август Плейнфилд, из «Стимпсон-Храбоски ньюс». Штатный репортер. Буду статью о вас писать.

– Ах, вот как…

Чем-то пакостным веяло от этого газетного коршуна. Или стервятника, точнее. Эта порода всегда слетается туда, где человечьи трупы.

Он снова посмотрел на Мойру. Та выглядела взволнованной, испуганной и усталой. Просто от беспокойства? Или ее довели журналисты?

Фрог, хоть и не очень часто, но смотрел головизор и знал, с какой целеустремленной бесчеловечностью журналисты добывают материал.

Он с самого начала знал, что эти ребята поднимут шум вокруг его отчаянного пробега, но не предвидел, что они будут гоняться за Мойрой. Сам-то он заранее придумал, как будет их посылать. Но Мойра… Она ведь еще ребенок. С таким натиском ей не справиться.

Разве спокойствие ребенка значит что-нибудь для такого стервятника, как Плейнфилд? Этим типам все и вся представляется съемочным материалом, который они скармливают своим плотоядным зрителям.

– Мойра, выйди на минутку. Я этому типу пару слов скажу.

От боли Фрог плохо соображал. Он заметил, что Смит, выходя в соседнюю комнату проверить свои медицинские мониторы, был не в своей тарелке. Вообще-то док мужик нормальный, только слишком серьезно все воспринимает.

Ладно, пусть себе поволнуется.

Мойра соскользнула с кресла и молча ушла. Во всем подражая Фрогу, она сохраняла необычайную сдержанность на людях. Это своеобразное выражение привязанности несколько озадачивало Фрога. Подобно многим людям, не дающих волю собственным чувствам, Фрог жаждал проявлений этих же чувств у других – это давало ему повод чуть приоткрыться самому. Хотя, делая это, он каждый раз боялся обнаружить свою ахиллесову пяту.

Оставшись с глазу на глаз с репортером, Фрог сказал ему некоторые из заранее приготовленных слов. Потом добавил экспромтом еще несколько, более красноречивых и с угрозами. Плейнфилд выслушал все это с невозмутимостью скалы, по которой хлещет очередной шторм.

– Что вы там нашли? – спросил он, когда Фрог затих.

– Что нашел? Да ни хрена. Все та же Теневая Линия. И Солнечная Сторона все та же. А если бы и нашел, щелкоперу вроде тебя не стал бы рассказывать!

– Казалось бы. Вы много наговорили, пока были без сознания. О желтом и оранжевом. Доктор Смит говорит – вы галлюцинировали. Я так не думаю. От галлюцинаций не бывает лучевой болезни. А желтым еще с незапамятных времен помечают радиацию.

Лицо Фрога прорезали глубокие морщины, сделав его похожим на сушеную сливу с черными глазами.

– Я плохо помню. От кислородного голодания мозги сдали. Ты бы лучше посмотрел мой путевой журнал.

Фрог ухмыльнулся про себя. Плейнфилду близко не подойти к вездеходу, пока люди Блейка не изучат его по винтикам. А это может растянуться на годы.

– Уже смотрел. Нет там ничего. Настолько ничего нет, что даже забавно стало. И вот интересно: зачем человеку приказывать компьютеру забыть все, связанное с местом, где он принял половину смертельной дозы радиации? Интересно, зачем человеку официально регистрировать на себя участок в самом конце Теневой Линии, когда он ждет смерти? Тем более человеку, который раньше вообще ни одного участка не застолбил. И еще интересно: почему он пересмотрел свое завещание, как только заявка была утверждена?

– Просто захотелось, чтобы меня там похоронили, – с ходу сочинил Фрог. – Кто-то когда-то обязательно повторит мой пробег. Так пусть закопает мой прах на единственной за всю мою жизнь заявке.

– У вас дикция и построение фразы улучшаются на ходу. – Плейнфилд ухмыльнулся, теперь уже не по-лисьи, а скорее по-волчьи. – Ваши слова могли бы быть правдой. Например, для людей из Корпорации, которые думают, что знают этого «сумасшедшего карлика». Или они могли бы решить, что вы состряпали план, как заставить их выбросить деньги на ветер и тем одержать какой-то дурацкий реванш. У меня нет этих предвзятых мнений. Вас я не знаю, но знаю людей. И я думаю, что вы там что-то нашли.

– Всего лишь место для своей могилы, – нервозно повторил Фрог. Он не думал, что интервью может оказаться допросом.

Плейнфилд оскалился еще шире.

– Вы можете туда попасть раньше, чем хотели. Когда мечты об Эльдорадо становятся явью, они иногда пожирают самого мечтателя.

– Ты какой-то странный репортер. Кто ты такой вообще?

– Можете называть меня исполнителем грез. Я воплощаю сны в жизнь. В основном собственные, но иногда и чужие. Эти, правда, иногда оборачиваются кошмарами.

Теперь Фрог испугался не на шутку. Он уже озирался по сторонам в поисках оружия.

Кажется, он здорово влип. Поднимать шум бесполезно, а напасть первому, как он привык поступать, физическое состояние не даст.

Отчаяние породило злость. Всегда его тело предавало дух! Всегда он был слишком низкорослым, слишком щуплым, слишком слабым. Почему его допрашивают не люди Блейка?