Память Вавилона - Кристель Дабо

– Мы пройдем по ней. Все корпуса Школы соединены такими галереями, так что дождь нам не страшен.

– Видите ли, я должна вернуться в город, – объяснила Офелия, чья тога намокала с угрожающей скоростью. – Мне не хотелось бы упустить последний трамаэро…

– Нет, ты пойдешь со мной. Тебе предстоит церемония посвящения в ученики Школы. Такова традиция.

Дождь забарабанил по ступеням крыльца с удвоенной силой, заглушив голос студентки. Офелии поневоле пришлось подняться обратно, шагая по лестнице против потока дождевой воды.

– Церемония? Так скоро? Да ведь меня только что приняли.

– Твой испытательный срок начался с сегодняшнего дня. Ты не должна покидать Школу в течение первых трех недель, разве что получишь специальное разрешение у леди Елены. Если нарушишь это правило, она сочтет, что ты отказалась от учебы, и никакого второго шанса тебе уже не представится. Так что хочешь идти домой – иди, никто тебя здесь не держит, – добавила студентка, повернувшись к Офелии спиной.

Делать было нечего, Офелия пошла за ней следом. Не успела она порадоваться своему успеху, как ее настигло разочарование. Неужели ей придется сидеть целых три недели на этом крошечном ковчеге? Значит, до истечения срока она не сможет вести свое расследование в Секретариуме Мемориала?

«А как же Амбруаз? – вдруг подумала девушка, выжимая мокрый подол тоги. – Его наверняка встревожит мое отсутствие».

– Это посвящение больше похоже на заключение.

– М‑м-м? – Студентка удивленно обернулась, словно только сейчас обнаружила позади себя новенькую. – Ты подписала договор, стажерка, и, значит, приняла его условия. Леди Елена предоставляет тебе жилье, питание и обеспеченное будущее. А ты, со своей стороны, должна беспрекословно подчиняться ее правилам. Такова традиция.

Офелия мысленно выбранила себя за то, что невнимательно прочитала документ. Протерев очки, она украдкой посмотрела на свою провожатую. Длинные рыжие волосы, бледное лицо, приспущенные веки, нахмуренные брови, маленький носик и тонкие губы: весь ее облик, как и голос, свидетельствовал о холодном равнодушии. Единственное, что ему противоречило, это фейерверк ярких веснушек на щеках. Студенческая форма, плотно обтягивающая высокую худощавую фигуру, подчеркивала отсутствие женственных форм. В общем, полная противоположность Офелии.

– А вы тоже стажерка? Простите, я не знаю, как вас зовут.

– М‑м-м? – снова отозвалась девушка, стряхнув задумчивость. – Меня зовут Элизабет. И, начиная с сегодняшнего дня, мы с тобой соперницы. А точнее, смертельные враги.

Она замолчала, и теперь Офелия слышала только шум дождя.

– Ладно, я пошутила, – добавила наконец Элизабет, сделав еще несколько шагов. – Я уже курсантка-виртуоз, аспирантка. А стажерам до курсантов далеко, как до неба. Так что мы не будем ни соперницами, ни противницами. Я командир второго подразделения роты предвестников. По всем вопросам ты должна обращаться ко мне. В общем, добро пожаловать.

Все это она произнесла отчужденно и высокомерно, без тени улыбки. Даже мелодичный говор Вавилона в ее устах звучал сухо и монотонно.

– Простите за нескромный вопрос, Элизабет, каково ваше семейное свойство?

– М‑м-м? У меня его нет.

Офелия недоуменно подняла брови.

– А мне говорили, что здесь очень редко встречаются бесправные.

– Да, в настоящее время я единственная их представительница в «Дружной Семье». Могу назвать только двух своих предшественников – Говарда Харпера и Лазаруса.

– Лазаруса? Того, кто создает роботов? Я не знала, что он бывший виртуоз.

«Значит, Амбруаз скрыл это от меня», – подумала Офелия. И у нее возник новый вопрос: почему он пытался отговорить ее от поступления в «Дружную Семью», если тут учился его родной отец?

– Это должны знать все без исключения. Особенно ты, раз готовишься в предвестницы. Шагай быстрей, стажерка.

Офелия и хотела бы выполнить приказ, но из них двоих медленней шла как раз Элизабет. Аспирантка то и дело приостанавливалась, вытаскивала из кармана пиджака блокнот и делала какие-то записи, после чего яростно зачеркивала каждую из них, что-то бормоча сквозь зубы. Да, эта девушка вела себя более чем странно.

Но скоро Офелия убедилась, что Элизабет с ее причудами здесь далеко не исключение. Целая ватага циклопов бегала вниз головой по потолку галереи и при этом выкрикивала во все горло физические формулы. Молоденькая тотемистка, уткнувшись в книгу, шагала им навстречу в окружении густого роя комаров, которые зудели у нее над ухом, но не жалили. Тут же разгуливал старик, явно выживший из ума: он растопыривал пальцы и, хихикая, пропускал между ними электрические разряды.

И все они были одеты в темно-синюю форму с серебряными галунами. «Неужели и эти люди тоже студенты-виртуозы?» – подумала Офелия.

Она поднялась следом за Элизабет по целой череде лестниц, ведущих к зданию особенно внушительного вида, напоминавшему высокую узкую стрелу. Оно стояло на самом краю ковчега, и его ограда служила границей между островом и небом. Гигантские скульптуры в виде слоновьих голов, украшающие фасад здания, выглядели так сурово, что отбивали всякую охоту улыбнуться.

– Это общежитие, – объявила Элизабет, снова что-то вписывая в свой блокнот. – Здесь ты будешь спать, мыться, питаться и дежурить по отделению. И не надейся на помощь роботов: у Детей Поллукса их полным-полно, а леди Елена раз и навсегда решила, что ее Крестники должны обслуживать себя сами.

Офелия переступила порог и запрокинула голову так сильно, что у нее заныли шейные позвонки. Внутри общежитие напоминало Мемориал, правда, более скромных размеров: здесь в центре также был просторный атриум, вокруг которого спиралью шли вверх галереи. Аудитории располагались всюду: на полу, на стенах, на потолках. Под самой крышей студенты, висевшие вниз головой, шумно обсуждали что-то из области риторики; нижние, напротив, требовали тишины, чтобы сосредоточиться на своих заданиях; некоторые поднимались по трансцендиям, толкая перед собой тележки с бельем для прачечной; другие производили какие-то загадочные опыты в боксах для практических работ. В помещении, где звучали говоры всех ковчегов, стоял неумолчный гул, как в улье.

У Офелии сжалось сердце. Даже здесь, даже сейчас она помимо воли искала среди студентов самого высокого и самого молчаливого. Что, если Торн избрал тот же путь, что и она? Что, если он тоже решил проникнуть в тайны Мемориала через «Дружную Семью»?

– А в вашей Школе много виртуозов? – спросила она у Элизабет.

– М‑м-м? Да, довольно много. Тут есть рота предвестников, рота нотариусов, рота писцов-секретарей, рота охранников и всякие другие. Каждая рота состоит из двух подразделений: Крестники Елены – здесь, у нас, а Дети Поллукса – вон там.

И Элизабет махнула в сторону большого балкона, откуда можно было разглядеть сквозь струи дождя громадину на соседнем ковчеге.