В поисках смысла - Евгений Анатольевич Аверин

все силы бросил на наведение порядка. Всех неблагонадежных убирают по-дальше. Чтоб никто не высказывал недовольства и жалоб не подавал. Спросил, какие у меня пожелания. Я попросил гитару, бумагу и карандашей. Все это у меня появилось сразу после обеда.

Вечером пришла Алена. Ее прямо ко мне в комнату пустили. Шепотом рассказывает последние новости.

— Восемь человек было. Все лихие. У кого ноздри рваные, кто и так весь в шрамах. Пешком по опушке подходили. Только вышли на ложную лабораторию, обманулись. А когда пошли к настоящей, их уже ждали. Окружили. Те отстреливаться начали. Братуню петьшиного стрельнули. Двоюродного. Случайно высунулся. Сразу помер, не мучился. Они в избе заперлись. Там их и пожгли. Двое выскочили. Вот те мучились. Петьша не простил. Сказали, что наняли их либо выкрасть умников либо убить, денег заплатили по сто рублей на человека, да еще столько же обещали за живых. Кто нанимал, не сказали. Так и померли.

— А что про меня в народе говорят?

— Разное. Больше жалеют. Егор удивился сильно. Даже предложил тебя штурмом освободить. Что скажешь?

— Сама сказала, что все хорошо будет. Обойдемся без войны. А в целом что? Не разбегается народ?

— Пока нет. Считают, что за правду тебя скрутили. За какую, не говорят. И что ты, если захочешь, выйдешь, когда вздумается.

— Давай месяц подождем, потом выйду. Тогда уже придется в леса бежать.

— И сбежим. К старцу Амвросию сходим. Пойдем на Унжу, где никто не достанет. Кому надо, с тобой пойдут.

— А как же имение?

— Там вся тайга имение. Что тебе до крестьянских копеек? С собой не заберешь.

— Так тебе же нравилось у нас? С чего такая перемена, так легко сдаешься?

— Не ругай меня только. Волков приезжал с семью уланами. Говорит, за ним сила. Уговаривал за себя идти.

— И что именно говорил?

— Что меня любит. Не винит ни в каком преступлении. Что, дескать, ты меня обманул и заставил. А я наивная согласилась. Обещал пылинки сдувать.

— С его точки зрения логично все. Есть преступник, которого покарать надо. Есть женщина, которую надо спасти. Он карает и спасает. По своему он прав. Что скажешь?

— Он карает и спасает не по своему усмотрению, а по закону, который ему другие написали. Только для себя выгоды хочет. Так не бывает. Сердце по бумагам, тюрьмой да силой не завоюешь. Не будет счастья ему.

— Я не про него. Я про тебя.

— А что я? С тобой навсегда. В Сибирь? Значит в Сибирь. Только если докучать будет, сбежать хочу, чтоб и следа не сыскать было.

Я отдал распоряжения. А ночью невдалеке проскакал целый эскадрон. Молодецкие посвисты да выкрики. Мои себя показывают. Солдаты бегали «В ружье». Я улыбался. Всегда приятно ощутить результат. Желаете спокойствия и удачной встречи Императора? Ну-ну.

Утром прибежал запыхавшийся лейтенант, начальник тюрьмы.

— Очень прошу отнестись со всем пониманием. Не подводите под монастырь, Андрей Георгиевич. Мое дело служивое. И так стараюсь скрасить вашу участь, как могу.

— Свою участь я сам скрашу, как в голову взбредет. О своей думайте. Но стремления ценю. И учту.

— Уж учтите, сделайте милость.

— Тогда пропускайте ко мне беспрепятственно посетителей, чтоб они по ночам не стучались.

— Что ж, извольте. Только не шумите в поздний час, жители окрестные волноваться будут.

— Пьянок не будет. Мне поговорить нужно.

К вечеру у меня сидят старейшины во главе с Егором. Часового на двери сменил мой человек. На время. Тому дали еды и рубль ассигнацией.

Время, когда чувствовал себя оставленным, прошло. Появилась решимость и даже жесткость. Принял доклады с мест. Все хорошо. С яицкими казаками разошлись миром, поделили дороги. Даже договорились о переговорах со мной. Представитель должен прибыть после осенней распутицы, когда урожай соберут. Очень импонируют им мои отношения к староверам. После поражения Пугачева, которого казаки поддержали, Екатерина Вторая переименовала их в Уральских, а реку Яик в Урал. И лишила автономии. Конечно, это не крепостные крестьяне, но былой вольницы уже нет. А хочется.

— Очень перспективное направление, — кивнул я, — правильно, все сделали, говорю. Нам с ними дружить надо, а потом и породниться.

— Так и мы вроде казаков? — спрашивает один из старейшин.

— Нет, и не надо вешать на себя эту метку. Мы — народ. Но мысль хорошая. Это для властей мы можем быть вроде казаков. А для себя мы должны быть тем, кто есть. Своими, родными, близкими. Для которых сначала семья, род и племя, а потом уже все остальное.

— А как же иноплеменники?

— А так же. Вы француза имеете ввиду? Если достойный человек и с нами, то наш. Да что объяснять?! Сами не видите что ли? Есть родня хуже чужих, а есть чужие ближе всех родных. Что толку одной крови быть с генералом, коли он служит другим за счет наших жизней, которые не жалеет? В этом у казаков можно поучится. Берут к себе всех достойных, а там все казаками становятся. Так и у нас пусть будет.

— Так не хочешь бежать? — Спросил Егор.

— Зачем? Я ваш представитель перед этой властью. Зачем мне от нее бегать? Сначала разобраться надо. Если не получится, тогда начнем по-другому. Действительно, как казаки.

— А что там получаться? И следователя твово, и Волкова этого в болото, чтоб воздух не поганили. Кто вякнет против, тоже долго живым не проходит.

— Подход верный. Так все и будет. Давайте чуть подождем, когда вякать начнут. Недолго осталось.

— Как скажешь. Парнишки наши тут постоянно, только кивни, тотчас записку снесут. Алена прочтет.

— Да я вижу, местных уже застроили.

Нашей молодежи хоть и приехало чуть больше десятка, но местных поколотили знатно. Те собрались в ответ в три раз больше. Но и так огребли. Теперь любого из наших, даже самого младшего, стороной обходят и сильно уважают.

— А пущай знают зарайских. Тут еще, это, мещера появилась. Точнее, мы до нее дошли.

— Племя?

— Ну, как племя, мещерско-башкирское войско. Навроде казачьего, только атамана у них нет. Тептяри в нем.

— Это еще что за экзотика? Народность?

— Сословие, как казаки, только из чувашей, остяков, удмуртов, татар, башкиров, мордвы.

— И полки казачьи есть из них?

— С Бонапартием воевали и полки.

— И что хотят?

— Пока ничего. Осторожно с ними надо. Миролюбивые, но при оружии. Правда, луки со стрелами, редко ружья фитильные, да сабли кривые с кольчугами.

— Мда. Действовать, как всегда. Нас никто не должен видеть и слышать. Мы должны видеть и слышать всех. Тайна — наш единственный союзник. Выведут на свет, тут же сделают казачье войско, подчинят, приструнят