Слава - Даниэль Кельман

– Отказался! Я за него!

Полицейский схватил листок, уставился на него, потом снова швырнул его на стол и сообщил, что ее имя в списках не значится.

– Я вместо него! Лео Рихтер отказался. Не приехал!

– Нет в списках, – повторил он.

Она принялась умолять его позвонить экскурсоводу. Она узнает ее и сможет все объяснить.

Он не повел и бровью.

– Гиду нашей группы! Или в посольство! Вы можете позвонить в немецкое посольство?

На этот раз он все понял и задумался.

– Нет посольства Германии.

– Англии? Франции? США?

Есть посольство Китая, сообщил он. В столице. Возможно, еще России. Но без визы она не может поехать в столицу. Ехать надо поездом – без визы запрещено.

Мария попыталась было сдержаться, но не сумела – и разрыдалась. Тело ее сотрясали беспомощные всхлипы. Она плакала до тех пор, пока не начала задыхаться, и даже удивилась, что не упала в обморок. Но сознание не покидало ее; комнатка со столом, часами и бесстрастно взирающим на нее полицейским не желала исчезать. В конце концов она успокоилась и, утерев слезы, попросила звонок за границу.

– Затруднительно, – ответил он. – Это не столица. Плохая связь.

– Прошу вас!

К тому же, добавил полицейский, он никак не мог ей помочь. У нее нет визы. Она нелегал!

И он вышел. Из соседнего помещения донеслись громкие крики. По всей видимости, они спорили о том, что с ней теперь делать. Ее оставили последние силы. Происходящее казалось ей сном. Мария вновь уронила голову на руки.

Проснулась она от того, что кто-то тряс ее за плечо. Рядом стоял тот самый полицейский, что водил ее в туалет – то ли накануне, то ли когда-то еще; она уже утратила чувство времени. Рядом на полу стояла ее сумка. Он вывел ее из комнаты, провел через соседнее помещение на улицу. По-видимому, недавно миновал полдень: жара стояла ужасная. Он сделал какой-то жест рукой, но она не поняла. Тот повторил. Мария догадалась, что он приказывает ей уходить.

– Нет! – закричала она. – Помогите мне, прошу!

Полицейский посмотрел на нее. Лицо его не выражало злобы и казалось почти что сочувствующим. Тут он сплюнул на асфальт.

– Часы, – хрипло произнесла она. – У вас остались мои наручные часы.

Он хлопнул дверью.

Взяв сумку, она побрела прочь. Постепенно до нее дошло, что полицейские попросту не знали, как с ней поступить. Им не хотелось на свою голову неприятностей, а потому они просто отправили ее восвояси. Наверное, ей даже повезло, что ее не посадили и не забили насмерть.

Она вытащила телефон и набрала номер. «Соединение не установлено», – раздалось из динамика. Она попробовала еще раз – результат тот же. Потом еще раз. Индикатор батареи замигал красным. На четвертой попытке трубку снял ее муж.

– Боже, ну наконец! Представляешь, что со мной случилось?

– Да?

– Они вылетели без меня. Мне никто не может помочь, пожалуйста, позвони в МИД!

– Да!

– Надави на них, скажи, что я здесь по официальному приглашению! Позвони в газету! Я не шучу, все очень серьезно!

– Да!

Помолчав немного, она дрожащим голосом спросила:

– Ты вообще меня слышишь?

– Да!

– Алло!

– Ничего не слышу. Кто говорит? Не слышу!

– Это Мария! – завопила она. Люди начали оборачиваться. Сморщенная старуха расплылась в беззубой улыбке.

– Мария, это ты?

– Да, это я! Я!

– Вас не слышу. Перезвоните! – и он повесил трубку.

Мария предприняла еще одну попытку. Но как только она нажала на «вызов», экран погас. Аккумулятор разрядился окончательно.

Сколько времени она уже бродила по городу, Мария не знала. Волосы липли ко лбу, ладони ныли от тяжести сумки. Только остановившись, чтобы купить поесть, она обнаружила, что кошелька в сумке нет. Полицейские забрали и его.

Прислонившись к стене, она уставилась прямо перед собой. Затем все же побрела дальше. Внезапно обнаружив, что сумка больше не оттягивает руки, она поняла, что где-то оставила ее, и обернулась. Вот же она – маленькая, кожаная, серая, и до того потерянная, что Марию даже охватило нечто вроде сострадания. Она завернула за угол, обошла дом кругом и, вернувшись на то же самое место, обнаружила, что сумки и след простыл.

«Просто лечь, – мелькнуло у нее в голове. – Упасть и остаться лежать. Тогда меня отвезут в больницу, и хоть кому-то придется мной заняться… Хотя нет. Если я буду лежать на земле, то тут меня и оставят».

Кроме того, на земле было грязно, асфальт покрыт трещинами, по которым бежали коричневатые струйки, все было усеяно осколками. Лучше здесь было не падать.

Она замерла. Там, в витрине магазина, стояли книги! Пускай немного, но если она правильно могла разобрать кириллицу, там было выложено собрание сочинений Пушкина и что-то из Толстого. А там, где были книги, мог найтись и кто-нибудь, кто понимает иностранные языки. Взволнованная, она вошла внутрь.

Магазин оказался бакалейным. Полки за стойкой были уставлены консервными банками, большими и маленькими коробочками, испещренными китайскими надписями. Но и несколько книг в нем действительно нашлось. На нее воззрился невысокий узкоглазый мужчина.

– Вы говорите по-английски?

Ни по-английски, ни по-французски, ни даже по-немецки или по-гречески он не говорил, да и жестами с ним объясниться не удавалось. Мужчина замер, уставившись на нее. Вежливая улыбка не сходила с его уст.

Она придвинула табурет. Солнце в тот день так припекало, что ей просто необходимо было ненадолго присесть. Ей безумно хотелось пить. Когда она поднесла сложенные ладони ко рту, он все понял и наполнил стакан водой из пластиковой бутылки. Еще пару дней назад она испытала бы отвращение, увидев пятна на бутылке и плавающие в воде какие-то мелкие коричневые волокна, но теперь она жадно прильнула губами к стакану. Еще какое-то время Мария просидела, склонившись и уперев локти в колени. Невысокий мужчина учтиво стоял поодаль.

Подняв голову, она разглядела между двумя томами Мигеля Ауристуса Бланкуса знакомый переплет. Она привстала и достала книгу. Дешевая бумажная обложка ярко-красного цвета. На ней – ее имя на кириллице и название: прочесть его она не могла, но знала, что это – «Мрачный ливень», ее самый известный роман. Ниже помещалась фотография мужчины в широкополой шляпе и темных очках. Вот, значит, каким представляло себе комиссара Реглера – ее печального, чуждого всякому виду насилия сыщика – российское издательство. В иной ситуации она бы сочла это невероятной глупостью. Как бы они с мужем хохотали над такой обложкой!

Она перевернула книгу. Фото автора на обратной стороне не было. Протянув томик продавцу, она постучала пальцем по переплету, затем указала на себя.