Слава - Даниэль Кельман

Немногим позже по почте ей прислали билеты. На письме, составленном на ломаном английском, красовалась золотая печать: не то птица в небе, не то восход солнца, а то и вовсе голова в шляпе. После этого ей пришлось посетить посольство – три комнаты в доходном доме на окраине города, – где мужчина в форме, не говоря ни слова, поставил в ее паспорт визовый штемпель.

Волосы у нее уже склеились от пота. Она смерила взглядом свое отражение в грязной стеклянной стене терминала: невысокая, полноватая дама лет сорока пяти, крайне утомленного вида. Любопытство ей всегда было свойственно, но вот с нагрузками она справлялась плохо. Больше всего она любила сидеть дома, в своем прохладном кабинете с видом на сад, с чашкой чая. Тогда ее наконец осеняло, она могла сосредоточиться, была в состоянии изобрести запутанный, таинственный случай, распутывать который вновь придется меланхолику-следователю, комиссару Реглеру. Ее книги хорошо продавались, она получала много писем от читателей. Любила своего мужа, а муж любил ее. В ее жизни все шло своим чередом. Зачем она только отважилась на такое путешествие?

На ее плечо легла рука. Она испуганно обернулась и увидела мужчину в покрытом пятнами костюме. В руках он держал картонку, на которой было накарябано ее имя.

– Да, это я!

Мужчина дал ей знак следовать за ним. Она собралась было вручить ему свою дорожную сумку, но тот уже отвернулся, и ей пришлось плестись за ним следом. Они перешли дорогу. Кричали прохожие, сигналили машины; дойдя до противоположной стороны улицы, она обнаружила, что юбка ее забрызгана грязью. Автомобиль был припаркован так, что перегораживал собой два места. Крышка капота была усеяна вмятинами. Повсюду торчали коробки. Ими был забит весь багажник, все заднее сиденье, одна даже лежала под передним, так что ей пришлось поджать ноги, а сумку поставить на колени. «Интересно, что это он такое везет», – подумала она. Только она собралась пристегнуться, как мужчина принялся громко ругаться и мотать головой – по всей видимости, посчитал, что она недооценивает его водительские навыки. Она не стала противиться и отпустила ремень.

Всю дорогу водитель тихо бормотал что-то себе под нос. В какой-то момент он резко затормозил, опустил оконное стекло и сплюнул на дорогу.

– Ю бизнес, – произнес он. – Килл уай?

Она улыбнулась, пытаясь этим показать, что ничего не понимает.

– Эврисинг, – продолжал тот. – Фоум. Уай?

Женщина пожала плечами.

– Хоббл. Хоббл гриз. Уай?

Она с трудом заставила себя улыбнуться.

– Уай? – постучал он по стеклу. – Гриз, зе хоббл уай!

Писательница развела было руками и помотала головой, но это его, по-видимому, только раззадорило. Он принялся махать руками, указывая то в одну сторону, то в другую, колотить по приборной панели, кричать – и на дорогу уже, кажется, едва обращал внимание. В конце концов он притормозил у какой-то многоэтажки. У входа, прислонившись к стеклянной двери, стоял швейцар в униформе. Над ним на ветру развевался флаг. Это была гостиница. Они высадились из авто.

На фоне молочного цвета неба вздымались подъемные краны. Земля была усеяна консервными банками, кусками гнутой проволоки, осколками стекла. Швейцар распахнул перед ней дверь, и она вошла.

Лобби было вымощено мрамором, в середине бил фонтан – правда, напор воды в нем был убавлен до слабой струйки. Дама на ресепшене не понимала по-английски ни слова. Выслушав долгое объяснение водителя, она молча протянула постоялице ключ.

Комната, на худой конец, могла сгодиться для проживания. Кровать была мягкой, белье – чистым, кран работал. Из окна открывался вид на десяток высоток и заводские трубы. Только она собралась разобрать сумку, как раздался звонок.

– Спускаться, – произнес женский голос на ломаном английском. – Немедленно!

Писательница хотела было переспросить, в чем дело, но соединение оборвалось. Быстро сменив пропитанную потом блузу на свежую, она покорно схватила блокнот и спустилась на кряхтящем лифте вниз.

В зале собралось довольно много слушателей, мужчин и женщин, сидевших на расставленных амфитеатром раскладных стульях. В центре стояла женщина в униформе.

– Я что, последняя?

Дама поинтересовалась, кто перед ней.

– Мария Рубинштейн. Мое имя – Мария Рубинштейн!

Сверившись с листком, та лишь покачала головой.

– Я заменяю Лео Рихтера. На меня переоформили его билет. Я вместо него.

– Лео Рихтер в списке есть! – ответила дама.

– Он не приехал. Вместо него – я.

Дама сделала пренебрежительный жест рукой, словно давая понять: «Да кто вас разберет, этих иностранцев!» – и указала на свободное место. Мария присела. Дама произнесла короткое вступительное слово: мол, досточтимую делегацию, состоящую из лучших трэвел-журналистов мира, правительство нашего дорогого отечества пригласило для того, чтобы они пронесли весть о красоте их страны по всей земле. Здесь рады исполнить любое их желание, они ни в чем не будут испытывать недостатка. Им устроят встречу с вице-президентом, празднествам не будет конца. Но для начала их ожидает небольшой приветственный банкет!

И она препроводила их в небольшую комнату по соседству. Длинный стол был уставлен мисками с холодным картофелем. Между ними были расставлены плошки с жирным мясом и майонезом.

Мария быстро выяснила, что среди членов делегации в действительности нет ни одного трэвел-журналиста. Двое были редакторами отдела культуры, еще трое – практикантами, отправленными сюда потому, что в их отделе никто не желал отправляться в такую командировку. Кроме них присутствовал еще научный редактор газеты «Репубблика», милейший господин, ведущий в «Обсервере» колонку про птиц в дикой природе, пожилая дама, до выхода на пенсию работавшая на «Немецком радио», и одна ее коллега, согласившаяся поехать лишь потому, что затеяла в квартире ремонт. После ужина Мария сразу же отправилась спать.

Спала она беспокойно, то и дело просыпаясь от шума машин вдалеке. Поднявшись наутро с больной головой, Мария обнаружила, что забыла зарядку для телефона. В подавленном настроении она отправила мужу смс: «Мне тебя не хватает». Ответа не последовало. Она чувствовала себя совершенно оторванной от мира.

Спустившись на ресепшен, она попросила зарядку. Девушка молча посмотрела на нее, ни слова не понимая. Постепенно в холле стали появляться другие члены делегации. У большинства из них вид был бледный и невыспавшийся.

– Ну и майонез, – посетовал колумнист из «Обсервера». – Адская штука!

В течение двух часов они тряслись в автобусе по колдобинам. Когда Мария очнулась от полудремы, то оказалась перед зданием фабрики. Выступив вперед, рабочие пели какой-то гимн. Их гид указывала на пустой конвейер. Что здесь изготавливали, понять было невозможно. Какая-то женщина внесла блюдо с ломтиками жареной свинины с толстой корочкой. Поколебавшись, каждый взял по куску. Вновь выступил хор. После этого они отправились в обратный путь. Когда они подъехали к отелю, на улице уже стемнело.