Объятье Немет - Светлана Ремельгас

— или чтобы они отказали. Этого последнего опасались, и вот теперь проснулся Мелоль, запиравший подходы к Гидане. Едва ли такое событие сделало Совет сговорчивей.

Ожидание могло продлиться и месяц, и два. Пробудившись, вулкан не спешил засыпать снова. И, пусть никто не верил, что извержение двухсотлетней давности повторится, обещать противного не мог тоже никто.

Хоть и расстроенный промедлением, отец не захотел, чтобы отсрочка проходила впустую. И обратил Болус Кориса внимание не только к торговым делам. Так то, что задумывалось после возвращения, удалось осуществить прежде срока.

Браки старших братьев были сговорены в детстве, но Ати предназначали другой жизни. И когда он оказался от зарока свободен, отец не сразу сумел найти невесту. Все решил случай. Союзы распадаются, еще не будучи заключены, и жених Улинат погиб от укуса змеи. Так она, дочь Илу, третьего военачальника Фер-Сиальце, осталась одна. Дальнейшее было делом нескольких бесед — и щедрых сватальщиков.

Грядущая свадьба не селила в Ати нетерпения. Знакомства с невестой он ждал, но не слишком. Спроси кто, не ответил бы, какие чувства рождает в нем этот союз. Но знал точно, что Улинат семнадцать лет, родилась она в год Тростника, а приданого за ней дают десять мер золота, дом у вершины холма и довольно скота и тканей. Брак предстояло заключить в любом случае, и отец был очень доволен, что сумел сговорить этот.

Сам Ати, однако, предпочел бы выбор отсрочить. На год или два, а может, и дольше. Но сомнение его не было сильным настолько, чтобы нарушать ход традиций. Только что-то по-настоящему исключительное могло бы заставить его сказать поперек. Так и получилось, что пять дней спустя назначили встречу.

Время пролетело быстро. Наступившее утро началось раньше обычного: Ати нарядился и расчесал волосы, повязал новый пояс и взял ларец с подарками. Солнце сияло в глаза, когда он умывался, но потом скрылось за облаками. Вышел Ати из дома в пепельную пасмурность, а потом свет дня и вовсе скрыла занавесь паланкина. На такую встречу не следовало ни приходить пешим, ни приезжать верхом.

Непривычно вознесенный над землей, Ати поставил ларец рядом и подпер рукой голову. Легкое любопытство мерцало в его душе, но беспокойства он не ощущал. Что говорить, понимал, найдет. И к полудню, знал, все будет закончено.

Военачальников дом стоял на берегу Раийи, но вода плескалась также в саду. Хитроумное приспособление заставляло ее нестись по канальцам, прыгая со ступени на ступень, чтобы потом возвратиться обратно в реку, пролившись на прощание водопадом. Об этом Ати слышал от отца и выразил восхищение — едва только закончил высказывать почтение хозяину дома.

Когда с приветствиями было покончено, настало время долгой трапезы. Только на исходе ее, когда многое, обсужденное ранее, было обсуждено снова, к мужчинам, наконец, вышла невеста. Илу хлопнул в ладоши, призывая ее.

Предваряемая стайкой служанок, Улинат ступала, опустив глаза и держа в тонких руках лютню. Синее платье оттеняло глухую черноту волос, а серебряные — в ознаменование скромности — украшения тихо звенели. Ати услышал ее до того, как увидел.

— Это моя дочь, Улинат, — сказал военачальник и поднялся. — Мы говорили куда как долго, но разум ничто перед сердцем. Время вам остаться вдвоем.

С этими словами он вышел.

То, что произошло дальше, стало чудеснейшим маленьким представлением. Слуги принялись уже менять блюда на столе, когда Улинат остановила их жестом.

— Может, вы пожелаете выйти в сад? — робко предложила она. — Там особенно хорошо утром.

Говоря, невеста глядела на Ати, но потом взгляд опустила. Голос ее, мелодичный и тихий, был лишен истинной музыкальности. Ему как будто не хватало чего-то — и, в то же время, своим несовершенством он как будто приглашал поддержать. Приглашал, однако, не жалостливо.

В ответ Ати склонился к самому узорному полу. Каменные плиты больно ударили по костяшкам пальцев, но он не подал вида.

— Это было бы счастьем! Но прежде, молю, примите мои дары. Я собрал их в надежде, что они развлекут вас немного. Хотя вряд ли что-то в этом ларце достойно такой красоты.

Дары Улинат приняла — и радость ее казалась, как и положено, искренней. Ати, однако, подумал, что за этой радостью она печальна. Оттого ли, что чаяла выйти за другого, или отчего-то еще?

Оставив ларец слугам, они направились в сад. Невеста шла так тихо, что в какой-то момент Ати забыл: он не один. Но потом она повела беседу, невесомую почти, и разговор одиночества не испортил.

Они остановились в беседке, через которую текла вода, и сели по разные стороны от потока. Тот вращал сложную конструкцию из брусьев и колец, рождая в ней едва слышный звон.

— Я бы хотела спеть вам, — сказала Улинат и подняла лютню. — Если вы позволите мне.

Ати, конечно, позволил. Слуги принесли им каждому по кубку коричного напитка, и невеста тронула струны. После — запела. Он пил и слушал, но больше — смотрел, ведь именно это предполагалось сейчас. Бережная выверенность движений, нежный наклон стана и головы, мечта и нега взора: все это предлагалось ему оценить. В конце встречи жених должен остаться доволен. Зная это, Ати не мог не чувствовать неумолимого ожидания.

Улинат не была особенно хороша собой, но и дурна не была. Кому-то ее тихость и худоба показались бы скучными, но Ати куда больше оттолкнуло бы, окажись она чересчур бойкой. Он не думал после свадьбы общаться с женой много, и тем более не искал в браке любви. Ему было спокойнее допустить, что она не станет ни требовать, ни тосковать; что способен ошибиться, не предполагал даже.

В самой глуби души, тем не менее, Ати все равно не был доволен. Куда сильнее ему хотелось сейчас посвятить себя всецело делам, ведь отцу стало не на кого положиться. А свадьба, знал он, что-нибудь, да изменит.

Песня смолкла, и пришло время оценить ее.

— Никогда прежде не слышал пения настолько чудесного! — восхитился Ати и сам почти поверил себе. — Где господин Илу нашел вам таких учителей? Должно быть, он очень вас любит.

Улинат улыбнулась и вновь опустила глаза.

— Любовь моего отца подобна солнцу и так же щедра.

Они поговорили еще немного: о музыке и учителях, о кистях и рисунках, о том, как хорош, и вправду, на подступах к полудню был сад. Наконец, Ати поднялся.

Притронуться к невесте он до свадьбы не мог, но призраком касания предложил встать и ей. Ати рассчитал точно, однако, возможно, был чересчур смел. Улинат вздрогнула и выронила лютню. Та упала на камни