Бастард де Молеон - Александр Дюма

Так же как Аженор был первым мужчиной, на котором прекрасная мавританка остановила свой взор, так и она была первой женщиной, столь нежно затронувшей его сердце благодаря гармонии ее голоса, жестов и взгляда. Поэтому он уже был готов дать ответ на это странное признание девушки, не таившей своей любви, а откровенно говорившей о ней, как вдруг раздался мучительный, глубокий, предсмертный крик, который заставил вздрогнуть Аженора и девушку. Одновременно они услышали с другого берега голос великого магистра, который кричал:

— На помощь, Аженор! На помощь! Фернан тонет! Девушка быстро выглянула из носилок и, коснувшись губами лба молодого человека, спросила:

— Я ведь вновь увижу тебя, правда?

— О да, клянусь душой! — воскликнул Аженор.

— Беги же спасать пажа, — сказала она и, оттолкнув его одной рукой, другой задернула шторы.

Сделав два огромных прыжка в сторону, рыцарь очутился на берегу реки. В одно мгновение он отвязал меч и сбросил шпоры. К счастью, он был без доспехов, что позволило ему броситься к тому месту, где, как указывал водоворот, исчез паж.

А случилось вот что.

Мы уже сказали, что Мотриль, переправив носилки и дав последние указания мавру, прятавшемуся в зарослях олеандра, вернулся к великому магистру и Фернану, которые в ста шагах от берега ждали его вместе со свитой.

— Сеньор, брод найден, и, как ваша светлость мог видеть, носилки благополучно перешли на тот берег, — сказал мавр.

Но для большей безопасности я сам прежде провожу вашего пажа, потом вас, а уж затем пойдут мои люди.

Это предложение как нельзя лучше отвечало желаниям великого магистра, которому и в голову не пришло что-либо возразить. В самом деле, ничто иное не могло лучше помочь осуществлению плана, который замыслили Фернан и дон Фадрике.

— Отлично, — сказал он Мотрилю. — Сначала переправится Фернан, и поскольку он должен раньше нас успеть в Севилью, то поедет дальше, а мы тем временем перейдем через реку.

Мотриль поклонился в знак того, что не видит никакого препятствия для исполнения воли великого магистра.

— Имеете ли вы что-нибудь сообщить королю дону Педро, брату моему, с этой же оказией? — спросил дон Фадрике.

— Нет, ваша милость, — ответил мавр. — Мой гонец уже ускакал и будет на месте раньше вашего.

— Прекрасно, — сказал дон Фадрике. — Тогда, вперед!

Пока они спускались к реке, великий магистр нежно увещевал Фернана быть осторожным; он очень любил пажа, которого взял к себе еще ребенком, и юноша был искренне предан ему. Вот почему дон Фадрике мог доверять ему свои самые сокровенные тайны.

Мотриль ждал у самой воды. Вокруг было тихо. Залитая лунным светом местность, казавшаяся неровной из-за огромных, отбрасываемых горами теней — ее, словно зарницы, освещали яркие блики реки, — выглядела каким-то призрачным, волшебным царством. Самый недоверчивый человек, успокоенный этой тишиной и этой светлой ночью, не пожелал бы поверить в присутствие опасности, даже если бы его о ней и предупредили. Поэтому Фернан, по характеру смелый и не боявшийся риска, без всякой боязни направил коня вслед за мулом мавра.

Мотриль ехал впереди. Шагов пятнадцать конь и мул ступали по дну; но мавр едва заметно взял вправо.

— Вы сходите с брода, Мотриль! — кричал дон Фадрике с берега. — Осторожно, Фернан, осторожно!

— Не бойтесь, ваша милость, — ответил Мотриль, — я ведь еду впереди. Если бы возникла опасность, я первым столкнулся бы с ней.

Ответ был убедительным. Поэтому, хотя мавр все больше отклонялся от прямой линии брода, у Фернана не возникло подозрений. Кстати, может быть, это был прием, с помощью которого его вожатый мог с меньшими усилиями преодолеть течение. Мул мавра потерял дно, и конь Фернана тоже поплыл; но это пажа мало волновало, потому что он был способен переплыть реку в случае, если пришлось бы бросить коня.

Великий магистр продолжал наблюдать за переправой с возрастающей тревогой.

— Вы отклоняетесь в сторону, Мотриль! В сторону! — кричал он. — Держитесь левее, Фернан.

Но, чувствуя под собой уверенно плывущее животное, Фернан — кстати, мавр по-прежнему был впереди — ничуть не боялся этой переправы, в которой видел лишь забаву, и, повернувшись на седле, крикнул своему господину:

— Не беспокойтесь, ваша милость, я на верном пути, ведь передо мной дон Мотриль.

Но когда он обернулся назад, перед ним промелькнуло какое-то странное видение; ему показалось, что в пенном следе, который оставлял за собой его конь, он увидел голову мужчины, сразу же, едва Фернан повернулся, ушедшего под воду, хотя не настолько быстро, чтобы паж не успел его заметить.

— Сеньор Мотриль, по-моему, мы действительно потеряли брод, — сказал он мавру. — Ваши носилки прошли в другом месте, и, если я не ошибаюсь, это они сверкают на опушке апельсинной рощи, совсем влево от нас.

— Тут просто немного глубже, — возразил мавр, — и сейчас мы снова ступим на дно.

— Тебя же сносит, сносит! — кричал дон Фадрике, хотя Фернан и мавр уже настолько удалились от берега, что его голос едва долетал до юноши.

— Вправду сносит, — сказал слегка встревоженный Фернан, видя тщетные усилия коня, которого тащила по течению какая-то неведомая сила, тогда как Мотриль, уверенно правивший мулом, находился слева, довольно далеко от пажа.

— Сеньор Мотриль, это измена! — вскричал паж.

Едва он произнес эти слова, его конь вдруг жалобно застонал и, завалившись на левый бок, с силой забил задней правой ногой по воде, но не так, как если бы он плыл вперед. И сразу же заржал еще жалостнее, и его задняя левая нога повисла. Тогда круп коня, державшегося на плаву только передними ногами, стал медленно погружаться в воду.

Фернан понял, что настал момент броситься вплавь, но он напрасно пытался вытащить ноги из стремян: он почувствовал, что привязан к коню.

— На помощь! На помощь! — кричал Фернан.

Этот жалобный крик и услышал Аженор; он вырвал его из восторженного оцепенения, в которое погрузили рыцаря красота и голос прекрасной мавританки.

Конь уходил под воду: только его ноздри виднелись над поверхностью реки и шумно фыркали; передними ногами он бил по воде, разбрасывая брызги.

Фернан хотел еще раз позвать на помощь, но тайная сила, которой он тщетно пытался сопротивляться, вместе с конем увлекла его в бездну; лишь воздетая к небу рука, словно взывая к отмщенью или умоляя о помощи, на миг взметнулась над волнами, но тут же исчезла. И на поверхности реки можно было видеть лишь окровавленные пузыри, которые водоворот поднимал со дна.

Два друга бросились на крик Фернана: с одного берега Аженор, как мы уже сказали, а с другого пес, который привык отзываться на голос пажа почти так же беспрекословно, как и на голос своего хозяина.