Мертвый лес - Дмитрий Колодан

Раскачиваясь из стороны в сторону, как новорожденный олененок, зверь двинулся к Черному Замку и через какое-то время скрылся за мусорным отвалом. Только тогда Ива позволила себе выдохнуть. Ее трясло. За свою жизнь она повидала немало вещей, и страшных, и опасных, и отвратительных, но до сих пор ей не доводилось сталкиваться с чем-то настолько неправильным.

– Пойдем, – сквозь гул в ушах услышала она голос Охотника. – Стоит поторопиться, пока он не вернулся.

– Вернулся? – Ива вздрогнула.

– Он ищет добычу и не успокоится, пока ее не найдет, – объяснил Охотник. – Нам повезло, мы оказались слишком близко и попали в слепое пятно. Но он может нас почуять, и тогда…

Он не стал договаривать, да это было и не нужно. Куэ у него на руках сдавленно всхлипнула.

– Кто… – Ива сглотнула слюну. – Ты знаешь, кто это?

– Знаю, – мрачно сказал Охотник. – Урбунд.

– Так кто же он такой? – спросила Ива, когда они быстрым шагом пробирались к вратам Преисподней.

Пока вепря было не видно и не слышно, но Ива нутром чуяла, что он где-то рядом. Не за первой мусорной горой, так за второй – бродит среди отбросов и ищет, чем бы поживиться. Ива шагала быстро, не обращая внимания на усталость и на резь в боку. Будь она здесь одна, давно бы сорвалась на бег. Но Ива не могла оставить крестного и древесную деву. Они пришли сюда вместе, значит, вместе и уйдут.

Охотник тоже спешил, но из-за своей ноши не мог себе позволить идти быстро. Он нес Куэ так, будто та вообще ничего не весила, и не выглядел уставшим. Но Ива заметила, как дрожит от напряжения жилка у него на шее, как вздулись мышцы на плечах и предплечьях, слышала, как тяжело он дышит. Она забрала у него ружье, но ничем больше помочь не могла.

– Урбунд, – буркнул Охотник. Он не хотел об этом говорить, и, как подозревала Ива, причиной тому была вовсе не усталость.

– Это его имя? – не сдавалась Ива. – Ты встречался с ним раньше?

– Нет. – Охотник мотнул головой. – Но я о таких слышал. Урбунд – это не имя, и в этом его беда. Прости, вороненок, я не умею рассказывать сказки и сейчас не самое подходящее время.

Он ненадолго остановился перевести дыхание, но собрался с силами, расправил плечи и зашагал дальше. Вместо того чтобы пойти по разъезженной грунтовке, ведущей к воротам, они шли напрямик, по мусорным кучам, хотя этот путь был труднее. Впрочем, Ива давно усвоила, что легкая дорога – не всегда правильный выбор. Раз Охотник избегал торных путей, значит, на то есть причина.

– Люди в грузовиках его не видят, – поделилась она своим наблюдением. – Будто его и не существует. Как такое возможно?

Охотник коротко хмыкнул.

– Люди часто бывают слепы. Это удобно. Есть вещи, которые лучше не замечать, если хочешь крепко спать по ночам.

– Но… – Ива поморщилась. Как можно не видеть того, что происходит у тебя под носом?

– А есть вещи, – продолжил Охотник, – которые не укладываются у них в голове, и они их не видят, потому что такого не может быть. Иногда, чтобы что-то увидеть, нужно поверить в невозможное, а не всякому это дано.

Ива смерила его взглядом. Она не совсем поняла, что именно хотел сказать крестный, и решила зайти с другого края.

– Этот урбунд появился из-за этого мусора, да? Свинья, родившаяся из грязи?

Охотник глянул на нее так, будто эта мысль оказалась для него в новинку.

– Возможно. Выброшенное и забытое, мусор – лучшей плоти для него не найти. Но плоть – это не сердце.

– Сердце? Хочешь сказать, у этой твари есть еще и сердце?

– У всего есть сердце, вороненок, – вздохнул Охотник. – Сердце – это то, что делает нас теми, кто мы есть.

Он перехватил Куэ поудобнее, похоже, у него затекли руки. Но он и не думал останавливаться, наоборот – прибавил шаг, так что и Иве пришлось поторопиться. Она то и дело оглядывалась и из-за этого пару раз чуть не упала. Откуда-то пришла мысль, что чудовище уже знает о них, уже взяло их след. Так олень чувствует приближение волка задолго до того, как ветер принесет запах хищника, до того, как сломается ветка под мягкой лапой. И если она это почувствовала, то крестный и подавно.

– Сердце, – сказал Охотник, перебираясь через кучу раскисших листов картона, – это то, из чего мы растем. Чтобы выросло дерево, мало одной земли и воды, нужно еще и семя. Какое семя ты посадишь, такое дерево и вырастет.

– А из какого семени вырос урбунд?

Охотник ответил не сразу.

– Так иногда бывает, – сказал он, – что мать не хочет видеть свое дитя. На то есть множество причин, и не мне кого-то судить, просто… Так бывает. И когда такой ребенок является на свет, мать избавляется от него, даже не дав ему имени. Вот из такого брошенного и забытого семени и вырастает урбунд. Брошенный и забытый.

Под его ногой что-то оглушительно треснуло и заскрипело так, что у Ивы аж зубы свело. А причиной оказалась толстая рамка из белого пенистого материала. Ива понятия не имела, что это такое, и, честно говоря, не желала знать. Охотник резко остановился и замер, прислушиваясь. Ровно десять ударов сердца он стоял не шелохнувшись, но, похоже, обошлось. Ничего не изменилось, разве что вороны закричали немного громче.

– Семя… – неожиданно подала голос Куэ. – Он сожрал все семена, сожрал все орехи и желуди, где нам искать новых детей?

Ива вздрогнула – она думала, что древесная дева спит или без сознания. За все то время, что Охотник нес ее к воротам, Куэ не проронила ни звука, да и глаза ее были закрыты.

– Детей? – переспросила Ива, но древесная дева снова замолчала. Веки ее сомкнулись, а по белым щекам покатились крупные капли.

Ива озадаченно посмотрела на крестного, но тот повел плечами.

– Прости, вороненок, я не знаю всех тайн Большого Леса. Я не знаю даже самой малой их части. Но ты же слышишь это? То, как плачут деревья?

Ива прислушалась к своим ощущениям. Ушами она не услышала ничего, и все же сердце сжалось от тоски, которую невозможно передать словами. А хуже всего то, что она узнала это чувство. Именно эта тоска наполняла глаза диковинной рыбы из ее снов.

– Это не плач. Это зов, – сказала Ива. – Зов матери, которая потеряла своих детей.

Охотник кивнул. Ива встрепенулась, в голове будто сложились вместе детали хитроумной головоломки.

– Нужно идти, – торопливо проговорила она. – Быстрее… Не только мы слышим этот зов. Для чудовища, брошенного и забытого, он все равно как…

– Это урбунд, – сказал Охотник. – От него не убежать. Попытаться стоило, но все же… Он уже здесь.

– Здесь? – Ива огляделась. Но ведь здесь никого нет? Чудовище ушло в другую сторону и…

Но, разумеется, оно было здесь. Оно все время было здесь, рядом с ними, у них под ногами. Мусор задрожал, приходя в движение. Вздыбился так, будто под землей надувался огромный пузырь. И тут же мощный толчок подбросил ее в воздух. Ружье Охотника выбило из рук, а Ива рухнула на живот, лицом в склизкую кашу из гнилых овощей и рыбьих потрохов.