Мужчина с привилегиями - Сара М. Андерсон

– Ничуть, – спокойно сказал Джеймс и надел ей на шею ожерелье, которое приятно холодило кожу.

– Потрясающе! – сказала продавщица задыхающимся от восторга голосом.

Впрочем, к такому голосу прибегают все продавцы, когда на горизонте замаячит потенциальный покупатель.

– Я не могу его себе позволить, – прошептала Мэгги. – Мне даже дешевые драгоценности не по карману. Я и так разорилась, купив серьги.

Мэгги чувствовала себя не на своем месте. Все это так неправильно! С отчетливой ясностью Мэгги снова осознала: она не может идти на вечеринку, на которой будут присутствовать влиятельнейшие люди государства. Просто не может – и все!

Встретившись взглядом с Джеймсом, она была поражена. Джеймс смотрел холодно и оценивающе. Она видела его таким однажды, в самый первый день их встречи. Мэгги вдруг ощутила, как ожерелье стягивает ей шею…

Женщина-продавец все щебетала:

– Разумеется, в продаже есть более подходящие для ожерелья серьги. – Она вытащила пару грушевидных серег. – Все вместе это составит три тысячи сто долларов.

«Три тысячи за фальшивые бриллианты? Мой джип стоил дешевле!» – негодовала Мэгги.

Джеймс взял серьги и приложил их к ушам Мэгги. Она почувствовала его необычно холодные пальцы.

– Какого цвета твое платье?

Мэгги непонимающе посмотрела на него, но промолчала. Затем ее обдало жаром. Ни за что на свете она не купит себе такие вещи – они ей попросту не нужны!

Джеймс передал продавщице серьги и знаком показал Мэгги, чтобы она повернулась. Мэгги ощутила прикосновение его пальцев к своей шее, затем лежащий на ее груди вес исчез. Мэгги неловко вытащила из ушей серьги, за которые еще даже не заплатила.

– Так что вы решили? – Продавщица выжидательно уставилась на Джеймса.

Он посмотрел на Мэгги, перевел взгляд на драгоценности, затем снова на Мэгги. Он словно что-то оценивал. Да она никогда в жизни не подойдет ни к одному стандарту, принятому в его мире! Но не говорить же об этом вслух, да еще в присутствии постороннего человека! К тому же у Мэгги еще сохранилась гордость. К сожалению, этот магазин показал ей – это единственное, что у нее было.

Джеймс вытащил кредитную карточку из кармана:

– Я беру ожерелье и вот эти серьги.

– Что ты делаешь?! – прошипела Мэгги и, схватив Джеймса за руку, отвела его в сторону.

Лицо Джеймса смягчилось.

– Ты собираешься войти в мой мир, Мэгги. И должна выглядеть так, словно ты его часть. У меня есть деньги. Ты ведь не хочешь встретить пренебрежительные взгляды? Мы должны быть готовы ко всему.

– Разве покупка драгоценностей свидетелям – обычное дело?

– Это представительские расходы. – Джеймс пожал плечами. – Нескольким другим своим свидетельницам я покупал одежду.

– Я не могу принять эти драгоценности. – Мэгги вскинула голову. Все-таки у нее есть гордость – она не покупается! Даже за три тысячи.

На лице Джеймса появилась улыбка, от которой у нее дрогнуло сердце.

– Ты можешь. – Он провел рукой по ее руке. – И ты примешь.

Больше Мэгги ничего не произнесла. Молчала она и тогда, когда продавщица передала им пакет с лежащими там драгоценностями. Она ни слова не промолвила, когда с Джеймсом зашла в отдел по продаже телефонов и он купил ей последнюю модель смартфона. Она не протестовала и не жаловалась, когда он заплатил за него. Не поблагодарила, когда Джеймс попросил продавца установить соединение с ее электронным адресом и загрузить ей игры.

Мэгги молчала все это время.

Молчание продолжалось и тогда, когда Джеймс заказал китайскую еду, которую буквально заставил ее съесть. Мэгги проглотила все с великим трудом. Она даже не издала ни звука, когда люк самолета закрылся и они оторвались от земли. Мэгги сидела в своем кресле, закрыв глаза и легонько сжимая подлокотники.

Джеймс был озадачен. Он-то думал, что женщинам нравится получать подарки, особенно дорогие. Конечно, три тысячи – это многовато. Наверное, он поступил импульсивно, но ему понравилась Мэгги в тех драгоценностях. То же самое касалось и телефона. Тем более что ассистенты юриста, как ее теперь представят, могут позволить себе иметь дорогую модель. Мэгги должна выглядеть частью того общества. Джеймс и мысли не допускал, чтобы кто-нибудь заподозрил, что она его главная свидетельница. Более того, Джеймс продолжал питать надежду: Желтому Крылу удастся найти другие улики против Мэйнарда.

И уж тем более никто не должен был заподозрить, что Мэгги лично значила для него теперь…

Джеймс и сам пока толком не разобрался в том, какое место в его жизни неожиданно заняла Мэгги. И не только в его жизни, но и в его сердце. Джеймс постарался выкинуть тревожащую мысль из головы. Одно он знал точно: ему не хотелось разрушать с таким трудом вновь обретенную жизнь Мэгги, ее новую жизнь. И все-таки существовал определенный риск – если она окажется вовлечена в дело Мэйнарда. Конечно, окажись на месте Джеймса его отец, он ни на минуту не задумывался бы. Карлсон-старший использовал людей, не думая ни о чьих чувствах…

Но Джеймс другой. У него был как профессиональный, так и личный кодекс. И он нарушил одно из самых важных своих правил – позволил чувствам к Мэгги одержать над собой верх. Если об этом станет известно, он может попрощаться со своим обвинительным приговором и с Белым домом. Да, Джеймс все это знал – и тем не менее его это не остановило. Наоборот, он поступил так, потому что безумно желал этого.

Покупкой дорогих подарков он словно хотел загладить перед Мэгги свою невольную вину за то, во что он ее вовлек. Но, кажется, Мэгги не получила от них никакой радости. Джеймс не знал, что и думать. Оставалось только чувствовать…

Мэгги возбуждала в нем целую гамму чувств. В этом-то и крылась беда. Если бы он просто переспал с ней – одно дело, но чувства… Откуда взялось в нем не только физическое желание, но и желание защитить ее любой ценой? Джеймс никогда не испытывал ничего подобного, тем более к свидетельницам. В этом заключалась огромная проблема. Нужно было срочно взять под контроль свои эмоции и чувства.

В какой-то момент он взглянул на Мэгги. На ее лице, в отличие от первого полета, застыло выражение умиротворения. И, как и всегда, красота этой женщины поразила Джеймса в самое сердце. Еще до отлета она зашла в туалет и вновь появилась с макияжем на лице, со скрученным в узел на затылке волосами.

Сейчас ее голова прислонилась к иллюминатору, губы были приоткрыты. Несколько черных прядей выбились из прически, обрамляя лицо.

Джеймса так и тянуло коснуться ее нежной кожи. Он сжал руки в кулаки. И вдруг неожиданно понял, почему Мэгги не обрадовалась, получив все те дорогие подарки. Она нуждалась в них гораздо меньше, чем в защите. Тем более что он обещал обеспечить ей безопасность.