В Ставке Верховного главнокомандующего. Воспоминания адмирала. 1914–1918 - Александр Дмитриевич Бубнов

о турецких проливах. Вместе с тем в Ставке вновь приступили к обсуждению плана захвата Босфора, что, конечно, не ускользнуло от внимания военных представителей наших союзников при Верховном главнокомандующем, тем более что мы от них по простоте душевной это и не скрывали.

И вот правительство Великобритании, следуя традиционным основам своей политики по отношению к России, решило, «прикрываясь плащом» помощи нам, появиться в Константинополе раньше нас, чтобы потом иметь в руках мощный аргумент против нас при переговорах о решении вопроса о проливах.

О том, что именно это и было действительной причиной торопливости английского правительства, имеется ряд неопровержимых доказательств, среди которых самым убедительным и, можно сказать, поражающим является свидетельство участника Дарданелльской операции капитана 1-го ранга Французского флота и знаменитого писателя Клода Фаррера. В своем опубликованном «Дневнике Дарданелльской операции» он дословно говорит: «Англичан все время мучит мысль, что русские могут появиться у Константинополя раньше их». И неоднократно это в дневнике подчеркивает.

О том, что англичане собираются предпринять Дарданелльскую операцию, нам стало известно лишь за 24 часа до ее начала, когда генерал сэр Вильямс неожиданно 18 февраля сообщил великому князю, что «согласно высказанному им пожеланию» английский флот завтра приступит к исполнению Дарданелльской операции.

По повелению великого князя был немедленно послан на английский флот к Дарданеллам для установления связи и единства действий между ним и Черноморским флотом один из лучших наших офицеров капитан 1-го ранга М.И. Смирнов.

Прибыв к английскому флоту у Дарданелл несколько дней спустя после начала операции, Смирнов всеми способами пытался установить радиосвязь через посредство английских судовых радиостанций с Черноморским флотом, но все его старания оставались безуспешными, несмотря на благоприятные условия и незначительное расстояние. Это было для нас в Ставке совершенно непонятно и служило предметом нарекания на Черноморский флот, ибо предполагалось, что в этом виноваты наши радиотелеграфисты.

Однако, как только прибыл к Дарданеллам наш крейсер «Аскольд», который в это время проходил через Средиземное море, следуя с Дальнего Востока в Ледовитый океан, связь с Черноморским флотом через его посредство была в тот же день установлена и в дальнейшем действовала безукоризненно.

Все вышеизложенное и особенно совершенно беспристрастное свидетельство Клода Фаррера неминуемо приводят к заключению, что англичане во что бы то ни стало хотели появлением раньше нас у Константинополя поставить российское правительство перед свершившимся фактом и тем самым повлиять на ход будущих переговоров о проливах.

Особенная же торопливость англичан в осуществлении этого плана объяснялась тем, что после полного разгрома нами турок на Кавказе создалась благоприятная обстановка для проведения Россией Босфорской операции (в чем англичане, как мы увидим ниже, не ошиблись).

* * *

Появление у Константинополя противника, прорвавшегося, безразлично, из Средиземного или из Черного моря, неминуемо повлекло бы за собой капитуляцию Турции, ибо оказалась бы пресечена связь между малоазиатской, то есть анатолийской, и европейской частью Турции. Между тем все снабжение боевыми припасами главных сил турецкой армии, сосредоточенных в Анатолии, шло из Германии через Константинополь, а снабжение самого Константинополя и европейской части Турции жизненными припасами и углем осуществлялось из Анатолии.

Кроме того, в самом Константинополе существовала достаточно активная старотурецкая оппозиция младотурецкому режиму и немцам, каковой появление союзников у Константинополя дало бы мощную опору.

Капитуляция Турции вызвала бы целый ряд последствий первостепенной стратегической важности: во-первых, на главный театр войны в Европе могла быть переброшена вся наша Кавказская армия – около 250 тыс. бойцов, и вся английская армия из Египта – около 50 тыс. бойцов; во-вторых, Болгария, выступление которой находилось в непосредственной зависимости от военно-политического положения Турции и решения вопроса о проливах, не могла бы присоединиться к Германии, и в связи с этим в рядах держав Антанты осталась бы вся сербская армия, которая после выступления Болгарии вынуждена была покинуть Сербию.

Вследствие этого военная сила Тройственного союза уменьшилась бы после капитуляции Турции на 700 тыс. бойцов (500 тыс. турок и 200 тыс. болгар), а военная сила Антанты увеличилась бы на 300 тыс. бойцов (250 тыс. русской Кавказской армии и 50 тыс. англичан из Египта).

После капитуляции Турции была бы восстановлена кратчайшая и самая удобная связь России с ее союзниками, что значительно увеличило бы боеспособность ее армии, в которой, как мы уже знаем, ощущался в 1915 году громадный недостаток боевых припасов.

Таким образом, капитуляция Турции привела бы к изменению общей стратегической обстановки в нашу пользу. Достигалась бы разница в миллион бойцов (700 тыс. турок и болгар плюс 300 тыс. русских и англичан), не считая при этом значительного увеличения боеспособности нашей армии и сохранения в рядах Антанты сербской армии.

Все это с убедительной ясностью доказывает, что после капитуляции Турции как неминуемого следствия появления войск Антанты у Константинополя война закончилась бы скорой победой Антанты, и для России вместо большевизма настала бы эпоха небывалого величия и расцвета.

И ничто более красноречиво и убедительно не подтверждает сего, как мысли, высказанные по этому поводу авторитетнейшими государственными деятелями и особенно немецкими военными вождями.

Бывший американский посол в Турции во время войны Моргентау в своих мемуарах пишет: «Нет сомнения, что, если бы союзники завладели хотя бы одним из проливов, война окончилась бы гораздо скорей, и Россией не овладел бы большевизм».

Знаменитый немецкий морской министр адмирал Тирпиц пишет в частном письме от 8 августа 1915 года: «У Дарданелл идет ожесточенная борьба; если они будут взяты, мы неминуемо проиграем войну».

И наконец, самый авторитетный немецкий военачальник генерал Людендорф, анализируя обстановку войны в 1915 году, отмечает в своих воспоминаниях: «Если бы флот союзников овладел турецкими проливами, было бы обеспечено снабжение русской армии боевыми припасами, в которых она так сильно нуждалась, вследствие чего положение на Восточном фронте сделалось бы для нас весьма тяжелым; с другой стороны, ее союзники могли бы воспользоваться для своего питания значительными запасами зерна, собранными на юге России».

Зная, какое решающее влияние на исход Первой мировой войны имел, по справедливому мнению наших противников, вопрос о проливах, приходится глубоко сожалеть о том, что наши высшие военные руководители, не отдавая себе в этом ясного отчета, не включили этого вопроса в план войны, вследствие чего перед Первой мировой войной не велось для его решения никакой подготовки. К этому мы еще подробно вернемся во второй части настоящих воспоминаний.

* * *

Теперь возникает вопрос, мог ли английский флот прорваться через Дарданеллы к Константинополю и поставить нас перед свершившимся фактом?

Безусловно, мог.

Ему это не удалось лишь вследствие ряда грубейших ошибок, сделанных при подготовке и ведении Дарданелльской операции английским командованием, и отсутствия у него в решительный