Славянская Европа V-VIII веков - Сергей Алексеев

Эйрику в его действиях против авар сопутствовал гораздо более значимый успех. В 797–798 гг. франкский полководец покончил с остатками каганата. Теперь Аварии действительно настал конец. На земли Северной и Центральной Паннонии распространилась власть хорутанских князей. Сюда, на освободившиеся от бежавших авар места, устремились, правда, не в великом числе, хорутанские переселенцы.[1695] В том же 798 г. епископ Арн посетил Рим. Согласно воле папы Льва III и короля Карла Зальцбургу был дарован статус архиепископии. Теперь ее обязанностью становилось окормление обширных земель на востоке. Вместе с графом Баварским Герольдом, который должен был покорить остатки авар в Паннонии (и погиб там в 799 г.), на восток отправился назначенный Арном епископ Теодорих. Герольда и Теодориха сопровождал и сам архиепископ. Вместе они дошли до самого впадения Дравы в Дунай. Начался новый этап обращения альпийских и паннонских славян в христианство. Он сопровождался дальнейшим упрочением королевской власти над Хорутанией.[1696]

Крушение Аварского каганата привело к падению кочевнического ига и на Трансильванском плато. Местное славянское и романское население больше не повиновалось аварам. Они могли найти здесь приют только по договоренности с местной знатью. Кое-кто так и поступил. С конца VIII — начала IX в. в Трансильвании появляются богатые курганные могильники. Погребенные в них знатные люди подражали аварской культуре, явно знались с аварами. Но сами аварами не являлись — по крайней мере, не чистыми аварами.[1697] Славянская и влашская родовая знать приняла остатки кочевников в свои ряды — и тем закрепила свершившееся освобождение от их власти.

Об истории сербских племен на протяжении VIII в. известно очень мало. Сербия и примыкавшая к ней на юго-западе Дукля остались вне поля зрения и латинских, и греческих хронистов. Это очевидное следствие выгодности их тогдашнего политического положения. Ни Византия, ни западные королевства не могли угрожать независимости сербских княжеств и жуп, надежно прикрываемых славянскими сородичами. Союз с Болгарией не нарушался до IX в. ни разу, даже во время болгаро-византийских войн. При этом Сербия и Дукля поддерживали союзные отношения и с Империей, даром которой считались их земли. Ни в какое подчинение это не выливалось. Оплотом Империи на Среднем Дунае пока оставался Сингидун. Но он, как и разрозненные далматинские общины, жил в плотном славянском окружении и по большому счету из милости славянских князей. С другой стороны, Сингидун прикрывал север от возможных аварских набегов, и сербские князья отчасти нуждались в здешних ромеях.

В VIII в. делало самые первые шаги слияние разрозненных сербских племен в единую народность. Это отразилось в появлении единой для всех сербских земель археологической культуры. Началось сложение ее с Подунавья, где сербы смешивались с мораванами и более всего подвергались ромейскому влиянию. Здешний культурный тип со временем, за два примерно века, распространился на всю страну. Древнейшие могильники этой культуры обнаружены в окрестностях Белграда и соседних районах Подунавья.[1698]

В рождающуюся сербскую культуру внесли вклад не только славяне. Сербы расселялись на обезлюдевших, но не совсем безлюдных землях. Иногда они оседали в развалинах древних поселений. Но иногда находили их заселенными. Тогда они либо изгоняли туземцев, либо селились вместе с ними. Живя среди греков, иллирийцев и влахов, в домах византийской, а то и античной постройки, сербы перенимали обычаи и навыки местного населения. Поселения сербов оставались неукрепленными. В селах их встречаются как славянские полуземлянки, так и наземные дома. Наряду со славянской срубной техникой строительства использовали они теперь и каркасно-столбовую.[1699] У сербов и дуклян быстрее, чем у хорватов и хорутан, шел распад больших семей. Но сохранялось сотрудничество малых семей в разных видах, и сознание общинно-родового единства. В Черногории, например, при господстве уже малой семьи, такие семьи и в новое время объединялись в «роды», а те — в «братства»-патронимии. Повсеместно известна задруга как форма сотрудничества родственных малых семей.[1700] В VIII в. устои патриархального рода должны были еще оставаться прочными.

В городах сербы пока селились редко. Вокруг Сингидуна (Белграда), античных укреплений в Дукле, других старинных городов вырастали гнезда славянских поселений. Но сами города славянскими пока не становились. Славянское население в большинстве из них в VIII в. если и появлялось, то незначительное.[1701] Росло оно медленно. Но все-таки росло. Происходило это даже в Далмации, несмотря на всю подозрительность далматинцев к славянам.[1702]

Во главе сербов стоял единственный князь, который непосредственно правил Загорьем или Рашкой, основной территорией страны. Ему подчинялись жупаны отдельных племен. Наиболее независимы оставались жупаны Приморья, отделенные от князя горным хребтом. Постоянной резиденции князь не имел, проводя время в походах и объездах подвластных земель. Собственный независимый князь правил в Дукле.

Власть князей, опиравшихся на дружину, постепенно возрастала. К концу VIII в. князь уже мог в одиночку распоряжаться военной добычей.[1703] Это, естественно, вызывало недовольство не только у жупанов и общинников, но и в самой дружине. Опираясь на верную часть дружины и неписаный закон, князья до поры могли подавлять сопротивление в зародыше. Противодействие выливалось в массовые бегства из-под их власти. Так, известно выселение неретвлян в далматинскую Рагузу около 743 г. Вместе с ними бежали от княжеских притеснений и «черные влахи», жившие на землях Сербии.[1704] Княжеская власть передавалась от отца к сыну и лишь формально утверждалась жупанами.[1705]

Усиление власти князей в то же время шло параллельно общему обогащению и усилению знати. Основу богатства составляла военная добыча, пополнявшаяся в частых конфликтах с далматинцами и другими соседями. Но вели сербы, конечно, и внешнюю торговлю. Обогащение знати отражается в инвентаре сербских могильников. У сербов, как и у других южных славян, высоко ценились рабы-пленники.[1706]