Полночный прилив - Стивен Эриксон

Оглушенный полукровка сделал слабую попытку освободиться от мертвого тела.

Собрав последние силы, Стальные Прутья прыгнул, заняв позицию над поверженным тартеналом, и отвел в сторону рубящий удар деревянного меча. Нападающий отступил на шаг, чтобы не потерять равновесия. Справа к Поклявшемуся подскочил другой, но тут же обернулся на звук страшного грохота, раздавшегося со стороны могильника.

К ним в облаках пара приближалась высокая бледная фигура, сжимающая по мечу в каждой руке.

Поклявшийся на миг отвлекся и не заметил, как лезвие скользнуло поверх гарды. В последний момент оно отклонилось, щелкнув о рукоять меча и ударив гвардейца по правому плечу плоской частью, как веслом, ломая все на своем пути. Удар сбил его с ног и швырнул на землю; меч вылетел из онемевшей руки. Стальные Прутья лежал на спине, глядя на небо сквозь путаницу корявых веток. Боль не давала пошевелиться.

Откуда-то справа донеслись звуки борьбы, затем хриплый предсмертный рев. Один из тоблакаев, шатаясь, чуть не упал на Поклявшегося. Гвардеец в изумлении увидел, что из двух колотых ран на шее бога хлещет кровь. Он приволакивал левую ногу – в его икру намертво вцепился зубами и одновременно когтистыми пальцами терзал бедро какой-то странный тип.

Что ж, мне приходилось видеть и более загадочные вещи, подумал Стальные Прутья. Хотя нет, поправил он себя.

Земля вздрогнула, когда рухнуло еще одно тело. Раздался новый предсмертный стон.

Гвардеец, глядя в небо, услышал приближающиеся шаги и увидел над собой мертвенно-бледное изможденное лицо с парой ярко-красных глаз.

– Ты неплохой боец, – заметил незнакомец.

– А как мой друг-тартенал?

– Получил по черепу. Вряд ли там внутри есть что-то такое, что можно повредить. Значит, выживет. – И после паузы: – А ты чего разлегся?

Дым и пыль потекли из темного коридора. Турудал Бризад увлек Бриса за собой в тронную залу. Поборник встал на открытом месте перед помостом.

С трона за его спиной послышался слабый голос:

– Финадд? Седа…

Брис лишь отрицательно покачал головой, не в силах выразить скорбь словами.

В полумраке коридора установилась тяжелая, зловещая тишина.

Брис медленно вытащил меч.

Шаги. Скрип пепла и мелких камней под ногами, чирканье острия меча о камень, странные повторяющиеся щелчки.

Шаги замерли.

Звон монеты, отскочившей от пола. Золотой кружок медленно вкатился в тронную залу.

Брис проследил, как монета лениво описала дугу на плитках. Золото было в пятнах засохшей крови.

Повертевшись на месте, монета легла на пол.

В коридоре возобновился шум, через мгновение из клубящейся в тени пыли выступила сгорбленная фигура.

Три шага, четыре, пять… Император остановился в зоне досягаемости меча поборника. Из-за спины Рулада выглянул Ханнан Мосаг, настолько изуродованный, что его невозможно было узнать. За ним, волоча по мешку, выступили два воина эдур с искаженными душевной му́кой лицами.

Брис мельком взглянул на них – один держал в правой руке окровавленное копье. Это он убил седу. Поборник перевел взгляд на императора. Меч был для того слишком велик. Император двигался, словно превозмогая боль. Судороги пробегали по его облепленному монетами лицу. Глаза с тяжелыми веками смотрели мимо Бриса… на трон и сидящего на нем короля.

Ханнан Мосаг с раздирающим грудь кашлем опустился на колени и, отдышавшись, произнес:

– Король Эзгара Дисканар, у меня для тебя сюрприз… подарок… – Колдун-король приподнял изувеченную руку и, содрогнувшись от усилия, ткнул ею позади себя.

Двое воинов нерешительно переглянулись.

Ханнан Мосаг скорчил гримасу.

– Развяжите мешки! Покажите королю, что в них. – Еще один взрыв кашля оставил в уголках рта колдуна-короля розовую пену.

Воины распутали веревочные узлы. Тот, что слева, управился на мгновение раньше, раскрыл кожаную горловину. Увидев содержимое, эдур отшатнулся. Брис заметил ужас на его лице.

Через миг второй воин вскрикнул и тоже отступил назад.

– Покажите ему! – взревел колдун-король.

Даже император обернулся от неожиданности.

Стоящий слева издал длинный прерывистый вздох и, сделав шаг вперед, взялся за края мешка, а потом стянул их вниз.

Связанный нагой летериец. Покрытая гнойными язвами кожа, обрубки пальцев, шишки и наросты по всему телу. Почти все волосы выпали, уцелели лишь несколько прядей. Моргая на свету, пленник силился поднять голову, но изувеченные шейные связки и сухожилия склоняли ее набок. Нижняя челюсть отвисла, из открытого рта текла струйка слюны.

Брис не сразу узнал его.

Принц Квиллас…

Король издал жуткий звериный вой.

Открыли второй мешок. В нем была королева, ее кожа – в таком же состоянии, что у сына. На крик супруга она разразилась чередой булькающих звуков, срывавшихся с опухших, растрескавшихся губ. Но в глазах королевы горела осознанная ярость.

Ханнан Мосаг рассмеялся.

– Я использовал их против седы. Использовал летерийскую кровь и плоть. Понимает ли наш милый король, какой славный конец его ожидает?

– Уберите их! – взвизгнул император. – Фир! Трулл! Уберите их отсюда!

Оба воина натянули мешки пленникам до плеч и оттащили королеву с сыном обратно в коридор.

Дрожа всем телом, Рулад повернулся к королю и раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но зажмурился и вновь сжал губы. Наконец выпрямившись, заговорил севшим голосом:

– Мы – Рулад Сэнгар, император тисте эдур. А теперь и Летера. Трон больше не твой, Дисканар.

Слева от Бриса выступил вперед первый евнух с кувшином вина и двумя бокалами в руках. Он взошел на помост и, наполнив вином один из бокалов, передал его Эзгаре.

Поборник в полуоборот озадаченно наблюдал за королем.

Тот спокойно осушил бокал в три глотка. Кто-то еще раньше успел возложить корону на его голову. Нисалл стояла прямо за троном, прищурившись, наблюдая за первым евнухом, который допил свой бокал и спустился с помоста, заняв место рядом с канцлером у дальней стены.

Эзгара Дисканар перевел мутный взгляд на Бриса.

– Не лезь в драку, поборник. Не стоит сегодня умирать.

– Я не могу выполнить вашу просьбу, мой повелитель.

Слабо кивнув, Эзгара отвел глаза.

– Ну что ж…

– Поборник, – заговорил Нифадас, – покажите этим дикарям летерийское искусство владения мечом. Пусть это станет последним актом в истории нашего королевства в сей черный день.

Брис хмуро обратился к Руладу Сэнгару: