Полночный прилив - Стивен Эриксон

А все из-за того, что он опять отвернулся от Рулада. Трулл, естественно, все понял. Фир поддался малодушию, этого не скроешь, тем более от родного любимого брата. Он вслух высказал все мои сомнения и страхи, чтобы я смог побороть их и чтобы другие могли видеть, что я их поборол.

Пелена спала с глаз Фира. Все подстроил Ханнан Мосаг. С самого начала, с момента жестокого объединения племен, он находился в тайном сговоре с неизвестным богом. Теперь, конечно, все вышло наружу. Колдун-король отвернулся от Отца-Тени. Пожалуй, все началось с безвозвратной утраты Скабандари Кровавого глаза.

А значит, задолго до Ханнана Мосага. Мы не вчера ступили на этот путь, а давным-давно.

Фир шагал по пыльным улицам мимо валявшихся тут и там трупов, напоминавших перепившихся участников ночной пирушки. Если бы только не кровь и разбросанное оружие.

Он сбился с пути. Там, в тронной зале, от него хотели слишком многого. Мы сами принесли его тело в деревню из ледяной пустыни. Я думал, что послал Трулла на верную смерть. Как много сделано ошибок, и все они – мои. Ведь должен быть какой-то еще выход…

Он застыл на месте, гладя под ноги.

Майен.

Голод больше не искажал ее черты, лицо молодой женщины светилось покоем. Такой она бывала во сне. Или когда пела песни с другими девами. А еще – когда принимала меч из рук Фира, чтобы закопать оружие под порогом своего дома. Временами в глазах Майен сквозила странная мрачность, заставлявшая его мучиться догадками о ее мыслях… Вспоминать об этом не хотелось. Мало кому дано понять побуждения женщины. Они, как зыбкие таинства, то манят мужчину, обещая любовь и обожание, то вгоняют его в дрожь и ужас.

Ничего из этого не читалось на лице Майен. Один глубокий покой. Майен уснула, а с ней – ее дитя.

Фир присел рядом на корточки, потом опустился на колени, сомкнул пальцы на рукоятке рыбацкого ножа и вытащил его из груди женщины. Такими пользуются рабы. У самого основания был вырезан знакомый Фиру знак.

Нож принадлежал Удинаасу.

Подарил? В знак миролюбия? Или, наоборот, отомстил семейству эдур, своим хозяевам? За то, что отняли у него свободу? Он сбежал от Рулада. Но ведь я тоже. Поэтому я не имею права его ненавидеть. И как теперь быть?

Фир поднялся и засунул нож за пояс.

Майен мертва. Ребенок, которого он был готов полюбить, тоже мертв. Какая-то неведомая сила старалась лишить его всего, что было ему дорого.

И никакого намека, как жить дальше.

Заляпанное кровью существо на полу тронной залы непрерывно рыдало. Стоя на коленях, Трулл зажимал уши руками, горячо желая, чтобы кто-нибудь пришел и прекратил страдания брата. Время словно остановилось, попав в западню.

Ханнан Мосаг полз к трону. Он был настолько изувечен и перекошен, что, продвинувшись на ладонь, останавливался от нового приступа боли.

В зале неизвестно откуда появился еще какой-то летериец. Он стоял с умиротворенным, но в то же время внимательным выражением лица у дальней стены. Молод, хорош собой и какой-то… мягкий. Явно не солдат. Незнакомец молчал и лишь следил за происходящим.

Трулл не мог взять в толк, куда пропали остальные эдур. В дальнем конце коридора лежал потерявший сознание, но еще живой Бинадас. Трулл повернул к нему голову и заметил у входа в залу скрюченные фигуры королевы и ее сына. Принц был то ли мертв, то ли спал. Королева молча наблюдала. Ханнан Мосаг, улыбаясь мокрыми губами, превозмогая мучения, полз к помосту.

Надо найти Отца. Он подскажет, как быть. Но разве еще можно что-то сделать? Все есть, как есть… ничего не изменить.

– Умоляю, Трулл…

Он затряс головой, чтобы не слышать.

– Я всего лишь хотел, чтобы все… ты, Фир, Бинадас… хотел, чтобы вы… приняли меня. Как взрослого, неужели непонятно? Ничего больше.

Ханнан Мосаг хрипло рассмеялся.

– Ему, оказывается, хотелось уважения, Трулл. А что его дает? Меч? Куча приваренных к коже монет? Титул? Эта его нынешняя высокомерная, несносная манера называть себя «мы»? Может быть, то, что он похитил у брата жену?

– Замолчи! – крикнул Трулл.

– Не говори со своим королем подобным тоном, Трулл Сэнгар.

– Думаешь, меня пугают твои угрозы, колдун-король?

Трулл отнял руки от ушей. Все равно никакого толку. Конструкция залы позволяла слышать малейший шепот. А главное – уши можно закрыть, но душу невозможно заставить не слышать. Трулл заметил легкое движение у стены: летериец, вдруг нахмурившись, повернул голову ко входу.

Послышались шаги. Тяжелые, шаркающие. Звон металла, потом булькающие звуки.

Ханнан Мосаг с трудом обернулся.

– Что там? Кто идет? Трулл, где твое оружие?

Трулл не пошевелился.

Рулад продолжал стонать, не обращая на происходящее никакого внимания.

Через мгновение в залу вошло странное существо. Ростом с тартенала, оно было покрыто черными, в пятнах, железными чешуйками, скрепленными позеленевшими заклепками. Лицо закрывал тяжелый шлем с прорезями для глаз, грубая кольчуга защищала плечи и шею. На локтях, коленях и щиколотках фигуры налипли ракушки. В одной руке незнакомец держал меч из летерийской стали, с которого непрерывно бежала кровь.

– Кто это, Трулл? Кто пришел? – прошипел Рулад.

Чудище задержалось у входа, со скрипом повернуло голову туда-сюда и, похоже, остановило взгляд на трупе королевского поборника. Затем вновь двинулось вперед, оставляя за собой две кровавые дорожки.

– Трулл! – взвизгнул Рулад.

Существо остановилось и глянуло на распластанного императора. Из-под шлема загрохотал низкий бас:

– Ты тяжело ранен.

Дрожа, Рулад истерически рассмеялся.

– Ранен? О нет. Я изрублен на куски.

– Ты не умрешь.

– Убирайся, демон, – прорычал Ханнан Мосаг. – Пока я не изгнал тебя.

– А ты попробуй, – предложил тот и сделал еще шаг вперед, остановившись прямо перед телом поборника. – Я не вижу ран, но он мертв. Этот смертный заслужил почтение.

– Отравлен, – подсказал стоявший у стены летериец.

Монстр взглянул на него.

– Я узнал тебя. Мне известны все твои имена.

– Не сомневаюсь, Хранитель.

– Отравлен, значит. Скажи-ка… не ты ли его подтолкнул?

– Таков мой аспект, – пожал плечами летериец. – Не могу не добавить… пикантности. А твой бог знает, что ты здесь?

– Я скоро поговорю с ним. Пора выразить ему осуждение.

Человек у стены усмехнулся, сложил руки и откинулся назад.

– Пожалуй, ты прав.

Хранитель еще раз посмотрел на поборника.