Kurohibi. Черные дни - Gabriel

бытовой техникой и горами посуды, по размерам даже уступая кухне в квартире Мисато. В холодильнике нашлись хлопья с молоком, поэтому Синдзи, слушая возню в гостиной, наспех перекусил, хотя голод был начисто перебит трапезой в кафе, и приготовил чай.

По возвращению в гостиную его ожидало чудесное зрелище — изрядно чем-то взвинченная собака носилась вокруг девушки, периодически будто пытаясь на нее запрыгнуть, постоянно тыкаясь носом между разведенных ног и поспешно облизывая ее бедра своим широким длинным языком. Хикари к тому времени только судорожно всхлипывала и болезненно стонала, вздрагивая от каждого прикосновения.

— Кажется, песик чем-то возбужден. Ну, я могу его понять. Хикари-тян, ты никогда не задумывалась о новом сексуальном опыте?

Та перевела на него ошарашенный взгляд, изогнув дрожащие губы с насквозь промокшим слюной импровизированным кляпом из трусиков, но тут вдруг в прихожей раздался щелчок отворяемого звонка.

— О. Вот и гости. Хикари, тс-с, не порть сюрприз.

Девушка взвыла с новой силой, а Синдзи быстро метнулся к стене у коридора и приготовил шокер. За углом раздался звук отворяемой двери, шум шагов — явно не одного человека — и шелест пакетов.

— Мы дома, — произнес немного низкий голос взрослой, но, тем не менее, еще молодой девушки.

— Сестренка, я пришла! — вторил ей уже высокий по-девичьи жизнерадостный голосок ребенка. — Сестренка! Ты тут?

Раздался топот ног. Первой в комнату влетела младшая — смуглая девочка лет двенадцати, худенькая, но уже весьма стройная и высокая, лицом почти точная копия своей средней сестры с похожей прической, только челка ее была более объемной и короткой, не скрывая лоб, а обрамляя его, и хвостики выглядели гораздо короче, а потому торчали двумя озорными кисточками, схваченными резинкой для волос и украшенными такими же пластиковыми шариками. Одета девочка была в форму начальной школы — матроску с юбкой, а в руках она держала простой ранец.

— Эй, сестренка! Э-э-эй! — пролепетала она, вскочив в комнату. — Куда ты подевалась?

И тут за ней показалась старшая сестра. Та уже выглядела взрослой солидной девушкой, и, хотя по возрасту она едва ли достигла двадцати лет, выглядела отчего-то гораздо старше. Возможно, причиной тому было ее серьезное, взрослое лицо и зрелая фигура, отличающаяся с одной стороны юной красотой, а с другой — опытностью. Она так же была копией Хикари, но в ней будто были собраны все серьезные и рассудительные черты старосты, вся ее сосредоточенность и ответственная забота во взгляде. Прической она тоже отличалась — достающие до спины густые льющиеся волосы были схвачены широкой тканьевой резинкой в области шеи, придавая объема хвостику, как у пони, пробор лежал не по центру, а слева, отчего челка свисала наискось и прикрывала левую часть лба по диагонали. На девушке был надет красивый белый сарафан с рисунком в виде полевых цветочков и тоненькой кофточкой под ним, а ноги с замшевыми сапожками украшали темные колготки.

— Хикари, ты дома? — спросила она приятным, хоть и слегка мальчишеским голосом. — Я забрала Нозоми из школы и купила продуктов, а еще зашла в аптеку.

Из-за дивана донесся протяжный сдавленный вопль, и следом выскочил восторженно подскакивающий и размахивающий из стороны в сторону хвостом пес.

— Эй, Макс, привет-привет! — опустилась на колени и заключила его в объятия девочка. — Заждался?

— Нозоми, сначала помой руки, — привычным назидательным тоном сначала произнесла старшая сестра, а затем обвела комнату глазами. — Странно, дверь изнутри заперта. Хикари должна быть дома.

— Помою я, помою, Кодама-нее-сан.

Синдзи к тому моменту осторожно прокрался к краю и замер в шаге от спины взрослой девушки, но тут за диваном отчетливо прозвучал хриплый протяжный стон. Обе девушки моментально остолбенели, но младшая сорвалась с места, не успела старшая предостеречь ее, и, увидев, наконец, связанную, голую и надсадно рыдающую сестру, завизжала во весь голос. И в этот момент Синдзи вылетел из-за угла, приставил шокер к шее вздрогнувшей девушке, которая из-за каблуков на сапожках оказалась даже выше него ростом, и вдавил на кнопку разряда.

Комнату заполнил сухой треск, на долю секунды вспыхнула голубая молния, и молодая женщина с хрипом перелетела через порог и грохнулась на ковер, а все еще визжавшая девочка, округлив в ужасе свои темно-кофейные глаза, при виде Синдзи запнулась, остолбенела и, потеряв равновесие на подкосившихся ногах, плюхнулась на спину. Под истошный вопль дергающейся Хикари Синдзи неспешно навис над трясущейся и онемевшей от испуга девочкой с замершими широко раскрытыми глазами, на которых только-только начали накапливаться слезы настоящего безудержного страха, что она еще не испытывала в жизни, и из-под ее юбочки по ковру стало расплываться темное пятно мочи.

— У вас это семейное, что ли? — озадаченно спросил Синдзи и потрепал макушку подошедшего к его ноге пса.

Тут девочка натужно запищала, как струна, будто накапливая готовый вырваться дикий панический крик, однако ее горло сцепило и искривленное ужасом лицо онемело, когда Синдзи опустился на корточки и наставил ей в лицо пистолет.

— Сейчас ты будешь изнасилована, девочка. Все благодарности прошу оставлять своей нерадивой сестренке.

К тому времени, как старшая сестра — Кодама — пришла в себя, Синдзи успел завершить все приготовления. Хикари все также возлежала на пуфике, только теперь в центре комнаты. Младшая — Нозоми — по примеру средней сестры располагалась на подлокотнике кресла, тоже на животе, но попой кверху, свесив на пол ноги и дергая связанными за спиной руками. Сама Кодама распласталась на полу, уже на спине — ее ступни были придавлены диваном, одна рука была заломлена за спину и привязана к шее проводом, вторая свободно покоилась на животе. Одежда на всех трех девушках отсутствовала.

— Что… — Старшая нахмурилась, когда яркий свет из-за окна ослепил ее приоткрывшиеся глаза. — Что случилось?..

— Н-Нее-сан… — раздался надрывной, пропитанный страшным плачем голос. — Нее…

Синдзи дернул за шнур, и петля на шее девочки затянулась тугой удавкой, заставив ее захрипеть. Кодама, наконец, привыкнув к свету и сначала увидев рядом с собой обнаженную Хикари, перевязанную по рукам и ногам и беззвучно рыдающую с кляпом во рту на пуфике, а потом и Нозоми — тоже совершенно голую, нагнутую и придавленную к дивану через подлокотник, обездвиженную и удерживаемую устрашающим парнем с покрытым побоями лицом позади нее, — в накатывающем нечеловеческом ужасе округлила глаза.

— Кто ты такой?.. — выкрикнула девушка дрогнувшим голосом. — Что ты задумал?! Отпусти их! Немедленно!

— Ну-ну, не